спокойствие правильного лица и красота его линий переносят меня в давно
прошедшие времена, когда я, старый халдей, имел удовольствие видеть жрецов
коллегии Храма Вечно Юной Девы-Матери в Посейдонии. Разве не из вашей среды
вышел божественный Зароастр, которого я приветствовал однажды, когда угодно
было ему почтить своим присутствием мой родной город Ур - халдейский! А что
я сразу узнал в тебе питомца Фиванского Святилища, то это мне подсказал твой
спутник, благородный Фалес Аргивинянин, ибо только земля Кеми сохранила
сношение с царством змей. Но я вижу, что ты, мудрый, хочешь спросить меня,
откуда мне известно твое имя? Но разве не ты совершил знаменитое путешествие
с Финикийцем, причем посетил племя Кабилов у Столбов Геркулеса? А ведь это
племя находится под нашим покровительством, мудрый, как же нам не знать
тебя, не говоря уже о том, что на праздники царицы Балкис премудрый Гераклит
мог послать только тебя, Аргивинянин!
- Вы, халдеи, - ответил я, - отказались от общения с царством Змей, но
сами восприняли их мудрость...
- Так, так, Аргивинянин, - грустно сказал халдей, - но зато мы ползаем
со своей мудростью на чреве по лицу матери Земли ...
Я, Фалес Аргивинянин, напряг свою волю и сразу пронесся в сферу схем и
первоначальных звуков и, узнав все, что было нужно, в тот же миг вернулся
обратно.
- Я рад, - спокойно ответил я, - что Гермес Трижды величайший в
неустанной заботе о детях доставил мне случай поучительного разговора с
мудрым Равви Израэлем из Ура Халдейского.
Халдей внимательно посмотрел на меня и почтительно склонил голову.
- Что значит мудрость ползущего змея по сравнению с мудростью орла,
парящего под облаками? Ничто не скроется от его взора, - задумчиво прибавил
он.
После нескольких часов путешествия, - проведенных мною в беседе с
мудрым халдеем, мы достигли пояса садов, облегающего город царицы. Тут я
оставил халдея.
- Ибо, - сказал я ему, - не подобает Посвященному Фив прибывать в гости
к царице на чужой колеснице.
Я, Фалес Аргивинянин, не пошел в город, а обогнув его, ушел в лес и
провел там ночь, посвятив часы тьмы разговорам и вызываниям, мне потребным.
Жадно расспрашивала Балкис прибывших гостей, искусно наводя речь на
интересующие ее предметы, но пока, очевидно, ничего узнать не могла, ибо
складка скрытой досады пролегла по ее мраморному челу.
- Мудрые! - прозвенел ее чарующий голос, - как всегда, я хочу начать
празднество служением Богу Солнца, но вот еще нет посвященного Фив, которому
принадлежит первое место в этом служении. Может быть, он запоздал, - в ее
голосе послышалась насмешка, - мудрый Гераклит боится потерять еще одного
сына, ибо вот трое Фиванских Посвященных ныне составляют украшение моего
трона...
- Мудрая царица, да почиет на тебе благословение Адонаи, - послышался
вкрадчивый голос Израэля, - Фиванский Посвященный придет, ибо я встретил его
вчера на пути. Это мудрый эллин, Фалес Аргивинянин.
- Эллин? Тем лучше, - улыбнулась царица, - три первых гостя были
египтяне... Я люблю благородных сынов Эллады.
И вот тихо развернулись ряды приглашенных и под пестрым опахалом
появился я, Фалес Аргивинянин.
На мне не было никаких украшений Земли, ибо со мной была моя мудрость.
Только один белый шерстяной хитон облегал меня, подпоясанный телом Живого
Пояса, ибо вот, сама Царица Змей охватила мой стан своим могучим кольцом.
Голова ее была против моей груди. Простой деревянный посох из ивы был в моих
руках.
- Премудрый, великий Гераклит, слуга Вечного Символа Жизни, шлет тебе
привет, царица, - спокойно сказал я, - а я, Фалес Аргивинянин, о премудрости
великой богини Афины Паллады желаю радоваться, прекрасная Балкис.
Около меня сразу образовалось широкое пустое место, ибо никогда еще
Царица Змей не являлась так среди хотя бы и посвященных людей.
Сама мудрая царица Балкис побледнела, заглянув в очи царственной змеи.
- Привет тебе, мудрый посланец Фив, - дрожащим голосом сказала Балкис,
- клянусь великой памятью моего отца, - воскликнула она, - никогда еще
царица Савская, госпожа Огня Земли, не видела подобного премудрого прихода
Мудрого! Нет слов моих для выражения моей благодарности Гераклиту за то, что
он прислал ко мне тебя, мудрейшего из смертных. Скажи мне, Аргивинянин, как
ты достиг этого? Или это новый секрет Мудрости Фиванского Святилища?
- Это не секрет, царица, - спокойно ответил я, - я достиг этого тем,
чего у тебя нет! Удивленно взглянула на меня Балкис.
- Нет у меня? Но чего же у меня нет, Аргивинянин?
- Семени Любви Космической, прекрасная и мудрая Балкис.
В толпе посвященных пронесся шепот и все как бы невольно придвинулись
ко мне.
- Любви Космической? - переспросила она, нахмурив брови. - Что это за
Любовь Космическая? О, я ее знаю, Аргивинянин, - лукаво улыбнулась она, -
спроси хотя бы вот этих трех, - и она указала мне на три высокие мрачные
фигуры, стоящие за ее троном, - они братья твои по святилищу. Спроси у них,
понимает ли прекрасная Балкис, что такое Любовь?
- Не о той любви говорю я, Балкис, - был ответ мой, - я говорю о любви
ко всему сущему, что дышит и живет, и на что проливает свет и тепло
божественный Ра.
- Ко всему сущему? - переспросила Балкис, - стало быть, я должна любить
и змею и... черного невольника моего?
И смех царицы рассыпался по залу, подхваченный ее приближенными. Но
посвященные не смеялись, ибо их мудрость почуяла в словах моих откровение
новое.
- И змею, и черного твоего невольника, - спокойно подтвердил я, - ибо
вот - змея - сестра твоя, а невольник - брат твой. Гнев вспыхнул в очах
Балкис, но тотчас же погас.
- Это что за новое учение возлагаешь ты, Аргивинянин?
- Это не новое учение, Балкис, - ответил я. - Ныне сказано тремя
Мудрыми, - и тут я возвысил голос и он, как гром, пронесся под сводами зала,
- что время возвестить человечеству о Семени Любви Космической... Семени,
говорю я, царица, ибо саму Любовь принесет с собой на Землю Величайший, имя
которого - Тайна Космическая, а время прихода ЕГО знает только ЕДИНЫЙ.
Нахмурив брови, охватила Балкис взглядом все собрание.
- Слышали кто-нибудь из мудрых об этом учении, о Семени Любви, которое
возглашает Фиванский пришелец? - громко спросила она.
Из толпы тихим шагом отделился старец высокий, с седыми усами и такой
же косой, под густыми бровями у него странно были прикреплены два круглых,
совершенно прозрачных диска, сквозь которые строго и спокойно глядели
неизъяснимой мудрости глаза.
- Я посол страны Дракона, Имя мое - Лао Цзы и я - служитель Бога
Единого, Дао Совершенного, Дао, в ком соединяется все: и фиванский мудрый
посланник, и ты, прекрасная царица, и змея, и черный невольник, и я -
смиренный служитель Дао. И вся эта великая тайна единений всего во всем
совершается только посредством Любви Божественной... Да будет покров Дао над
головой твоей, Аргивинянин, ибо вот слышал я великое произвестие твое и ныне
спокойно приду в пещеру свою приложиться к земле предков моих, ибо чувствую
я, что когда придет Величайший из Величайших, Он воззовет к тени моей, и
скромный пророк Дао Совершенного придет послужить Ему...
И столько было в старце том дивной простоты и мудрого покоя, что я,
Фалес Аргивинянин, склонился перед ним. В зале воцарилось молчание.
- А кто эти трое, о которых говоришь ты, эллин? - спросила меня
побледневшая Балкис.
- Одного из них ты знаешь, царица, - спокойно ответил я, - это Арраим,
Отец и Повелитель Черных.
Руки Балкис судорожно схватили ручки трона, и она порывисто наклонилась
вперед.
- Отец! - задыхаясь, воскликнула она, - ты знаешь, ты видел его,
мудрец!
- Знаю и видел, Балкис, - сказал я.
- Когда и где?
- Вчера в лесу, около твоего города, царица, - был ответ мой. Диким
огнем запылали очи прекрасной Балкис.
- Здесь... около... - повторила она, - и он ничего не велел передать
мне?
- Велел, царица, - сказал я, Фалес Аргивинянин, - он повелел мне
сказать тебе, что тщетны твои поиски и старания, хотя бы ты похитила не
только огонь одной планеты, а всех девяти. Ты никогда не увидишь его, ибо ты
преступила веление храма Богини Жизни, осмелившись проникнуть к Огню Земли и
вступив в отношения с силами Хаоса, при этом ты не пощадила драгоценную
жизнь пророчицы. Данную тебе красоту и мудрость ты употребила на то, чтобы
ввергать в пучину падения мудрых Посвященных. Так вот тебе, Балкис,
последний завет твоего отца - ты увидишь его только тогда, когда горящий в
тебе Огонь Земли преобразишь в пламя Любви Космической, и тогда Величайший
из Величайших, имеющий прийти в мир, соединит тебя с отцом твоим...
- Ко мне, мудрые царства моего! - прозвучал ее голос, - вашу царицу
оскорбил неведомый пришелец. Он - обманщик, он не мог видеть отца, Арраим не
мог передать мне таких слов. Да восстанет владыка Огня Земного и да
вспепелит он врагов моих!
Дрогнуло собрание, и я увидел, как бывшие посвященные один за другим
покидали зал и, наконец, в нем остались только я, Фалес Аргивинянин, мудрый
старик Лао-Цзы, с печальным интересом глядевший на царицу, и равви Израэль,
закрывший голову плащом и что-то тихо бормотавший про себя.
Уже рухнула передняя стена зала и на месте ее встала новая стена из
мрачного тумана, клубами восходившего из бездны, уже чувствовал я
приближение Огня Земли, леденящего и страшного. И вот медленно-медленно
сползла с меня царица Змей и закружилась в ритмичном танце возле трона
Балкис, как бы очерчивая вокруг нас, троих, магический круг.
Но спокоен был я, Фалес Аргивинянин, ибо велика была сила души моей, и
видел я, как рядом с равви Израэлем вырисовывались очертания двух духов Луны
с рогатыми тварями на головах и как сзади мудрого атланта Лао-Цзы кишели
густой толпой духи Пустыни.
Во мраке тумана уже вставало чье-то гигантское лицо багрово-красного
цвета, виднелись чьи-то внимательно-злобные очи и подымалось туловище,
покрытое как бы языками пламени. То был сам Бофамет, владыка Преисподней,
царь Тартара, Великий Отверженный.
Минуту или две покоились его злобные глаза на нас, а потом медленно
обратились на Балкис, стоящую, протянув к нему руки.
- Безумная Балкис! - раздался его голос, подобный отдаленному шуму
прибоя огненного в царстве Вулкана, - Зачем ты вызывала меня?
Безумная Балкис! Что я могу сделать с неугодным тебе эллином, когда
благословение отца твоего Арраима почиет на нем! И разве не духи пустыни,
слуги того, чье имя - Молчание, стоят за третьим?
Безумная Балкис! Это наказание твое - ибо, что общего между тобой,
слугой моей, и отцом твоим, Арраимом, чьи ноги на стезе Того, чье имя я не
могу произнести! Разделывайся сама как знаешь, но помни, что никакая Любовь
Космическая не вырвет тебя из рук и сердца моего!
- Дух лжи и отрицания! - бестрепетно загремел я, Фалес Аргивинянин, -
пусть уйдет царица Змей, пусть уйдут духи Луны и духи Пустыни, пусть
останусь один я, с Семенем Любви Космической в сердце, и вступим с тобой в
страшный, грозный бой за душу прекрасной Балкис, ибо вот отец ее, Арраим,
поручил мне не погубить ее, а наставить на стезю добра!
С глубоким удивлением смотрел на меня Дух Отверженный! И вот как бы
загладилось его чело, а глаза загасили злобу и засияли каким-то другим,
странным и сочувствующим, светом.
- Храбрый эллин, - раздался его насмешливый голос, - или ты думаешь,
что в предназначениях моего бытия заключаются и драки со всякими
