- Вот и пойми их: о чем говорили - не поймешь, глядит волчонком, в глазах
- неприязнь. Прижмешь - улыбается, а отвернешься - жди нож в спину.
"Узбекская мафия" в роте сильна. Нужно ее искоренять, а у меня замена на
носу. Так что это твои заботы будут и нового ротного. Я и так уже в
Афгане пересидел, переслужил, - выдал глубокомысленно ротный.
- Ваня, не все они - гнусы. Вон Якубов-большой, которого Гурбоном зовут -
отличный боец, Рахмонов - хороший механик, - слабо возразил я.
Это было чисто символическое возражение. Мусульмане, за исключением
таджиков, воевать не любили и не хотели. Чай погонять, плов сварить, мясо
пожарить - это они любят, а воевать - нет. Да и война со своими -
единоверцами тем более им была неприятна. Вот если б где-нибудь в Европе
против "бледнолицых", может, все было бы по-другому, но вряд ли. Не
солдаты они.
- Узбек - не солдат, узбек - дехканин, - подытожил Кавун. - У меня в
роте, когда я стоял на посту, на дороге, случай был. Ночью "духи"
поперели на выносной пост. Сержант-узбек побежал, все остальные узбеки
побежали, их по склону потом и постреляли, за пулеметом остался русский
солдат. Он и бился до последнего патрона, подорвал себя последней
гранатой, а если б все отстреливались, то "духи" бы не подобрались даже к
посту. Все б выжили. Вспомни, в Бамиане кто струсил? Хайтбаев, как шакал,
ползал, скулил. А ведь сержант. Кто сбежал от Острогина? Хафизов. А ведь
у него был пулемет. А с пулеметом Сергей высоту бы удержал. Таджики - это
бойцы, солдаты. Вон, "братья-мусульмане" Зибоев, Мурзаилов - это орлы! А
узбек - не солдат. Русский царь где их всегда использовал? В трудовой
армии: окопы рыть, дороги строить. А у нас их в роте тридцать процентов,
а всего, мусульманского "интернационала" процентов шестьдесят. Вот и
бьемся: офицеры, зам. комвзвода да несколько солдат. Хорошо, не бегут и в
спину не стреляют, и то ладно. Да, к сожалению, нас, русских, не любят.
- Ваня, ты ж украинец? - засмеялся я.
- Я не украинец, повторяю, а хохол! Разницу уже знаешь? Нет еще? У
Подорожника не спросил? Я тебе уже ведь говорил. Расскажет,
поинтересуйся, - вновь рассмеялся ротный. - Ладно, давай пить чай. А все
очень просто: украинец - живет на Украине, а хохол - там, где лучше.
Чай был отменный, хорошо заварен. Откуда-то взялись пара лепешек, сахар.
- Вот видишь: чай, лепешки - мастера. Передвижная чайхана. А воевать -
это не они, - с грустью закончил ротный.
Чай в горах на свежем воздухе, под звездами, когда нет изнуряющей жары,
обдувает легкий прохладный ветерок - это верх блаженства. Да если он
заварен мастерски, да еще настоящий, а не помои, то так бы всю ночь сидел
и пил. И лепешки были хороши. Теплые камни грели тело, вытянутые ноги
сильно гудели. Шесть часов отдохнут мои конечности, а завтра вновь их
разбивать и стаптывать. Сколько придется пройти, никто не знает.
Пройти-то что, а вот штурмовать мощный укрепрайон, где несколько
пулеметов - вот где беда!
- Ваня, какие сегодня потери были в батальоне? - спросил я с грустью.
- У нас в роте, сам знаешь, никаких, а в разведроте и у десантуры
имеются. У разведчиков - один убит и трое ранено. В третьей роте тоже
троих зацепило, в разведвзводе зацепило одного, один ранен во взводе
связи. Еще нашу вертушку сбили и штурмовик повредили.
- Я в бинокль наблюдал, как штурмовик заходил на бомбометание, а "дух"
даже не прячется, а стоит и стреляет из ДПШ. Там сзади пещерка, он на
минуту скроется, а как самолет пролетает над укреплениями, выбегает и
вслед - очередь за очередью.
- В этих Черных горах за месяц уже четыре летательных аппарата сбили, вот
нас и притащили сюда.
Жуткие места. Граница с Пакистаном рядом. Оружие и боеприпасы в
Афганистан рекой текут, не экономят. Караван приходит за караваном.
- Как думаешь, возьмем завтра высоту? Или опять поползаем под ней и
отойдем.
- Думаю, поверь опыту заменщика, ловить им нечего. Мы сегодня их крепко
обложили, вокруг по всем высоткам сидим, ночью они по распадку уйдут к
границе. Чего им упираться? Свое дело "духи" сделали, нам вломили по
первое число. Не дураки они, отступят! Хотя всякое может быть. Вот если
не уйдут, то завтра будет еще та "мясорубка". Эх! Где ты, замена?
Заменщик! Сволочь! Где ты? - с тоской в голосе закончил командир.
Вернувшись к СПСу, услышали сопение связиста.
- Свекольников, кто на связи? - грозно рявкнул ротный.
- Я! Связь нормальная, все в порядке, - забормотал испуганный солдат.
- Ты же спал, храпел? - удивился я. - Как ты что-то слушал?
- Да нет, у меня же наушник на ухе, я все слышу. Я чуткий.
- Ну, ладно, "чуткое ухо"! Завалишь связь с комбатом - вешайся, чумазый!
- пригрозил, шутя, ротный и полез в спальный мешок.
Я снял кроссовки, сунул их к входу в укрытие, нагрудник развязал и
положил под голову, автомат - под руку.
- Скорпионы, кыш отсюда! - шутливо сказал Иван и быстро захрапел.
Сон сразу пропал. Я этих тварей страшно боюсь. Ладно, пуля или осколок -
это война, но умереть от укуса дурацкого скорпиона! Бр-р-р-р.
- Свекольников, скорпионов боишься? - поинтересовался я шепотом,
поворочавшись с полчаса.
- Боюсь, конечно, но вроде не слышно, чтоб ползали, - ответил солдат.
- Чудик! Как ты их услышишь. Они ж не слоны, чтоб топать, это же
насекомые!
Солдат коротко хохотнул и замолчал.
- Витька, - продолжил я воспитательную беседу, - как ты в Афган попал?
Отец - профессор, мать - директор школы... Что же не отмазали от
войны-то?
- Да они и не знают. Я им письма якобы из Забайкалья пишу. Родители
думают, что я в Монголии служу. У матери сердце слабое, она не выдержит,
а мне очень хотелось себя испытать, проверить. Мир поглядеть.
- Испытал? Проверил? Ты такой же придурок, как и я, только званием
пониже. Второй доброволец в роте.
- Нет, я не придурок, я романтик, - возразил солдат.
- Вот-вот, и я романтик, только романтика наша смертью пахнет. И говном!
Всю высоту засрали за три часа. Чуешь, как воняет?
Свекольников прыснул и, не сдержавшись, громко засмеялся. Кавун открыл
глаза и покрыл нас матом.
- Эй, романтики хреновы! Спать мешаете старому воину. Лейтенант, валяй
проверять посты, а ты слушай свою шарманку и, не дай бог, заснешь! - И,
сладко потянувшись, продолжил смотреть свои сны заменщика.
Ну вот, провел воспитательную работу, поговорил по душам с солдатом и
доболтался. Нехотя собрался и побрел по вершине по взводам. Один за
другим меня окликнули все четыре поста. Тревожно вглядываясь в темноту,
солдаты стерегли покой роты. Я расспросил всех, кто кого меняет, на
всякий случай. "Старики" не любят стоять в охранении, гоняют за себя
молодежь. Не проконтролируешь, так на всю ночь и поставят салагу, а он
возьмет и заснет. Вырежут всех, в том числе и того лентяя, который
сачкует, но разве ж объяснишь это ленивому узбеку или "старику". Все
надеемся на наше русское "авось".
Ветерок приносил не только бодрость, но и тревогу. Время от времени по
укрепрайону били "Грады", вели огонь орудия наших артдивизиона и
артполка. Иногда часовые давали от испуга очередь, тогда вспыхивали
ракеты, раздавался треск нескольких очередей, и, наконец, все стихало.
"Духи" себя не обнаруживают, их позиции как вымерли. Зализывают раны.
Что-то будет завтра?
Растолкав Острогина и напомнив про очередь на дежурство, я осторожно,
чтоб не наступить на какого-нибудь ленивого бойца, не построившего себе
укрытие, побрел спать.
Свекольников дремал, но не спал. Болтать уже не хотелось. Руки, ноги и
спина требовали отдыха, а голова - хорошего сна.
***
Подъем начался раньше, чем мы ожидали. Утренний воздух был довольно
прохладным, конечно, ведь уже ноябрь. От холода изо рта шел пар, горло
побаливало, спальник покрылся росой, а на камнях проступил иней.
Ротный неласково пихал меня в левый бок ногой и торопил.
- "Духи" по наблюдению вроде ушли, идем чесать местность, разведка уже
спустилась. Поднимать роту - быстро! На сборы пятнадцать минут! Офицеры -
ко мне!
Наскоро поставив нам задачу, полученную от комбата, Кавун сориентировал
по карте. Через пятнадцать минут вершина была пуста, и бойцы цепочкой
поползли на плато. Пока роты добрались до укрепления "духов", разведчики
и саперы уже осматривали высоту.
Засохшей крови и окровавленных бинтов было очень много, но ни живых, ни
раненых, ни убитых мятежников не нашли.
- С собой, как и мы, всех тащат, - уважительно сказал командир роты. -
Видишь, Ник, законы войны у нас с ними одинаковые. Никого не бросили!
Трупы куда-то забрали, схоронили.
Мертвых унесли, а оружие не смогли, бросили. На вершине осталось
несколько ДШК, безоткатное орудие, миномет, много боеприпасов.
Вскоре на вершину поднялась группа управления полка. Толстый, пыхтящий
командир полка, забравшись наверх, сходу выпил полфляжки воды. Пухлые
щеки и губы тряслись от напряжения. "Батя" был командиром, уважаемым
офицерами и солдатами, но наблюдать его передвижения по горам было очень
весело. Кроме автомата, все остальное таскал здоровенный
сержант-ординарец Леха, все ему искренне сочувствовали.
Следом выполз замполит полка, тоже мужик не худенький, внешне похожий на
пончик с губами-пельменями. За четыре месяца он в первый раз выбрался на
боевые, наверное, за орденом.
Штабные с удовольствием фотографировались у трофеев. В это время комбату
и ротным начали ставить новые задачи. Замполит полка и пропагандист
собрали всех ротных замполитов и принялись нести всякую чушь.
Ну какой, к дьяволу, может быть боевой листок, идущий по рукам от взвода
к взводу, или комсомольские собрания во взводах на какую-то заумную тему.
В перерывах между боями ставили нам задачи по спецпропаганде и идеологии,
наверное, сами не верили в их необходимость. Но говорили эту чушь, потому
что получили приказ от вышестоящих "умников".
Однако в это время вся вершина, облепленная солдатами, уже зашевелилась,
и полк двинулся в путь. Командир полка обматерил Золотарева за долгую
болтовню, и мы радостно побежали по своим ротам.
Погрузка на вертолеты осуществлялась в километре отсюда, на следующем
хребте. Десантные батальоны уже выдвинулись туда.
Трофеи распределили по ротам, и солдаты потащили их, как волокут муравьи
добычу к муравейнику. Боеприпасы сложили в штабель, и саперы, уходя
последними, все подорвали. Неунывающий командир взвода саперов старлей
Игорь Шипилов оставался в замыкании со своими подчиненными. Мы пожелали
друг другу удачи, обменялись крепким рукопожатием и разошлись. Сапером
предстояло заминировать район, понаставить ловушек и сюрпризов.
Через час вертолетчики перебросили всех на следующую задачу, поближе к
границе. Взвод Пшенкина ротный отправил к распадку на скалистую вершину,
взвод Острогина расположился на склоне горы, а КП роты и ГПВ разместились
на вершине. Командир оставил меня при себе.
***
На изогнутой высоте находились когда-то давным-давно возведенные
"духовские" укрепления. Строить новые было лень, сапер проверил щупом
наличие сюрпризов, и солдаты радостно их заняли.
"Привязываясь" к карте, Кавун и минометчик поспорили, где мы находимся,
и, в конце концов, сориентировались. (Ориентирование в горах и пустыне -
сложнейшее дело!) Получалось - высадили не там. Командир доложил комбату
и его заместителю Лонгинову, который действовал чуть-чуть над нами на
другой высоте с третьей ротой.
- Артиллерист, доложи-ка своим "стволам", где мы, - приказал Кавун.
- Товарищ капитан! Что я буду лезть сейчас, начальник артиллерии занят,
да и знает наверняка, где мы находимся, - ответил лейтенант Радионов.
Его вместе с расчетом миномета придали роте, и он "загорал" на высотке
