остальным ученикам все для той же цели раскрепощения человека свои великие
знания. И так начнется и создастся первое кольцо передачи части ваших знаний и
трудов Земле. Светлое Братство хранило вас, всех семерых Владык, как ему было
указано свыше. По сознательной или бессознательной вине, но при активном участии
всех семи Владык пострадала, в конечном счете, раса Атлантиды. Ныне наступил
новый период подготовления к созданию следующей расы. Всем вам назначен огромный
круг из семи свиданий с выдающимися людьми Земли, которые будут выносить
накопленные вами знания в мир по частям, как найдет своевременным Светлое
Братство. В это первое свидание оно просит вас передать моим ученикам все то, о
чем вам сказано вчера. Как только эта ваша задача будет выполнена, одна из
черных полос на вашей лаборатории, которые не вами были проложены, но появились,
как только вы приступили к занятиям в ней, исчезнет. И это будет значить, что
задача ваша выполнена в совершенстве и последний круг вашего освобождения - он
же круг вашего последнего служения Земле - начат. Ваше непослушание в далекие
времена было началом гибели цветущего государства и одной из одареннейших
психически рас. Теперь настало ваше время помогать созиданию новой,
освобожденной расы, с не менее сильно развитыми психическими свойствами. Примите
привет Светлого Братства и его поздравления и радость о новом вашем - Владык
мощи - включении в мировой труд созидания новой расы и ее утверждения на Земле.
Он поклонился самому высокому Владыке, и все семеро ответили ему глубоким
поклоном.
- Я сам займусь с твоим учеником, писателем и будущим проповедником
освобождения, - ответил Главный Владыка, беря меня за руку и ставя перед собой
рядом с Андреевой. - Но, пока я буду занят со своим старинным и буйным
приятелем, - указывая на Наталью Владимировну, продолжал он, - писатель будет
учиться со знаменитейшим писателем древности, которому давно уже открыты
творческие пути многих миров. - И он подвел меня к единственному остававшемуся
свободным из семи Владык.
Как только мы все были распределены среди наших новых Учителей, старший Владыка
еще раз поклонился И., приглашая его и мать Анну войти вместе с нами в
лабораторию, но И. ответил:
-Как у вас есть своя мировая задача и в эту минуту вы служите проводниками
Жизни, чтобы зарядить новые приемники для Нее, так и у меня есть задача,
полученная от Светлого братства, не терпящая промедления. Рядом с вами, служа
вам проводом для всего, что Светлое Братство поручало ей передать вам, а также
через вас этому месту Земли и его населению, равно как и дальним Общинам
пустыни, идет мать Анна. Путь ее, хотя и тесно связанный с вами, все же не ваш
путь. К ней Светлое Братство направляет меня сегодня. Оставив вам семь моих
учеников, я возвращусь с нею на островок, чтобы передать ей ее задачи ближайших
и дальнейших дней. Будьте благословенны. Учащие и Учащиеся! Да сойдут мир и
усердие в ваш взаимный труд. Перед лицом Живого Бога совершается эта
значительнейшая минута в жизни каждого из вас, и начинается величайшая минута
новой мировой задачи всего Светлого Братства.
Простившись общим поклоном, И. и мать Анна исчезли в цветущей галерее, и тихий
звук закрывшейся вскоре за ними узкой двери сказал нам, что они теперь отделены
от нас недоступными для нашей власти препятствиями.
Молчание и неподвижность, точно Владыки стали статуями, длилось довольно долго в
этом внутреннем дворе. Тишина, мертвая тишина пустыни - вот что я услышал в
первый раз в жизни. Во всю мою жизнь дальше я уже никогда не слышал подобной
тишины, хотя много бывал в одиночестве, в самых тихих и пустынных местах.
Владыки все так же стояли, как статуи. Я еще чего не сказал об их внешности,
кроме их роста. Цвет их кожи был медно-красный, но очень приятный, матовый,
похожий скорее на кость, обработанную в этом цвете, чем на кожу живого человека.
Волосы были у некоторых черные, у других темно-рыжие и у всех спадали до плеч
красивыми волнами.
Лица?.. Но их и назвать-то лицами было невозможно. Это были огромные лики,
изображавшие собою Древнюю Мудрость. Это были символы, но никак уже не люди. И
если, как сказала мать Анна, они пришли на Землю с другой планеты, то ничего не
было удивительного, что на Земле они и казались мне символами Вечности.
Боже, как много вопросов снова пронеслось бурей через мою голову. Как хотел я
знать об их жизни и делах, но все эти мысли прервал старший Владыка, сказав
своим тихим, но таким четким, какой невозможен на Земле, точно стеклянным
голосом:
- Войдемте в дом знания, пришельцы. Вы - первые люди за долгое время, которых
приказано впустить в лабораторию стихий. Неожиданного в ней для всех вас будет
много. Но, входя туда, помните одно: нет религии выше Истины. Истина одна, путей
Ее бездна. И вы войдете в дом знаний, чтобы людям легче было понять, как
сбросить с себя владычество вековых условностей и дать возможность Творящему
Началу в себе подняться на поверхность. Ни одного обета никто из нас не
спрашивает с вас, ибо входите сюда не для того, чтобы молчать, но для того,
чтобы говорить людям о новых, входящих в действие массы людей началах жизни.
Если вас сюда привели, значит, вы готовы. Только бесстрашный и чистый сердцем
может переступить порог лаборатории стихий. Лжец и лицемер умрет, сожженный на
пороге огнем стихий. Вам суждено передать людям новые знания, говорить и писать
о них.
Но говорить на нашем языке значит вносить силу, утверждать в действии то, что
дерзнул сказать. Каждое слово должно раскрывать слушающему его путь к действию в
новом знании. Говоря, оценивайте не только самое знание, как таковое, но ищите
новых начал в себе - пробужденных аспектов Единого, которые все раскроются в
вас, когда войдете в дом знания. Оценивайте теперь по-новому слово, и только
такие просветленно понятные слова ваши взойдут как семена, а не плевелы. По
жатве понимайте силу и чистоту собственного посева. Ибо для путей Бога -
препятствий нет.
Каждый из Владык взял своего ученика за руку, и двинулись мы за Владыкой-Главой
к дверям лаборатории не так, как стояли, а по той очереди, как И. передавал нас.
Поэтому я очутился вновь седьмым и шел со своим Учителем последним.
Глава 26
Лаборатории стихий. Лучи путей человеческих. Их возглавляющие Великие Учителя,
Светлые сонмы невидимых помощников, Их труд для человечества земли. Неожиданное
видение в седьмом луче
Место, где выстроились в ряд Владыки, оказалось дверями лаборатории. Самые двери
ее были, очевидно, или ловко пригнаны к стенам, или открывались особым образом,
потому что, хотя они и были высоченными, соответственно росту своих властелинов,
но я заметил их только тогда, когда они широко открылись. Открылись они сразу,
вызвав треск, точно много мелких электрических батарей разрядилось одновременно.
И - что еще более странно - вокруг всего отверстия, которое образовывали эти
двери-ворота, засверкала узкая полоса сине-красного огня, создавая овальную
раму.
Я вспомнил слова Владыки-Главы, что лжеца и лицемера на пороге дома знаний
сожжет огонь стихий.
Все Владыки шли с левой стороны, правой рукой держа ученика за руку. Так как я
был выше всех своих друзей то, хотя шел последним, видел отлично всю
внутренность здания. Оно было ярко освещено и вмещало в себе второе круглое
здание, сплошь белое, как мраморное, с единственной лестницей, довольно узкой, с
огромными и крутыми ступенями. Лестница насчитывала семь этажей, кончаясь в
каждом этаже балконом и снова подымаясь вверх. Лестницы все были прямые, а
балконы опоясывали все здание. Окон и в этом также не было.
Хотя мой новый Владыка-Учитель был не из самых огромных, но я приходился ему
едва выше пояса и, держась за его руку, чувствовал себя совершенным ребенком. Он
немедленно прочел мою мысль и молниеносно ответил мне на нее улыбкой, слегка
пожав мою руку. Так много теплоты и дружелюбия было в его улыбке и пожатии, что
я перестал чувствовать всякую неловкость первых минут знакомства и в моем сердце
сразу все встало на свое место. Единственное, во что я весь погрузился, - в
понимание великой задачи, перед которой я стоял. Я молил Великую Мать и
Флорентийца поддержать меня в эту величайшую минуту жизни, чтобы суметь вынести
во всей чистоте сердца новые знания для моих братьев-людей.
Еще одно нежное пожатие моего Учителя-великана дало мне понять, что он снова
прочел меня насквозь, и помогло моей сосредоточенности еще более углубиться.
Владыка-Глава, подняв руки вверх, произнес какие-то слова на совершенно не
известном мне языке. Он держал руки поднятыми до тех пор, пока огонь рамы не
сконцентрировался в большой шар в самом верху дверей, а затем сложился там же в
чудесную пятиконечную звезду, сверкавшую такими невообразимо чудесными красками,
каких мой глаз не мог себе представить существующими на земле.
Все Владыки стали на колени и запели гимн. Не могу сказать, что именно так
подействовало на меня в эти минуты. Сияние ли необычайной звезды или потрясающая
гамма звуков, стеклянно-прозрачных, неземных, далеко не человеческих голосов,
или же сам гимн, музыка которого не имела ничего общего со всем мною слышанным
до сих пор на Земле; но я пал на колени и еще раз пережил то состояние
блаженного небытия, в котором я очнулся в часовне Великой Матери. Я точно видел
сразу всем сознанием, видел все насквозь, видел через толщу грозной двойной
башни стихий всю пустыню, всю землю, все небо, - и все было населено живыми
существами, посылавшими нам свои благословения, мир и помощь.
Я увидел Флорентийца, благословлявшего меня широким крестом, я услышал его
голос:
- Прижми к сердцу мой черный камень. Если сердце твое чисто, все зло,
совершенное людьми, им неправедно владевшими, закончит свое существование. Его
сожгут огни стихий, а самым злым будет легче проходить свои страшные ступени
искупления, если сердце твое подберет их слезу, а уста произнесут за них мольбу.
Мужайся, сын мой, входи в бесстрашии и благоговении. И то, что вынесешь отсюда,
перестанет быть тайной, только как твои знания и действия. Но самый факт, где
взял ты свои знания, кто посвятил тебя в них, ты должен хранить в полной тайне
до тех пор, пока не укажу тебе открыть ее людям.
Владыки кончили свой гимн, встали с колен, и звезда снова слилась в шар, а шар
разлился огненной рамой по всей двери. Как только вся рама засветилась,
Владыка-Глава, держа за руку Андрееву, переступил порог, а вслед за ним вошел в
здание Ольденкотт со своим Владыкой. Хотя Владыки были худы, но так громоздки,
что только двое могли одновременно подниматься по относительно узкой лесенке
друг за другом.
Владыка-Глава, поднявшись на первый балкон-галерею, сейчас же открыл дверь
первого этажа и скрылся в ней с Андреевой. Второй Владыка дошел до второй
лесенки и скрылся с Ольденкоттом во втором этаже башни. Так постепенно все
Владыки вводили своих учеников в свои этажи дома знаний. Последними поднимались
Бронский и я.
По мере того, как мы поднимались все выше, зрение мое все больше меркло, и,
когда мой Владыка подвел меня к своей двери, я видел уже только своими обычными
физическими глазами. Дивное состояние полного зрения насквозь, когда я видел не
один крошечный кусочек места Земли и света в ней, но всю вселенную, и понимал,
что живу в Свете Жизни, теперь исчезнувшее, оставило во мне впечатление, точно я
стал совершенно слепым. В первый момент это ощущение слепоты показалось мне
печальным, но тут же я вспомнил слова И. который был уверен в моей устойчивой
радостности, я улыбнулся моему новому Учителю, который все продолжал держать
меня за руку. Он обратил мое внимание на то, что над нами возвышался еще один
балкон и лесенка вела в самую высь купола, который так нестерпимо сверкал
снаружи, даже в том сумеречном свете, что оставила после себя буря.
Когда я поглядел на крышу изнутри, она показалась мне не только не сверкающей,
но даже матовой и непрозрачной. Но решить, в действительности ли она такова или
это результат моего ничтожного зрения, я не мог. Целый ряд вопросов замелькал в
