интересом уставился на меня.
- Никодимов и Гунько? - переспросил он.
- Какой Гунько? - притворился я. - Причем здесь Гунько? Не
знаю я ни о каком Гунько.
- Ну да, Никодимов и Гунько, - покачал головой
лейтенантик. - Так их давно уже здесь нет. Не повезло тебе.
- Как, давно?! - ахнул я.
И получилось у меня достаточно натурально. С перепугу,
наверное.
- Ну, не то, чтобы очень давно, но уж порядком, -
поправился лейтенантик. - А что, тебе переночевать негде?
- Да нет, тут другое дело. Мне одну вещицу нужно
передать... Его подруга просила... А, может, кто из его друзей
остался?
- Какая подруга? - заинтересовался лейтенант. - У него,
вроде, жена была.
- То-то и оно. Была жена, а есть еще и подруга.
Понимаешь?...
Лейтенант усмехнулся.
- А какую вещь? - поинтересовался он.
- Сам не знаю, пакет запечатан... Говно, наверное,
какое-нибудь... Но обязательно просила передать.
Лейтенантик задумался, потом развел руками.
- Вряд ли кто-либо из наших сейчас имеет с ним контакт.
Слинял он отсюда, понимаешь? Попробуй обратиться к прапорщику
Белецкому, но не думаю...
- А где его найти?
Лейтенант объяснил на пальцах, поскольку улицы в городке
не имели названий. Существовали лишь номера домов.
Я пошел в указанном направлении, и меня ни на минуту не
покидало ощущение нереальности происходящего. Вокруг были
русские лица и русский говор, но одежду люди носили
качественную, магазины ломились от товаров с ценами, доступными
практически каждому, а на лицах у большинства играли улыбки.
Город-солнце! Ну, прямо-таки, сон наяву!
Прапорщика Белецкого я застал за просмотром видеокассеты.
Какие-то бравые ребята крошили друг другу черепа, а прапорщик
Белецкий, не отрываясь от экрана, жрал картофельные хлопья и
запивал их пивом. В просмотре принимала участие и симпатичная
девочка лет одиннадцати, которая тоже ела хлопья, только
запивала яблочным соком.
- Меня послала Нина, - объявил я, - подружка Никодимова. У
меня для него гостинец.
- Что за Нина? - Белецкий почесал затылок. Разговаривая со
мной, он пытался не потерять нить происходящего на экране.
- Переводчица из Берлина. Она сказала, что вы - его лучший
друг, и дала мне ваш адрес.
- Ах, Нина! - воскликнул Белецкий и замолчал. Было видно,
что он усиленно роется в памяти. - А что, собственно...
Он вопросительно посмотрел на меня.
- Она просила передать ему одну вещь.
Тут из телевизора послышались вопли и автоматная стрельба,
и Белецкий, видимо, отчаявшись успешно сочетать разговор с
просмотром видеокассеты, поспешно остановил с помощью пульта
дистанционного управления магнитофон.
- Ну папа! - тут же возмущенно воскликнула девочка.
- Пять минут перекур, - отозвался тот.
Девочка раздраженно поджала губы и уставилась в угол.
- Как я могу передать ему вещь, если... эта вота...
понятия не имею, где он сейчас находится?
- Жаль. А она надеялась, что хоть вы-то знаете. Я ее
дальний родственник. Она втрескалась в него по уши.
- В этого урода?
- Ну, не знаю. Сам я его никогда не видел...
- Да нет, внешне - он ничего. А морально - самый что ни на
есть урод.
Белецкий выдвинул одну из полок серванта, порылся в
содержимом и протянул мне фотографию, на которой сам он и еще
двое мужиков наливались водкой на природе. Все трое были в
гимнастерках и трусах.
- Вот это он. - Белецкий ткнул пальцем в белобрысого
долговязого парня. - А это - Ярослав Гунько. Они вместе отсюда
и дернули.
- Между прочим, таких больше всего и любят, - заметил я,
разглядывая фотографию.
- Это точно.
- Так вам ничего о нем не известно?
- С тех пор, как они слиняли отсюда, - ничего.
- Жаль. Тогда передаю гостинец вам, как лучшему другу. Не
возвращать же назад.
- А что там?
- Пятизвездочная "Метакса" - привет из солнечной Греции.
- Так эта баба, твоя родственница, сейчас в Греции?
- Нет, баба в Берлине, - уточнил я. - "Метакса" из Греции.
Нельзя сказать, чтобы в его глазах появился какой-то
особенно голодный блеск, но и отвращения тоже не возникло. Он
взял бутылку и взвесил ее на ладони.
- Ну так прямо сейчас и оприходуем, - сказал он. - Садись.
Есть помидорчики, салями.
- Пять минут уже прошло, - с вызовом заявила девочка.
- Настя, пойди-ка погуляй.
- Так я и знала!!!
- Вольно! - скомандовал Белецкий. - Тридцать секунд на
сборы.
Он быстро соорудил стол, поставил рюмки и две неначатые
банки пива.
- К сожалению, я за рулем, - пробормотал я.
- Это не страшно, - успокоил он меня. - Немцы допускают...
эта вота... за рулем принятие спиртного. А машина-то какая?
- "Твинго".
- Это что еще за фигня? Японская?
- Французская, насколько я знаю.
- А, это... эта вота... консервная банка?
- Все они в каком-то роде консервные банки.
- Не скажи. "Жигуль", в принципе, неплохая машина.
"Мерседес" тоже.
Мы разделались с литром "Метаксы" и выпили по три банки
пива. Методом "шпок". Словно это и не "Метакса" вовсе, а самая
обыкновенная русская водяра. Потом пришла Настя, и мы начали
досматривать фильм, в котором одни молодцы сражались с другими
за обладание секретным оружием. Фильм все никак не желал
заканчиваться, и я уже начал очень этому удивляться, когда
неожиданно выяснилось, что я сплю. Вернее, что я спал и только
сейчас проснулся.
Я сел на диване, еще совершенно пьяный, и замотал головой.
А рядом Белецкий ругался с Настей из-за телевизора.
- Нельзя... эта вота... за один день пересмотреть четыре
видеокассеты! - орал он.
- Кто сказал?! - орала она ему в ответ.
- Я сказал!
- А пошел ты!... Своими солдатиками будешь командовать!
Они стояли, сжав кулаки и остервенело уставившись друг на
друга.
- О, проснулся, - сказал Белецкий, поворачиваясь ко мне. -
Ну, как самочуствие?
- Сейчас поеду, - пробормотал я.
- Да нет, ты мне не мешаешь. Можешь и переночевать.
- Не могу, меня в Берлине ждут.
- А ты, вообще, кто такой?
- Королев моя фамилия.
- Может опохмелимся, Королев?
В ответ я громко застонал.
- Понятно.
Я взял пустой портфель и направился к выходу. Используя
заминку, Настя вставила в видеомагнитофон новую кассету.
- Погоди, Королев, - воскликнул Белецкий. - Скажи своей
Нинке, что Никодимов сейчас в Боснии. Бабки, козел, поехал
зарабатывать. Так что она вряд ли его когда-нибудь живым
дождется. Так и скажи.
- Никодимов в Боснии, - пробормотал я, - а пистолет его
здесь, родимый. Тоже подрабатывает.
- Какой пистолет? Ты что, бредишь?
- Брежу, - согласился я.
- А пропуск, воще, на территорию городка у тебя есть?
- Есть.
- Покажи.
- Пошел на хрен.
Я хлопнул дверью с такой силой, что посыпалась штукатурка,
и через несколько минут обнаружил себя растянувшимся на полу в
парадной. С грехом пополам поднялся, выбрался из подъезда и
растворился в ночи.
Честно говоря, совершенно не помню, как, растворившись в
ночи, я затем опять материализовывался. Могу лишь отметить, что
очнулся я на заднем сидении машины в половине седьмого утра уже
с грехом пополам материализованным.
Добравшись до дома - путь мне показался сущим адом, - я
позвонил "голым пистолетам" и предоставил подробный отчет
прошедшего дня. Честно говоря, поднимаясь по лестнице, я втайне
надеялся, что Джаич нашелся и глушит сейчас в кухне пиво как ни
в чем не бывало. Или же скачет как козел со своей дурацкой
скакалкой. Ни хрена! "Пистолетики" тоже приуныли. После столь
многообещающего начала наметился резкий спад. Бравый
унтер-офицер Джаич бесследно сгинул, а от ефрейтора Крайского
ожидать каких-либо существенных подвижек было слишком
оптимистично даже для них.
Чуть позже позвонил Горбанюк.
- Ты где пропадаешь? - набросился он на меня. - Слава
Б-гу! Я разыскивал тебя всю ночь напролет.
- Дела были, - хмуро отозвался я. - Я что, уже - обязан
перед кем-то отчитываться?
- Да нет... Просто я подумал, что ты тоже... Одним словом,
что ты тоже исчез.
- Не исчез пока, как видишь. Вернее, как слышишь.
Хе-хе-хе...
- И на том спасибо.
- А зачем это я тебе так срочно понадобился? Опять кого-то
из антикварщиков шлепнули?
- Пока Б-г миловал. Просто фрау Сосланд буянит. Требует,
наконец, какого-то результата.
- Да пошла она!!!
- Понятно, - вздохнул Горбанюк, - значит, результатов нет.
А как там машина?
- Стоит внизу и бьет копытами.
- Я серьезно.
- И я серьезно. Я ведь тебе уже, по-моему, говорил: мы
исчезаем, а машины остаются. А вообще-то тебе повезло, что я не
исчез, верно? Иначе Лили переложила бы расследование на твои
мощные плечи.
- Я - эрист по экономическим вопросам! - взвизгнул
Горбанюк.
- А я - бухгалтер.
Судя по тому, как он отчаянно взвизгнул, подобные мысли
приходили в голову и к нему. Не зря ведь он всю ночь напролет
просидел на телефоне.
Пока мы с ним подобным образом любезничали, Тролль
нетерпеливо шастал из угла в угол. Но стоило мне положить
трубку, как он тут же попытался взять быка за рога.
- Ну что, убедился в бесплодности этой дурацкой затеи? А
что я тебе говорил? Нужно исходить из того, что кто-то из
антикварщиков увяз в этом деле по уши. Все эти гуньки,
никодимовы, пистолеты...
- Почему же? Мне, например, удалось выяснить, что
Никодимов и, очевидно, Гунько - в Боснии. А, значит, оружие
свое они продали. Там они наверняка другое получили. Или взяли
в бою.
- Ну и что из этого следует?
- А то, что это все же не их художества.
- А чьи?
- Это уже другой вопрос.
Тролль тут же взвился на дыбы.
- Это - единственный вопрос. Понятно? Кто?!!!
У меня и без него после вчерашнего голова ходуном ходила.
- Вот сейчас открою воду в ванной, тогда сразу выяснится,
кто?
- У тебя одно на уме, мокрушник чертов!
- Это мы уже проходили.
Я повалился на диван и вроде бы даже успел заснуть, но тут
что-то шандарахнуло у самого моего уха. Я подскочил, как
ужаленый.
Рядом стоял Тролль с револьвером огромных размеров, не
настоящим, естественно, а, как и он сам, воображаемым, но
производящим неимоверный грохот. Из дула револьвера вился
дымок.
- У тебя что, крыша поехала?! - заорал я.
- А у тебя?! Его товарищ сейчас, может, подыхает
где-нибудь, клиентка с пеной у рта требует результата, а он,
видите ли, дрыхнет!
- Разве ты не видишь, на кого он похож? - вступилась за
меня Малышка. - Способен ли человек в подобном состоянии на
что-либо путное?
- Да, вид действительно жалкий, - вынужен был признать
Тролль. - Но делать все равно что-то надо безотлагательно.
- Что именно? - уточнил я.
- К примеру, заняться Гройпнером и Бреме.
- А почему не Горовицем?
- Потому что его уже шлепнули.
- Стоит мне заняться Гройпнером и Бреме, как их тоже
шлепнут.
- И тем самым подозреваемых останется меньше.
- Вот я и хотел проспать ровно столько, чтобы, когда
проснусь, в живых остался только один подозреваемый. Я тебе уже
об этом говорил.
- А я тебе тоже говорил, что меня бы это вполне устроило,
если бы Шрико при этом остался цел. Ты хочешь, чтобы нашего
клиента шлепнули? А его обязательно шлепнут, если он не
преступник, разумеется
- Я мечтаю, чтобы его шлепнули, - сказал я.
- Тогда вруби Джо Коккера.
- О, как ты мне осточертел!
