до иссиня пьян и едва держался на ногах. Когда объявили мой рейс, я обняла
его и шепнула в ухо: "Прости меня." -- отчего он отчаянно заплакал, закрыв
лицо руками и всхлипывая, как маленький ребёнок.
С тех пор прошло семь лет. Я живу в Сиднее и работаю программисткой
(науку я безжалостно бросила -- она мне казалась одним из звеньев цепи,
приковывавшей меня к уже не существовавшей, отмершей жизни).
Программирование приносит мне удовлетворение, да и зарабатываю я хорошо --
жить в Сиднее мне нравится. Днём работаю, вечером бегаю трусцой в парке,
потом ужинаю и ... чаще всего, опять работаю. Друзей у меня немного: в
основном, такие же, как я, программисты; большей частью русскоязычные,
меньшей частью -- австралийцы. Было три романа, все неудачные -- в том
смысле, что мы расстались (а может, наоборот -- в том же самом смысле --
удачные ... это как посмотреть). Два раза в гости приезжала мать, второй раз
-- вместе с дядей Мишей и близнецами. Иногда пишет Сашка: живописует, как
ему хорошо живётся с молодой женой и как много денег он зарабатывает
бизнесом. На его письма я отвечаю всегда (потому что я всегда отвечаю на
письма) -- но, по возможности, коротко.
Я думаю, что моё решение порвать с предыдущей жизнью оказалось
правильным, и от своего потрясения семилетней давности я, насколько это было
возможным, оправилась. Мне по-прежнему больно вспоминать о тех нескольких
часах в июне 88-го, но уже не так остро ... да и приходят эти воспоминания
намного реже -- может быть, раз в 2-3 дня.
От старых времён у меня осталась лишь одна странная привычка:
прикрываясь (если дело происходит днём) зеркально-отражающими солнечными
очками, искать в лицах встречных мужчин романтически-мужественную улыбку
моего отца.
3.
Обшарпанное помещение бара для младшего лётного состава тонуло в сизом
дыму. Розовые тела купидонов и бело-розовая униформа валькирий, в смешении с
белыми крыльями тех и других, делали толпу посетителей похожей на стаю
фламинго. Бармен -- пожилой основательный грифон -- в поте лица своего
наполнял стаканы нектаром и ликвидизированной амброзией, принимал деньги,
выдавал сдачу и при этом ещё успевал перекидываться шутками с завсегдатаями.
Бережно неся в руках стакан с двумястами граммами "Олимпийской", купидон
92.12.095.ru/Фиолетовый протиснулся к крайнему столику у окна. Из всей
компании, которая собиралась здесь по пятницам, пока присутствовал лишь
103.11.095. ru/Оранжевый.
-- Как дела? -- поинтересовался у приятеля /Фиолетовый, усаживаясь на
своём обычном месте.
-- *****! -- кисло отвечал тот.
Из стоявшего в углу музыкального ящика гремела вошедшая недавно в моду
"Песнь гор" в обработке для лютнево-арфового ансамбля -- компания валькирий
за соседним столиком ритмично раскачивалась в такт бравурным аккордам.
-- Что так пессимистично? -- на румяной мордашке /Фиолетового играла
всегдашняя бодрая улыбка (выражавшая, как и полагалось по Уставу, счастливую
гармонию с окружающей его в данный момент средой).
-- А-а ... -- /Оранжевый непределённо махнул рукой, -- Рассказывать
неохота. -- По усердию, с которым он выговаривал слова и плавности жестов,
было ясно, что он сильно навеселе.
Сквозь испещрённое отпечатками рук оконное стекло виднелся узкий
изогнутый серп месяца, далеко внизу плыла бесконечная равнина тёмно-синих
облаков. В центре стола, рядом с заполненной окурками пепельницей
возвышалось на три четверти пустое вместилище креплёного нектара; кругом
валялись пустые упаковки из-под сушёных соцветий вербы -- любимой закуски
/Оранжевого. На облезлой стене прямо над столом красовалась табличка с
надписью "Петь, летать, плевать на пол и танцевать в воздухе строго
воспрещается".
/Фиолетовый поёрзал на своём стуле, бросил недовольный взгляд в сторону
окна (оттуда дуло) и сложил крылья так, чтобы они закрывали его маленькую
розовую попку.
-- Можешь меня поздравить, Орик. -- он радостно улыбнулся, -- Наш
главный подписал приказ о повышении ... на следующей неделе будем
праздновать! Я уже и платье заказал.
-- Бело-розовое или розово-белое? -- завистливо спросил /Оранжевый,
вытаскивая из висящей на шее сумочки пачку "Благо-вонных" и зажигалку.
-- Бело-розовое.
-- На операцию изменения пола записался?
-- Записался. -- /Фиолетовый почесал левое крыло и отхлебнул из своего
стакана. -- Как-то мне не по себе от этого стало ... сто тринадцать лет в
купидонах проходил, а теперь вдруг -- в валькирии ...
-- А ты, Филя, об этом не думай. -- ободрил друга /Оранжевый несколько
заплетающимся языком, -- Ты теперь о том думай, как тебе зарплату прибавят и
в общежитии отдельную комнату дадут. Загордишься теперь, поди ... со старыми
друзьями и говорить не захочешь!
-- Почему это не захочу? -- с подчёркнутой скромностью отвечал
/Фиолетовый, -- Захочу. И потом тебя тоже скоро повысят: ты ведь по зарплате
до купидонского максимума уже дошёл? -- значит, теперь уже недолго.
-- Как же, недолго ... -- с неожиданной злобой огрызнулся /Оранжевый,
-- *** мне в *** будет, а не повышение!...
-- Никак случилось что? -- ахнул /Филетовый.
-- А то нет?!... -- /Оранжевый опорожнил вместилище нектара себе в
стакан и, гулко глотая, выхлебал до дна. -- Значит, присмотрел я себе жертву
сегодня: девка -- молодая, влюбчивая ... сердце -- в пол груди, на
оптическом зрении стрелять можно! Ну, и пустил стрелу в самую серёдку ...
она только ойкнула! Потом к парню подлетаю ... и тут я, понимаешь, как-то
расслабился: пульнул, значит, сгоряча и ... того ... маху, в общем, дал. --
/Оранжевый глубоко затянулся докуренной почти до фильтра сигаретой, -- А
тут, как назло, патруль ... и эта, понимаешь, **** начинает пальцы загибать:
до пяти уставных метров не подлетел -- это раз, ренгеновский прицел не
включён -- это два, общая расхлябанность стиля обслуживания -- это три ...
Короче, телегу накатала ... -- несчастный купидон сокрушённо покачал головой
и раздавил окурок в пепельнице.
-- А дальше что? -- сочувственно спросил /Фиолетовый.
-- Я с дежурства прилетаю, а секретарша главного и говорит, --
передразнивая манерную женскую скороговорку, /Оранжевый затараторил
писклявым кривлячим голосом, -- "Господин арх-ангел ждёт вас не дождётся --
весь из себя гневливый." А мне что?... -- купидон ожесточённо, обеими руками
почесал в своих спутанных кудрях, -- Я ему: "Как тут хорошо работать можно,
когда /Голубого в отдел гомосексуализма перевели, а /Жёлтый, понимаешь, -- в
отпуске?... Мало того, что я за троих пашу, так ещё при том и ошибиться не
имею права?!..." В общем, поговорили ... -- /Оранжевый вздохнул и печально
повесил голову.
-- Ты чего, совсем промазал? -- осторожно спросил /Фиолетовый. -- Или
краем всё же зацепил?... Чего они так на тебя взъелись?
-- Уж лучше бы совсем! -- неохотно отвечал /Оранжевый.
Отзвучал последний аккорд "Песни гор", музыкальный ящик умолк.
Прокуренный воздух бара наполнили ранее не слышные разговоры.
-- Как это -- лучше? -- недоумённо переспросил /Фиолетовый, -- Ты куда
ему попал?
Прежде, чем ответить, /Оранжевый сделал тягостную паузу.
-- Куда ... куда ... -- неохотно выговорил он, -- В *** я ему попал ...
вот куда!
Он злобно отодвинул свой стул и направился в сторону расположенной
неподалеку двери туалета.
