- Красивое небо, - заметил я.
- Это совершенное небо?
- Дон, небо всегда совершенно, даже...
- Ты хочешь сказать, что небо всегда совершенно, даже
если оно постоянно изменяется?
- Да, конечно!
- И море тоже совершенно всегда, хотя оно тоже
изменяется секунду за секундой, - сказал он. - если
совершенство заключается в постоянстве, тогда рай должен
быть чем-то вроде болота, а навряд ли с_у_т_ь можно сравнить
с творцом болот.
- Совершенное, постоянно изменяющееся. Да, это я
покупаю.
- Ты купил это уже давно, если придерживаться временных
терминов.
Я повернулся к нему.
- Дон, а тебе не надоело оставаться в одном этом
измерении?
- О! А разве я остаюсь всего в одном измерении? - удивился
он. - а ты?
- Почему все, что я говорю, оказывается неправильным?
- А разве все, что ты говоришь, оказывается
неправильным?
- Мне кажется, что я занялся не своим делом.
- Уж не хочешь ли ты переключиться на недвижимое
имущество? - усмехнулся он.
- Да, на недвижимое имущество, или страхование.
- Недвижимому имуществу принадлежит будущее, если оно
тебе так уж важно.
- О'кэй, прошу прощения, - сказал я, - мне не нужно ни
прошлого, ни будущего. В ближайшее время я намереваюсь стать
старым мудрым учителем в мире иллюзий; я думаю, что стану им
примерно на следующей неделе.
- Ричард, я думаю, что это случится гораздо раньше.
Я внимательно посмотрел на него, но он не улыбался.
Дни были похожи один на другой. Как обычно, мы
продолжали летать, но я перестал измерять лето названиями
городов или заработанными деньгами. Я начал измерять его
своими новыми знаниями, нашими послеполетными разговорами и
чудесами, случавшимися время от времени до тех пор, пока я
не понял, что это вовсе не чудеса.
"Представьте себе
Вселенную, прекрасную и
Справедливую и
Совершенную,
- однажды прочитал я в книге,
И после этого будьте уверены
В одном:
Суть представила ее себе
Чуточку лучше,
Чем
Вы."
10.
День выдался спокойным... Лишь время от времени
под'езжали случайные пассажиры. В свободное время я
практиковался в испарении облаков.
Я работал летным инструктором, и я знаю, что труднее
всего научить учеников самым простым вещам. Я знал это
прекрасно, но сейчас учеником был я. Я сидел и яростно
вперял взор в мишени из курчавых облаков. В этот момент я
нуждался в теории больше, чем в практике. Шимода лежал под
крылом флита и притворялся спящим. Я мягко похлопал его по
руке, и он открыл глаза.
- У меня не получается, - сказал я.
- Ты можешь, - ответил он и опять закрыл глаза.
- Дон, я старался! Как только мне начинает казаться,
что у меня получается, облако вдруг надувается и становится
чуть ли не больше, чем до этого.
Он вздохнул и сел.
- Выбери для меня облако. Попроще, пожалуйста.
Я выбрал в небе самое большое и противное облако длиной
футов тысячи в три, изрыгающее адский белый дым.
- Вон там, над силосной башней, - сказал я, - то,
которое начинает чернеть.
Он мягко взглянул на меня.
- Почему ты меня ненавидишь?
- Дон, я прошу тебя об этом потому, что ты мне
нравишься, - улыбнулся я. - Тебе и самому необходимо с
кем-нибудь помериться силами. Если хочешь, я могу найти для
тебя что-нибудь поменьше.
Он опять вздохнул.
- Я попытаюсь. Так которое ты говоришь?
Я посмотрел на небо, и этого монстра с миллионами тонн
дождя не было. На его месте зияла неуклюжая голубая дыра.
- Шмяк, - тихо сказал я.
- Хорошая работа, - оценил он. - нет, правда, как бы
мне ни хотелось принять твои поздравления, я со всей
честностью должен признаться: это просто.
Он показал мне на небольшое облако прямо над нами.
- Вот это. Теперь твоя очередь. Готов? Вперед!
Я посмотрел наверх. Облако смотрело на меня. Я подумал
о том, что его нет, я представил себе на его месте пустоту,
я направил на него видения тепловых лучей, и медленно, очень
медленно, за минуту, пять, семь, облако исчезло.
- Не слишком-то быстро, - сказал он.
- Но это же в первый раз! Я же только учусь! Я делаю
невероятные вещи, совершенно невозможные, а ты, вместо того,
чтобы похвалить меня, упрекаешь в медлительности. Это было
сделано хорошо, и ты это знаешь.
- Поразительно! Ты так старался, а оно все-таки
исчезло.
- Старался! Да я бомбардировал это облако всем, чем
только мог! Огненные шары, лазерные лучи, пылесос величиной
с дом...
- Ненужные аксессуары, Ричард. Если ты хочешь убрать из
своей жизни облако, не превращай это занятие в крупное
предприятие, просто расслабься и не думай о нем. Убери его
из своих мыслей. Вот и все.
"Облако не знает,
Почему оно двигается
В данном направлении
И с данной скоростью,
- сказала мне книга,
- Оно чувствует импульс...
Мне нужно плыть сюда. Но небо
Знает маршруты и смысл
Всех облаков,
И вы тоже узнаете их, как только
Подниметесь достаточно высоко
Для того, чтобы заглянуть за горизонт."
11.
"Вам
Никогда не дается желание
Без того, чтобы вам далась сила,
Чтобы выполнить его.
Тем не менее
Чтобы его выполнить, иногда
Приходится поработать."
Мы приземлились на огромном пастбище рядом с
трехаккровым прудом, вдали от городов, где-то между
Иллинойсом и Индианой. Никаких пассажиров. Я подумал о том,
что сегодня у нас будет выходной.
- Послушай, - сказал он. - нет, не надо слушать, просто
сиди и смотри. То, что ты сейчас увидишь, вовсе не чудо.
Вспомни о своих учебниках по ядерной физике: человек идет по
воде.
Сказав это, он повернулся и прошел несколько ярдов по
поверхности пруда, будто не замечая воды под ногами. Пруд
был похож на летний мираж пруда над асфальтовым озером. Он
твердо стоял на поверхности, ни единая волна, ни единый
всплеск не касались его ботинок.
- Вот, - сказал он, - иди, попробуй сам.
Я видел собственными глазами, и, очевидно, это было
возможно, ведь он стоял прямо передо мной, и я подошел к
нему. У меня было такое ощущение, что я шел по голубому
линолеуму. Я засмеялся.
- Дональд, что ты со мной делаешь?
- Всего-навсего показываю тебе то, чему раньше или
позже непременно научится каждый, - сказал он, - а ты уже
готов к этому.
- Но я....
- Смотри. Вода может быть твердой, - он постучал по
поверхности пруда ногой, как о камень, - или жидкой, - он
опять постучал, и вода обрызгала нас обоих. - понял?
Попробуй.
Как быстро мы привыкаем к чудесам! Меньше, чем через
минуту я уже думал о том, что ходить по воде не только
возможно, но и естественно. А что в этом такого?
- Но если вода сейчас твердая, то как же ее тогда пить?
- Точно так же, как и ходить по ней, Ричард. Она ни
твердая, ни жидкая. Мы сами решаем, какой ей для нас быть.
Если хочешь, чтобы она была жидкой, поступай с ней так,
будто она жидкость. Если хочешь, чтобы она была воздухом,
поступай с ней так, будто она воздух. Попробуй.
Может быть, все дело в присутствии просвещенной души, - подумал
я, - может быть, подобные вещи происходят лишь в
определенном радиусе, ну, скажем, футах в пятидесяти от
нее...
Я встал на колени на поверхности пруда и погрузил в
него руку. Жидкая. Затем я лег на живот и, убедив себя в
том, что вода - это воздух, опустил в нее лицо. Я дышал
будто теплым жидким кислородом, не чувствуя никакого удушья.
Наконец я опять сел и вопросительно посмотрел на Шимоду,
предполагая, что он знает, о чем я думаю.
- Говори, - сказал он.
- Почему я должен говорить?
- Потому что то, что ты хочешь сказать, наиболее точно
может быть выражено словами. Говори.
- Если мы можем ходить по воде и дышать ею, и пить ее,
то почему мы не поступаем так с землей?
- Да. Хорошо. Сейчас ты увидишь.
Он пошел к берегу так легко, будто он шел по
раскрашенному макету озера. Но как только он коснулся ногой
песка и травы, он начал тонуть, пока через несколько шагов
не погрузился в землю по плечи. Создавалось впечатление, что
пруд превратился в остров, а земля вокруг него стала морем.
Он немного поплавал по лугу, резвясь и плескаясь каплями
жирной глины, потом лег на поверхность, встал и пошел.
Неожиданно я увидел чудо: ч е л о в е к и д е т п о
з е м л е!
Я стоял на воде и аплодировал его представлению. Он
поклонился и поаплодировал мне.
Я подошел к берегу, представил себе землю жидкой и
тронул ее носком ботинка. По траве кругами побежали волны.
Земля будет такой глубокой, как мне этого захочется. Два
фута, - подумал я, - пусть она будет глубиной два фута, я
пройду по ней вброд.
Я уверенно шагнул на берег и провалился под землю с
головой. Внизу было темно и страшно, я задержал дыхание и
изо всех сил рванулся к поверхности, пытаясь ухватиться за
твердую воду, за край пруда, чтобы выплыть.
Он сидел в траве и хохотал.
- Ты замечательный ученик, Ричард, тебе это известно?
- Какой из меня ученик! Вытащи меня!
- Вытащи себя сам.
Я перестал барахтаться. Я вижу землю твердой и могу из
нее выбраться. Я вижу землю твердой... И вот я выбрался,
весь перепачканный черной грязью.
- Парень, ты, кажется, запачкался.
Его голубая рубашка и джинсы были абсолютно чистыми.
- А-а-а! - я стряхнул землю с волос и выковырял ее из
ушей. В конце концов я положил бумажник на траву и вошел в
жидкую воду, где почистился традиционным "мокрым" способом.
- Я знаю, для того, чтобы почиститься, есть метод и
получше.
- Да, к тому же более быстрый.
- Конечно. Ладно, сиди себе, посмеивайся, я попробую
сам.
- О'кэй.
Наконец я вернулся к флиту, переоделся и развесил
мокрую одежду на расчалках.
- Ричард, не забудь то, что ты сегодня сделал. Очень
просто забыть наши знания, думать, что это был сон или
случайное чудо. Не бывает ни хороших снов, ни прекрасных
чудес.
- Ты же сам говорил, что мир - это сон, а он иногда
бывает прекрасным. Закат. Облака. Небо.
- Нет. Сном бывает только образ, а не мир. Красота
реальна. Ты чувствуешь разницу?
Я кивнул, почти понимая его. Позже я заглянул в книгу.
"Мир
- Это ваша ученическая тетрадка,
Страницы которой вы заполняете.
Он не является реальностью,
Хотя, если вы пожелаете, вы
Сможете отобразить
В тетради и реальность.
Вы также
Способны написать в ней бессмыслицу
Или ложь, или порвать
Страницы."
12.
"Истинным
Грехом является
Ограничение сути.
Не делайте этого."
Был теплый день, мы отдыхали между полетами. С утра
прошел ливень, и тротуары города были мокры от луж.
- Дон, ты умеешь проходить сквозь стены?
- Нет.
- Когда ты отвечаешь "нет", я знаю, что это значит
"да", но тебе не понравилось, как я задал этот вопрос.
- Мы определенно наблюдательны, правда?
- А в чем ошибка, в "проходишь" или в "стенах"?
- И в том, и в другом. Твой вопрос предполагает, что я
существую в ограниченной пространственно-временной структуре
и перехожу в другую. Сегодня у меня нет настроения принимать
подобные твои предположения касательно меня.
Я нахмурился. Он знал, о чем я спрашивал. Почему он не
захотел прямо ответить, как у него выходят такие вещи?
- Так я немножко помогаю тебе думать точнее, - мягко
сказал он.
- О'кэй. Ты можешь сделать так, чтобы другим
показалось, что ты проходишь сквозь стену? Этот вопрос
лучше?
- Да, лучше. Но если уж ты хочешь быть точным до
конца...
- Погоди. Я знаю, как спросить. Вот мой вопрос: как
тебе удается передвигать иллюзию ограниченного ощущения
тождественности, выраженную в этой вере в пространственновременную
непрерывность под названием "тело", сквозь иллюзию
материальной преграды под названием "стена"?
- Отлично! Если правильно задать вопрос, он отвечает
сам за себя, верно?
- Нет, вопрос не дал сам ответ. Как ты проходишь сквозь
стены?
- Р_и_ч_а_р_д! Ты сделал почти все правильно, и вдруг
сам разрушил все на мелкие кусочки. Я не умею проходить
сквозь стены... Когда ты так говоришь, ты принимаешь вещи,
