освобождению, через твой дар.
Освобожденный - это тот, кто мог так постичь Любовь, чтобы забыть о себе и
служить только Ей, так и там, где укажет Светлое Братство.
И эта надпись угасла. Я думал, что все указания лично для меня окончены, как
Владыка указал мне на крест, сиявший под звездой розово-сиренево-золотым Светом,
говоря:
- Милосердие не знает пределов, когда дает своим избранникам поручения. Читай
еще одно, последнее указание лично тебе.
Я прочел загоревшуюся надпись:
Крест - не символ страдания. Он символ кармы, символ вечного закона Вселенной:
причин и следствий. Твоя карма - не только с теми, кого ты лично знал, но и со
всеми теми, чьих сердец коснулось и еще коснется слово твоего дара.
Отдавая слово миру, не в эмоциях и наблюдениях ищи ему вдохновения. Но в той
Силе Света, что видишь и слышишь, что читаешь сейчас. Ее находи в людях, Ее
вливай в изображаемые образы. Ею едини людей.
Так гласила последняя надпись, и, когда она погасла, прекрасная рука вновь
повернула скрижали на те страницы, где горели надписи на языке пали.
- Взгляни теперь в сверкающие тона фиолетового цвета всех этажей. Ты видишь, что
нет ни одного этажа башни, где бы не было лучей всех тех цветов, в расцветке
которых ты видел светящиеся башни остальных лучей. Каковы бы ни были отрицатели,
как ни упорны были бы они в своих предрассудках отрицания - Бог у них всегда в
сознании есть. Если они даже отрицают для самих себя искренне, но дух их чист -
они непременно имеют связь с этой башней. Все чистое, все доброе и все
бескорыстное - от великого героя до скромного труженика - все вовлекаются, теми
или иными путями, в огни этой башни. Нет ни одного самоотверженного поступка
человека или зверя, который бы не отразился здесь и не был бы передан в вечную
хронику слугами-духами этого луча. Со сказочной быстротой совершается здесь
отражение земного поведения человека, если он действует во имя Бога. Подвинься
ближе ко мне и рассмотри, что найдешь ты общего между всеми столь причудливо
разнообразными этажами башни?
Я пододвинулся ближе к Владыке, в моем сознании наступило еще более высокое
просветление, и я заметил, что сколько бы ни мчалось светозарных теней от башни
или к башне, все они имели золотую звездочку, горевшую на лбу между глаз.
- Ты видишь у всех трудящихся здесь светящейся чакраму духовного развития. Ни
одно существо, не дошедшее в своем пути до просветленности, до понимания
Вечности и служения Ей, не может войти в повышенные круги творческой жизни
трудящихся здесь духов. Если даже люди прожили с пользой для своей
современности, они остаются в цепи кругов того же развития, пока их дух не
завоюет понятия "вечное сейчас". Пронося свой день, люди-отрицатели постепенно,
с большим трудом освобождаются от своих предрассудков. Каждый отрицатель, в
какую бы форму ни вылилось его отрицание потом, начинал с отрицания вечности.
Приняв Ее, он уступал - под натиском просветляющегося духа - одну позицию
отрицания за другой и, наконец, уже мог быть вовлечен в огни этой башни. Обряд,
его великое укрепляющее и животворящее значение, спускается через огни этой
башни к людям. Только для тех он несет свою животворящую силу, кто чистыми
устами призывает в бескорыстии сердца имя Божие. Молитва действенная - это не
просьба о себе, а славословие. Славословие, поданное человеком в полной радости,
возносящееся в религиозном обряде, - это непобедимая сила. И такая молитва
всегда достигает Бога через тех Его слуг, в округах которых она возносится.
Теперь взгляни пристальнее на самого Великого Учителя этого луча. Не найдешь ли
ты и в его окружении чего-либо особенного по сравнению с другими башнями?
Владыка взял обе мои руки в свою могучую ладонь, склонился к моей голове, и я
увидел ниже фигуры Учителя целое кольцо светлых фигур, большинство из которых я
не знал, но в самом центре кольца мгновенно узнал Ананду и Раданду.
- Это кольцо - ближайшие сотрудники Учителя Сен-Жермена, его помощники,
выносящие отсюда силу Любви и Божественной Доброты и помогающие людям
приспособиться в их обстоятельствах Земли к служению Истине и выполнению Ее
планов. Это все, что должен ты передать людям о лучах. Силы твои приходят к
концу, несмотря на всю мощь, какую тебе дают твои высокие покровители и лично
мой магнетизм. Вот тебе пища. Мы уже давно не едим злаков Земли, но добываем
себе пищу из эфира и электрических волн в пространстве. Всегда питаться нашей
пищей ты бы не мог, но на некоторое время это тебя вполне поддержит.
Владыка дал мне нечто вроде огромного боба, на вкус приятного и такого
питательного, что я и половины съесть не мог. Затем он дал мне запить
прозрачной, как бы газированной водой из стакана, похожего на добрый кувшин, и
вывел меня в комнату через другой балкон-туннель.
В комнате стоял диван гигантских размеров, Владыка уложил меня на него и закутал
шкурами все тех же серебристых лис. Последнее, что я запомнил, - предобрая
улыбка Владыки, его благословляющая рука и слова, сказанные куда-то вверх,
смысла которых я не разобрал. Только теперь, улегшись под теплые шкуры, я понял,
как я устал.
Глава 27
Мое пробуждение в комнате с диваном. Возвращение в лабораторию. Беседа в ней с
Владыкой. Божественное видение
Я проснулся внезапно, точно от толчка, как это нередко бывало со мною. В комнате
разливался мягкий свет, но я никак не мог понять, откуда он шел. То мне
казалось, что где-то стояла задекорированная лампа, то я начинал думать, что
сюда проникает свет пустыни, но источник света оставался загадочным, а внимание
мое отвлекали другие предметы необычайной комнаты.
Вопреки почти утвердившейся во мне привычке плохо разбираться в обстоятельствах
при пробуждении, я сейчас отлично понимал, где я и что со мной, и точно помнил
все, о чем говорил со мной Владыка-Учитель и что он мне показывал. Одно только
исчезло из моего понимания - время.
Я рассматривал углубление, напоминавшее алтарь, в противоположной от меня стене.
При входе в комнату - это я отлично помнил - этого углубления я не видел, и
теперь понял, почему я его не заметил: тяжелый, из необычайной золотой парчи
занавес, скрывавший от моих глаз алтарь, был в эту минуту отдернут.
В углублении, на высоте трех огромных ступеней, стоял престол такой же формы,
как у Франциска, только громадный и весь белый. На нем возвышалась чаша,
граненая, сверкавшая, как гигантский алмаз. И чаша, и престол переливались
разноцветными огнями. По росту Владыки все это были небольшие вещи, но я
сомневался, чтобы руки мои смогли удержать подобную чашу, даже при моей новой
голиафовой силе.
Не успел я насмотреться на дивное алмазное сверкание престола и чаши, как
внимание мое привлекла сверкавшая под самым потолком пятиконечная звезда. Она
сияла ярко, и через некоторое время я стал замечать складывавшееся над нею
огненное письмо. Сначала я думал, что на такой высоте ничего не разберу, даже
если буду знать язык письма. Но, встав во весь рост на диване, легко прочел
огненные слова на языке пали:
Тот, кто проявил героическое напряжение и чистоту сердца, - вошел в пламя
Вечности.
И Вечность сожгла все его животное, возвратив ему все прежние его таланты.
И человек, став слугою-другом людям, станет слугою и Самой Истине и принесет
людям Ее Новое Евангелие.
Слугою Истине может стать только тот, кто научился любя побеждать.
Надпись погасла. Я сошел с дивана и склонился до земли перед престолом Владыки,
моля Великую Мать помочь мне сделаться достойным слугой людям и выполнить волю
Единой Истины, любя - побеждать и любя - творить только одну Ее волю.
В этом положении меня застал Владыка, поднял меня с земли и, крепко прижимая к
себе, сказал:
- За все время моего существования на Земле никому еще не возвестила Истина
своего избрания огненным письмом над этой чашей. А чаше этой - не мною
сотворенной, но мною полученной от выше меня стоящих, - эоны лет. Только истинно
смиренный и ясно осознавший место свое во вселенной мог получить здесь указание
Огня. Оно равносильно второму крещению, крещению Духом и Огнем. Иди же путем,
здесь, брат мой, тебе указанным. Будь смирен до конца и пойми в своем смирении,
что ты избранник Божий. Помни: тяжел путь каждого пророка. А путь пророка,
возвещающего Новое Евангелие, - вдвое тяжелее. Пойдем теперь отсюда, из этого
"Святая Святых", но посмотри еще на стену, у которой ты спал, быть может, тебе
откроется лик Владыки мощи, покровителя и защитника всех идущих полною верностью
до конца в его луче мощи. Величайшее милосердие этого Учителя мощи не знает
пределов; и только слабые духом воспринимают этого вождя суровым. Его внешняя
суровость - защита именно тем слабым, что не имеют силы вынести его мощи. Ибо и
мощь Милосердия должна быть встречаема мощью мужества человека, чтобы быть
понятой.
Обнимая меня, Владыка подвел меня к дивану. Он отдернул тяжелую занавесь у
изголовья, и я увидел на белой стене светящийся чудесный портрет Али. Он стоял
во весь свой гигантский рост как живой. Черные кудри выбивались из-под белого
тюрбана, в руках он держал сверкавшую чашу, точь-в-точь как на престоле Владыки,
только несколько меньших размеров, с клубившейся в ней огненно-белой жидкостью.
Это был тот Али, что гулял и беседовал со мною в своем парке; тот же Али,
которого я видел в аллее в К., на пиру в его доме, наконец, тот же Богочеловек,
лик которого сверкал с высот белой башни. И... в тоже время это был другой,
новый Али, которого я никогда не видел, и даже не мог предполагать, что его лицо
может носить такое выражение ликующей радости, счастья, любви, кротости и той
божественной доброты, что я видел на лице Великого Учителя Иисуса. О, как он был
прекрасен! Я невольно опустился на колени и прошептал, склоняясь к земле:
- Славословлю имя Твое, Али, посланник Бога! Да будет славен каждый, кто, даже
не зная Тебя, произнесет с надеждой и любовью имя Твое.
Владыка поднял меня, отер душистым платком катившиеся по лицу и не замечаемые
мною слезы благоговения и сказал:
- Узнай истинное имя этого великого слуги Бога, Его воина мощи. Его зовут Мория,
и, обращаясь к нему, отныне зови его так. Этот покровитель всего творящего не
оставит и тебя в пути, и в доказательство его милосердия и помощи тебе он
показал тебе здесь свой лик, которого не видел еще ни один человеческий глаз.
Пойми крепко: нет чудес, есть только ступень знания. И сообразно этой ступени
каждый видит то, что дух его видеть может.
Он вывел меня из комнаты, и мы снова вошли в лабораторию, пройдя внутренний
туннель.
Я не мог бы с точностью описать, что произошло со мною внутренне. Но какой-то
переворот снова совершился во мне. Не говорю уже о том, что зрение мое стало
совсем ясно. Я видел все насквозь без помощи Владыки, видел горящие башни, всю
деятельность на них, всю Жизнь, движущуюся в разнообразных формах и живущую в
формах без движения. Я снова был слит со всей вселенной, с ее Творящим Началом.
Я был в Нем, Оно было во мне.
И в то же время я точно сознавал, что был только крошечным колесиком Вечного
Движения, гармонично вплетенным в Него, с сохранением полной самостоятельности
мышления, движения, трудоспособности. В этой тесной связи со всем я был
отдельной, свободной точкой сознания. И свобода моя была именно те легкость и
пустота сердца, о которых мне говорил давно и часто И.: я жил освобожденным от
страстей, от личных привязанностей.
Только сейчас я стал понимать счастье жить освобожденным, счастье быть творящей
единицей Всей Гармонии. Радость звучала в моем сердце, и я понял великое
название часовни, к которой привел меня Раданда, часовни Великой Матери:
"Звучащая Радость".
Мне казалось, что божественно прекрасный и милостивый лик Али-Мории сопровождает
меня сейчас и в этой комнате, и он помогает моему новому сознанию усваивать
уроки Учителя-Владыки.
"Мир-Вселенная есть часть Истины", - прочел ты в огненном письме. Эта кажущаяся
недосягаемо высокой знанию человека Земли часть Истины теперь раскрывается тебе
как маленькое поле труда мировой божественной силы. Проследи эту свою последнюю
