и туго забинтована. Керн сдержал слово: он сделал все, чтобы возможно
меньше изуродовать тело Брике. Он пошел на риск и произвел ампутацию с
таким расчетом, чтобы можно было сделать протез.
Весь день после операции Брике чувствовала себя удовлетворительно,
хотя лихорадка не прекращалась, что очень озабочивало Керна. Он заходил
к ней каждый час и осматривал ногу.
- Что же я теперь буду делать без ноги? - спрашивала его Брике.
- Не беспокойтесь, я вам сделаю новую ногу, лучше прежней, - успокаи-
вал ее Керн. - Танцевать будете. - Но лицо его хмурилось: нога покрасне-
ла выше ампутированного места и опухла.
К вечеру жар усилился. Брике начала метаться, стонать и бредить.
В одиннадцать часов вечера температура поднялась до сорока и шести
десятых.
Керн сердито выбранился: ему стало ясно, что началось общее заражение
крови. Тогда, не думая о спасении тела Брике, Керн решил отвоевать у
смерти хотя бы часть экспоната. "Если промыть ее кровеносные сосуды ан-
тисептическим, а затем физиологическим раствором и пустить свежую, здо-
ровую кровь, голова будет жить".
И он приказал вновь перенести Брике на операционный стол.
Брике лежала без сознания и не почувствовала, как острый скальпель
быстро сделал надрез на шее, выше красных швов, оставшихся от первой
операции. Этот надрез отделял не только голову Брике от ее прекрасного
молодого тела. Он отсекал от Брике весь мир, все радости и надежды, ко-
торыми она жила.
ТОМА УМИРАЕТ ВО ВТОРОЙ РАЗ
Голова Тома хирела с каждым днем. Тома не был приспособлен для жизни
одного сознания. Чтобы чувствовать себя хорошо, ему необходимо было ра-
ботать, двигаться, поднимать тяжести, утомлять свое могучее тело, потом
много есть и крепко спать.
Он часто закрывал глаза и представлял, что, напрягая свою спину, под-
нимает и носит тяжелые мешки. Ему казалось, что он ощущает каждый напря-
женный мускул. Ощущение было так реально, что он открывал глаза в надеж-
де увидеть свое сильное тело. Но под ним по-прежнему виднелись только
ножки стола.
Тома скрипел зубами и вновь закрывал глаза.
Чтобы развлечь себя, он начинал думать о деревне. Но тут же он вспо-
минал и о своей невесте, которая навсегда была потеряна для него. Не раз
он просил Керна поскорее дать ему новое тело, а тот с усмешкой отговари-
вался:
- Все еще не находится подходящего, потерпи немного.
- Уж хоть какое-нибудь завалящее тельце, - просил Тома: так велико
было его желание вернуться к жизни.
- С завалящим телом ты пропадешь. Тебе надо здоровое тело, - отвечал
Керн.
Тома ждал, дни проходили за днями, а его голова все еще торчала на
высоком столике.
Особенно были мучительны ночи без сна. Он начал галлюцинировать. Ком-
ната вертелась, расстилался туман, и из тумана показывалась голова лоша-
ди. Всходило солнце. На дворе бегала собака, куры поднимали возню... И
вдруг откуда-то вылетал ревущий грузовой автомобиль и устремлялся на То-
ма. Эта картина повторялась без конца, и Тома умирал бесконечное коли-
чество раз.
Чтобы избавиться от кошмаров. Тома начинал шептать песни, - ему каза-
лось, что он пел, - или считать.
Как-то его увлекла одна забава. Тома попробовал ртом задержать воз-
душную струю. Когда он затем внезапно открыл рот, воздух вырвался оттуда
с забавным шумом.
Тома это понравилось, и он начал свою игру снова. Он задерживал воз-
дух до тех пор, пока тот сам не прорывался через стиснутые губы. Тома
стал поворачивать при этом язык: получались очень смешные звуки. А
сколько секунд он может держать струю воздуха? Тома начал считать. Пять,
шесть, семь, восемь... "Ш-ш-ш", - воздух прорвался. Еще... Надо довести
до дюжины... Раз, два, три... шесть, семь... девять... одиннадцать, две-
над...
Сжатый воздух вдруг ударил в небо с такой силой, что Тома почувство-
вал, как голова его приподнялась на своей подставке.
"Этак, пожалуй, слетишь, со своего шестка", - подумал Тома.
Он скосил глаза и увидел, что кровь разлилась по стеклянной поверх-
ности подставки и капала на пол. Очевидно, воздушная струя, подняв его
голову, ослабила трубки, вставленные в кровеносные сосуды шеи. Голова
Тома пришла в ужас: неужели конец? И действительно, сознание начало му-
титься. У Тома появилось такое чувство, будто ему не хватает воздуха;
это кровь, питавшая его голову, уже не могла проникнуть в его мозг в
достаточном количестве, принося живительный кислород. Он видел свою
кровь, чувствовал свое медленное угасание. Он не хотел умирать! Сознание
цеплялось за жизнь. Жить во что бы то ни стало! Дождаться нового тела,
обещанного Керном...
Тома старался осадить свою голову вниз, сокращая мышцы шеи, пытался
раскачиваться, но только ухудшал свое положение: стеклянные наконечники
трубок еще больше выходили из вен. С последними проблесками сознания То-
ма начал кричать, кричать так, как он не кричал никогда в жизни.
Но это уже не был крик. Это было предсмертное хрипение...
Когда чутко спавший Джон проснулся от этих незнакомых звуков и вбежал
в комнату, голова Тома едва шевелила губами. Джон, как умел, установил
голову на место, всадил трубки поглубже и тщательно вытер кровь, чтобы
профессор Керн не увидел следов ночного происшествия.
Утром голова Брике, отделенная от тела, уже стояла на своем старом
месте, на металлическом столике со стеклянной доской, и Керн приводил ее
в сознание.
Когда он "промыл" голову от остатков испорченной крови и пустил струю
нагретой до тридцати семи градусов свежей, здоровой крови, лицо Брике
порозовело. Через несколько минут она открыла глаза и, еще не понимая,
уставилась на Керна. Потом с видимым усилием посмотрела вниз, и глаза ее
расширились.
- Опять без тела... - прошептала голова Брике, и глаза ее наполнились
слезами. Теперь она могла только шипеть: горловые связки были перерезаны
выше старого сечения.
"Отлично, - подумал Керн, - сосуды быстро наполняются влагой, если
только это не остаточная влага в слезных каналах. Однако на слезы не
следует терять драгоценную жидкость".
- Не плачьте и не печальтесь, мадемуазель Брике. Вы жестоко наказали
сами себя за ваше непослушание. Но я вам сделаю новое тело, лучше преж-
него, потерпите еще несколько дней.
И, отойдя от головы Брике, Керн подошел к голове Тома.
- Ну, а как поживает наш фермер?
Керн вдруг нахмурился и внимательно посмотрел на голову Тома. Она
имела очень плохой вид. Кожа потемнела, рот был полуоткрыт. Керн осмот-
рел трубки и напустился с бранью на Джона.
- Я думал. Тома спит, - оправдывался Джон.
- Сам ты проспал, осел!
Керн стал возиться около головы.
- Ах, какой ужас!.. - шипела голова Брике. - Он умер. Я так боюсь по-
койников... Я тоже боюсь умереть... Отчего он умер?
- Закрой у нее кран с воздушной струей! - сердито приказал Керн.
Брике умолкла на полуслове, но продолжала испуганно и умоляюще смот-
реть в глаза сиделки, беспомощно шевеля губами.
- Если через двадцать минут я не верну голову к жизни, ее останется
только выбросить, - сказал Керн.
Через пятнадцать минут голова подала некоторые признаки жизни. Веки и
губы ее дрогнули, но глаза смотрели тупо, бессмысленно. Еще через две
минуты голова произнесла несколько бессвязных слов. Керн уже торжество-
вал победу. Но голова вдруг опять замолкла. Ни один нерв не дрожал на
лице.
Керн посмотрел на термометр:
- Температура трупа. Кончено!
И, забыв о присутствии Брике, он со злобой дернул голову за густые
волосы, сорвал со столика и бросил в большой металлический таз.
- Вынести ее на ледник... Надо будет произвести вскрытие.
Негр быстро схватил таз и вышел. Голова Брике смотрела на него расши-
ренными от ужаса глазами.
В кабинете Керна зазвонил телефон. Керн со злобой швырнул на пол си-
гару, которую собирался закурить, и ушел к себе, сильно хлопнув дверью.
Звонил Равино. Он сообщил о том, что отправил Керну с нарочным
письмо, которое им должно быть уже получено.
Керн сошел вниз и сам вынул письмо из дверного почтового ящика. Под-
нимаясь по лестнице, Керн нервно разорвал конверт и начал читать. Равино
сообщал, что Артур Доуэль, проникнув в его лечебницу под видом больного,
похитил мадемуазель Лоран и бежал сам.
Керн оступился и едва не упал на лестнице.
- Артур Доуэль!.. Сын профессора... Он здесь? И он, конечно, знает
все.
Объявился новый враг, который не даст ему пощады. В кабинете Керн
сжег письмо и зашагал по ковру, обдумывая план действия. Уничтожить го-
лову профессора Доуэля? Это он может всегда сделать в одну минуту. Но
голова еще нужна ему. Необходимо только будет принять меры к тому, чтобы
эта улика не попалась на глаза посторонним. Возможен обыск, вторжение
врагов в его дом. Потом... потом необходимо ускорить демонстрацию головы
Брике. Победителей не судят. Что бы ни говорили Лоран и Артур Доуэль,
Керну легче будет бороться с ними, когда его имя будет окружено ореолом
всеобщего признания и уважения.
Керн снял телефонную трубку, вызвал секретаря научного общества и
просил заехать к нему для переговоров об устройстве заседания, на кото-
ром он. Керн, будет демонстрировать результаты своих новейших работ. За-
тем Керн позвонил в редакции крупнейших газет и просил прислать ин-
тервьюеров.
"Надо устроить газетную шумиху вокруг величайшего открытия профессора
Керна... Демонстрацию можно будет произвести дня через три, когда голова
Брике несколько придет в себя после потрясения и привыкнет к мысли о по-
тере тела. Ну-с, а теперь..."
Керн прошел в лабораторию, порылся в шкафчиках, вынул шприц, бунзе-
новскую горелку, взял вату, коробку с надписью "Парафин" и отправился к
голове профессора Доуэля.
ЗАГОВОРЩИКИ
Домик Ларе служил штаб-квартирой "заговорщиков": Артура Доуэля, Ларе,
Шауба и Лоран. На общем совете было решено, что Лоран рискованно возвра-
щаться в свою квартиру. Но так как Лоран хотела скорее повидаться с ма-
терью, то Ларе отправился к мадам Лоран и привез ее в свой домик.
Увидев дочь живой и невредимой, старушка едва не лишилась чувств от
радости; Ларе пришлось подхватить ее под руку и усадить в кресло.
Мать и дочь поместились в двух комнатах третьего этажа. Радость мадам
Лоран омрачилась только тем, что Артур Доуэль, "спаситель" ее дочери,
все еще лежал больной. К счастью, он не слишком долго подвергался
действию удушливого газа. Брал свое и его исключительно здоровый орга-
низм.
Мадам Лоран и ее дочь по очереди дежурили у постели больного. За это
время Артур Доуэль очень подружился с Лоранами, а Мари Лоран ухаживала
за ним более чем внимательно; не будучи в силах помочь голове отца, Ло-
ран переносила свои заботы на сына. Так ей казалось. Но была еще причи-
на, которая заставляла ее неохотно уступать своей матери место сиделки.
Артур Доуэль был первый мужчина, поразивший ее девичье воображение. Зна-
комство с ним произошло в романтической обстановке, - он, как рыцарь,
похитил ее, освободив из страшного дома Равино. Трагическая судьба его
отца налагала и на него печать трагичности. А его личные качества - му-
жественность, сила и молодость - завершали очарование, которому трудно
было не поддаться.
Артур Доуэль встречал Мари Лоран не менее ласковым взглядом. Он лучше
разбирался в своих чувствах и не скрывал от себя, что его ласковость не
только долг больного по отношению к своей внимательной сиделке.
Нежные взгляды молодых людей не ускользали от окружающих. Мать Лоран
делала вид, что ничего не замечает, хотя, по-видимому, она вполне одоб-
ряла выбор своей дочери. Шауб, в своем увлечении спортом презрительно
относившийся к женщинам, улыбался насмешливо и в душе жалел Артура, а
Ларе тяжело вздыхал, видя зарю чужого счастья, и невольно вспоминал
прекрасное тело Анжелики, причем теперь на этом теле он чаще представлял
