Александр Астраханцев. Рассказы.
Александр Астраханцев
МАСТЕР КАРАТЕ
рассказ
Да вы садитесь, ребята. Садитесь, садитесь, не робейте. С виду такие
огневые... Что, ожидали сказочного богатыря увидеть, а, признайтесь?.. И
поговорим поосновательнее. Согласны? А то мне с молодыми теперь нечасто
приходится беседовать. Значит, просите научить? Ну, хорошо, пусть не
каратэ, а всего лишь нескольким приемам. Так?
И отказывать-то неловко!.. Я, безусловно, мог бы научить, и вы бы
почувствовали себя уверенней. Даже сумели бы начистить рожу какому-нибудь
негодяю. Мне, знаете, льстит, что меня, одного, можно сказать, из
патриархов нашего каратэ, еще кто-то помнит. И вы вот не поленились,
отыскали... Но послушайте, что я отвечу, и поймите правильно - очень хочу,
чтобы вы меня поняли.
Вот вы говорите "хулиганы". А я вам скажу: как только он поймет, что вы его
побьете, он просто вынет нож или пистолет, и все: против них ведь вы
бессильны; вы ж не настолько будете владеть искусством боя, чтобы
противостоять пистолету или ножу? А если сумеете - он нападет на вас из-за
угла. Или позовет на помощь, а против шайки вам не устоять: тогда придется
принять вызов и умереть, потому что ведь они в раже вас просто-напросто
убьют. В лучшем случае искалечат. А если струсите и убежите - вы, опять же,
опозорите меня и мое искусство.
Да, искусство. И в нем, как во всяком искусстве - своя красота и свои
законы. А всякому искусству надо учиться, причем долго и терпеливо. А если
нужна сумма приемов - идите в милицию или в вохру: морды бить там научат.
Там эту учебу так и называют: "мордобойкой". Причем бесплатно и с
обязаловкой, дважды в неделю. И частных клубов, школ, секций разных по
городу сейчас развелось - как клопов у моего соседа. Могу дать адреса, даже
порекомендовать - знаю некоторых: когда-то ко мне хаживали. Хотя
большинство - уже ученики моих учеников: этих я не знаю и знать не хочу.
Тоже приемам научат. Но предупреждаю: никакое это не каратэ, а все тот же
тупой солдатский мордобой, или чистой воды коммерция: не пошли впрок мои
труды. Почему-то умение пинаться и ломать кирпичи они называют каратэ.
Каратэ - это, в первую очередь, достоинство. И интеллект не в последнюю. И
элегантность, если хотите. А красные сопли, разбитые брови, фингалы под
глазом - это дикость! Если этого хотите - идите в бокс, он эффективнее:
там, по крайней мере, бить и сносно держать удар научат быстрее.
Нет, мои юные друзья, каратэ - это когда на тебя прет накачанный громила, и
его занесенная рука вдруг виснет, как сопля, а уж если он поднял для удара
ногу - то быть ему на земле, да еще корчиться от боли. Потому что здесь не
сила берет верх. Почему маленькая пуля эффективнее дубины? Да потому что
энергия ее в сотни раз больше! Я видел японские учебные фильмы; особенно
запомнился эпизод: сходятся в поединке могучий борец и сухонький
каратист-профессионал, и голос за кадром предупреждает: смотрите
внимательно, что сейчас произойдет! И вот они еще не успели сойтись - а
борец уже падает. Просто вот как бревно валится. Почему, что произошло? -
ничего непонятно!.. Потом этот же эпизод прокручивают медленнее; теперь
видно, как каратист сделал какое-то движение рукой, - но видно плохо:
просто на мгновение размазанный кадр. И вот когда прокручивают третий раз,
очень медленно, то, оказывается, каратист нанес борцу удар! Удар, который
ни глаз, ни киносъемка не успевают воспринять.
Или еще эпизод: тренированный каратист голыми кулаками и пятками за
несколько часов пробивает брешь в кирпичной стене во-от такой толщины! Это
если только он сосредоточит все внимание, все усилия в одной-единственной
точке - куда бьет. А то эка невидаль: стопку кирпичей раздробить! Тем более
НАШИХ кирпичей. Уж два-три и вы можете переломить ударом без всякой
подготовки.
Так что каратэ, дорогие мои - это не сумма приемов; это оружие. Это
действительно пуля, причем не та, что летит, абы лететь - а пуля
снайперская: она должна попасть в миллиметровую точку. А для этого надо
анатомию знать, причем - может, лучше, чем хирург. Или, там, невропатолог.
А такие секреты разом не даются - это тайна из тайн, и открываешь ты ее
сам. Только сам - никто никогда вам этого не расскажет.
Вы, конечно, слыхали про Брюса Ли? Для нынешних-то он просто легенда, а
когда я был вот как вы, его звезда еще во-всю сияла. Да, американец
китайского происхождения, пришел в кино из профессионального спорта. Погиб
в расцвете лет. А знаете, как? К нему пришел совершенно незнакомый
старик-китаец и предложил сразиться: будто бы хочет показать свою школу. Ли
согласился. Провели бой, Ли поблагодарил за поединок, проводил старичка,
причем был в отменном настроении. Потом принял душ. И вдруг почувствовал
себя плохо. Прилег, уснул и во сне умер. Так эту историю рассказывают.
Причем свидетели поединка утверждают, что старик ни разу не ударил - все
было в высшей степени корректно: всего лишь дважды коснулся Ли пальцами!
Это все - кстати об анатомии... Так имею ли я право дать вам это оружие
только потому, что вы просите? Где гарантия, что кто-то из вас, хоть
единожды ослепленный - пусть даже благородным желанием кого-то защитить -
не применит его во зло и не присвоит себе право распорядиться чужой жизнью?
У меня такой уверенности нет и уже, наверное, не будет: жизнь научила. Не
знаю, сколько зла я сотворил в мире, но знаю точно: однажды я воспитал
убийцу, его руками убил человека, при этом искалечил еще жизнь самому
убийце, и это будет лежать на моей совести до судного дня - ничем уже не
отмыть себя и не оправдаться, понимаете?.. А такой хороший, такой честный с
виду казался мальчик!
Это было давно - вас еще, как говорится, и в проекте не существовало. Тогда
все эти восточные единоборства у нас были под запретом, а меня любопытство
брало - вот будто бес какой шилом в ребра ширял! Всей восточной культурой
интересовался: Китай, Индия, Япония. Начал с Йоги, с Санкхьи, Упанишад;
потом - буддизм и все его ветви: ламаизм, чань, цзэн. А путь один - книги.
Стал собирать. На русском до революции много издать успели. Но литература -
тоже вся под запретом. За иную в мизинчик, знаете, толщиной приходилось
месячную зарплату отдавать. Ну и, конечно, по библиотекам: сколько я
просидел там, сколько шоколадок девочкам-библиотекаршам, спасибо им всем от
души, передарил, чтоб не ленились книги из секретных фондов поднимать,
сколько страниц переписал, переконспектировал! Годы ушли. И фотокопии
сносные делать научился, и с немецкого переводить - немцы основательно в
этих направлениях поработали, добросовестный народ.
В общем, докопался до единоборств, начал приемы изучать - тоже ведь
хотелось никого не бояться. Ходили ко мне трое ребят-подростков, дети
знакомых - вот с ними и занимался, отрабатывал приемы.
А система осведомителей, знаете, тогда работала четко - видно, были они и
среди книжных жучков, и в библиотеках, и среди друзей даже - вычислили, и,
чувствую, атмосфера вокруг начала сгущаться: какие-то личности проникают в
дом с друзьями, странные вопросы, споры навязывают. Потом - бабах! -
фельетон обо мне в газете: живет, будто бы, в нашем городе человек чуждой
идеологии, чернокнижник, отвратительный двуликий Янус: среди честных людей
прикидывается честным, а дома - сомнительные книжечки почитывает и, мало
того, ими еще и спекулирует... Хотя, видит Бог, если я и продавал какую -
то затем, чтоб купить еще одну: вечно денег не было. И продавал-то всегда
дешевле, чем покупал: другого такого дурака найти было уже трудно... Как я
понимаю, на судебный процесс материал не потянул - решили фельетоном
угомонить. Ну, у меня, соответственно, сразу неприятности: начальником
отдела был, и не на плохом счету - пришлось снова в рядовые идти... Все
это, между прочим, тоже к вопросу о том, как даются знания: что-то ведь и
теряешь.
И венец всего - встреча в переулке. Темновато, помню, уже; тут забор, тут
кусты, и трое пьяных навстречу. Просят закурить. У меня, естественно,
закурить нет. Один тогда заступает дорогу и начинает куражиться: "А-а, это
про тебя писали? Сейчас тоже пропишем!" - прямо вот будто случайную троицу
блатарей заботят мои домашние занятия и будто у каждого в кармане мой
словесный портрет лежит - так это все грубо, так посконно!.. Слово за
слово, пугают и пытаются к забору прижать... Я старался достоинства не
терять, а уж как раззадорились, понял, что они такие же пьяные, как я -
какой-нибудь монарх государства Лесото... Ох и досталось мне тогда - ребята
крепкие, одним ударом не свалить, и хлеб отрабатывали честно. Как молотками
били - недели две потом все болело. Но выстоял. И, знаете, собою остался
доволен: эти годы, оказалось, зря не терял. Только вот до сих пор не пойму:
чего им было от меня надо? Испугать? Посмотреть, что умею? Или на стойкость
проверяли?..
А потом уж, когда в семидесятых разрешили каратэ в спортивном варианте и в
Москве затеяли показательные соревнования - вызывают меня и еще двоих таких
же в областной спорткомитет и говорят: знаем, что энтузиасты,
самостоятельно овладели, просим: поезжайте отстоять честь области, в вас
верим!
Правда, мне нужно было для себя еще определиться: а должен ли я
сотрудничать с НИМИ после всего?
Подумал, подумал: а почему бы нет? Времена, похоже, меняются, люди - тоже.
И, потом, очень уж хотелось вылезти из подполья, посмотреть: чего люди
достигли, что умеют?.. Согласился. И неплохо там, между прочим, выступил:
чемпионом не стал, но призовое место в своей категории взял.
Возвращаюсь, мне тут - пышный прием, говорят: "Давай создавай областную
федерацию, готовь смену!" Дело в том, что республиканская федерация уже
планы спускает: юношеские, взрослые, зональные, союзные первенства... -
контора пишет.
Ладно, подключаюсь; дают деньги, дают спортзал, набираю мальчишек,
экипировку закупаю, начал тренировать.
И вот у меня появился мальчик Леня. Чернявый, худенький. Шестнадцать лет,
но выглядел помладше, лет на четырнадцать. А парнишка настойчивый.
Истинное каратэ - школа строгих правил, и я их старался внушить ученикам
сразу: научись повиноваться, научись владеть собой; прежде чем постигнуть
сложное - научись простому; путь к совершенству - через терпение и труд; на
занятиях говорит только учитель; ученик молчит... Они у меня могли два
часа, сидя на коленях, учиться правильно сжимать кулак, полчаса стоять в
стойке на пальцах... Через пару занятий три четверти их как ветром сдувает.
Но твердые остаются.
Причем Леня этот занимался со страстью, просто горел. Я прикинул: будет из
парня толк. Только что слабоват - сильно недоедал, как я понял. Прошу, чтоб
привел кого-нибудь из родителей... Папы, оказывается, нет, бросил, пришла
мамочка, интеллигентная такая женщина; зарплатишка, конечно, мизерная, и ту
тратят с сыном на книжки - очень они читать любили. А парнишка
действительно серьезный, начитанный. Я с ней побеседовал, объяснил, что
сейчас ему не только духовный, а еще и самый что ни на есть насущный хлеб
нужен, усиленное питание: организм взрослеет, растут костяк, мышцы, идет
активное половое созревание, перестройка нервной систем; нагрузки
возросли... Надо отдать ей должное, поняла правильно: где-то она даже
поощряла эти его занятия. И, смотрю, крепнуть стал наш Леня.
А почему я обратил на него внимание - удивительно талантливый парнишка.
Талант - это ведь не ум, не способность. Талант - это, как я понимаю,
свойство души: умение мобилизовать себя от мозга до кончиков пальцев на то,
что хочешь сделать. Забывая все. Способный учится быстро и делает хорошо.
Но - как все. Талантливому скучно как все.
В моей группе не было неспособных - я их отбирал, и не в последнюю очередь
- по школьным дневникам: растить тупиц с кулаками вместо мозга не хотелось.
Но Леня был особенный: до того ловок, до того увертлив! Реакция -
молниеносная, все схватывает на лету! И что хорошо, у него не было лишней
мышечной ткани, этих нарощенных мускулов, которыми так любят гордиться
