Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Roman legionnaire vs Knight Artorias
Ghost-Skeleton in DSR
Expedition SCP-432-4
Expedition SCP-432-3 DATA EXPUNGED

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Русская фантастика - Ярославцев С. Весь текст 200.65 Kb

Дьявол среди людей (А. Стругацкий)

Предыдущая страница Следующая страница
1  2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 18
                предложением порадеть нашим славным товарищам  по  оружию.
                Те, конечно, порадеть не отказались. Что  делать,  времена
                тяжелые, а тут тебе и консервы,  и  шоколад,  и  виски,  и
                чулочки. Однако когда война закончилась, их всех  объявили
                изменниками  Родины,  погрузили  на  баржи  и  потащили  в
                открытый океан. На остров Сальм, как им  объявили.  Но  до
                острова Сальма их не  дотащили,  а  потопили  из-под  воды
                торпедами. Светило красное полуночное солнце, белело  небо
                над далекой кромкой вечных льдов, океан был как зеркало, и
                до самого горизонта виднелись по  воде  женские  головы  -
                русые, каштановые, черные...

     Одним из первых возвратился в Ташлинск мамин брат дядя Костя. И  была
при нем одна нога, одинокая медаль "За отвагу"  на  широкой  груди,  тощий
сидор с нехитрыми пожитками да еще великолепный аккордеон, который, по его
словам (и я ему верю), он взял из подбитого им же немецкого танка.
     Помнится, вечер был. Женщин к нам набилось великое множество. Вареная
картошка и соленые огурцы высились на столе горами, и не было недостатка в
самогоне. Нас с Кимом затиснули в угол, но в миски,  что  мы  протискивали
между женскими боками, накладывали не глядя, а нам того и  надо  было.  Мы
только перемигивались за спинами. Потом Фроська, толстая наглая  девка,  с
самого начала липнувшая к герою, игриво осведомилась, отчего  это  на  его
широкой груда вроде пустовато. На нее зашикали,  а  дядя  Костя,  потрогав
свою медаль и весь скривившись, очень внятно объяснил  беспутной  Фроське,
что и куда дают Ваньке за атаку и за что дают Красную Звезду Тамарке.  Все
потупились, кто-то хихикнул, кто-то  всплакнул.  У  Фроськи  толстые  щеки
стали лиловые.
     - Ладно, - произнес дядя Костя. - Я вам лучше спою.  Может,  понятнее
будет.
     Он достал из футляра аккордеон и запел. Странная была песня, и  мотив
странный - не то марш, не то тоска предсмертная.

               Справа танки, ребята, справа танки, друзья!
               Приготовьте гранаты, удирать нам нельзя.
               Эй, Сережка с Павлушкой, мочи-сил не жалей,
               Накатите мне пушку на бруствер скорей!

                 У Сережки-студента есть фляга вина.
                 Не теряйте момента, осушайте до дна!
                 На закуску узнаем, не пройдет еще час,
                 Есть ли небо над раем иль морочили нас...

               Против гадов с крестами - что мои "сорок пять"?
               И снаряды мы стали, словно мертвых, считать...
               И остался у пушки я один бить отбои.
               Спи спокойно, Павлушка, я иду за тобой.

     Тишина стала в хате. И вдруг мой Ким забился рядом со  мной,  выронил
миску и,  то  ли  хохоча  истерически,  то  ли  икая,  принялся  бессвязно
выкрикивать:
     - Колоть их!.. С крестами, без  крестов...  всех!  На  мелкие  куски!
Чтобы ни одного!.. Вдребезги их! В мясо-кровь!..
     Он захлебнулся криком и стал закидываться, словно бы стараясь прижать
затылок к лопаткам. Женщины подхватили его, принялись дуть  в  лицо,  лить
воду через стиснутые зубы. Дядя Костя спросил брезгливо:
     - Это еще кто?
     Мама торопливо  объяснила:  Лешкин-де  дружок,  детдомовец  а  больше
ничего не объясняла, но дядя Костя и без того понял. Он опрокинул  стопку,
закусил огурец и пробормотал, плюясь семечками:
     -  Оттуда,  значит...  Ну,  что  с  пацана  возьмешь,  и   не   такие
заваливались... - И добавил  совсем  по-горьковски:  -  А,  песню  он  мне
все-таки испортил, чтоб ему...
     И  вскоре  получился  еще  один  случай.  Вернулось   еще   несколько
изувеченных, и приладились они собираться у  нас,  выпивать  и  петь  свои
дикие и страшные песни. Мама только вздыхала, но ведь не гнать же их...  А
уж мы с Кимом слушали во все уши. И вот запели они раз  особенно  дикую  и
страшную:

               Мы инвалиды, калеки, убогие,
               Мы все огрызки Великой войны,
               Но унывают из нас лишь немногие,
               Мы веселиться, петь и пьянствовать должны!

                 Так, инвалиды, пей и веселись,
                 На крыльях водки подымаясь ввысь,
                 Пускай гремит наш хриплый, жуткий смех
                 Нам веселиться, право же, не грех!

               Кто не слыхал с вонючих коек стонов раненых,
               Кто не смотрел смерти прямо в глаза,
               Тот удивится, увидев нас пьяными,
               Но так смеяться не сумеет никогда!

                 Так, инвалиды, пей и веселись...

     И все. И смолкла внезапно песня. Взвизгнул в последний раз  аккордеон
и тоже смолк. Тяжесть стеснила мою душу, глаза застлало  слезами.  Увечные
молчали, скорбно и растерянно переглядываясь. У Кима  же  все  лицо  стало
мокрым от пота, выпученные глаза закатились под лоб, и он медленно сползал
со скамьи на пол. Минуту спустя инвалиды, так и не сказав больше ни слова,
подхватились и вышли. Вот такое было происшествие.
     Может, с этого все и началось? Первая ласточка?  Не  нем.  Знаний  не
хватает, а врать не хочу. Да и давно это было.
     Впрочем,  тут  вернулся  и  отец  мой,  гвардии  капитан,   живой   и
относительно невредимый, и инвалиды перестали у нас собираться.



                                    5

                       Еще бабка поучала: "Как попил, ведро доской закрыл,
                  ковшик на доску, гляди, ложи кверху  донышком.  А  книзу
                  донышком положишь если, гляди, беси в него насеруть..."

     В классе,  кажется,  шестом  дорожки  наши  с  Кимом  разбежались.  В
Ташлинске открылось ремесленное училище, и Ким сразу поступил туда учиться
- то ли на слесаря по ремонту чего-то сельхозтехнического, то ли на токаря
по выточке запчастей. Вообще в тот год школа наша  на  треть  опустела:  у
большей части ребят повыбило отцов, а в училище как-никак питание, форма и
даже приработки - крошечные, конечно, но все же живые деньги.
     Ну и вот, мы почти  перестали  встречаться,  тем  более  что  училище
располагалось на другом краю Ташлинска и  вовсе  на  другом  берегу  нашей
славной речушки Ташлицы. А время бежало, и летели месяцы и годы, и  Усатый
перекинулся, как у нас говорили, и Кукурузник на трон взгромоздился,  и  я
невинность потерял у одной развеселой вдовушки, а Ким едва не  угодил  под
суд за злостное хулиганство, и сделалось нам по семнадцати-восемнадцати, и
вылупились мы из наших альма-матушек. И тут мы окончательно потеряли  друг
друга из виду. На несколько лет потеряли, и я, например,  просто  забыл  о
существовании прежнего своего приятеля Кима Волошина.
     Мне удалось сачкануть от армии. Каким  образом  -  не  хочу  выдавать
секретов, да и речь не  обо  мне.  Достаточно  сказать,  что  своевременно
оказался я в Томском медицинском институте и засел в нем  на  пять  полных
лет, и страха ради иудейска даже на каникулы не появлялся  дома.  А  потом
появился в качестве врача  "скорой  помощи".  И  только  тогда  совершенно
случайно узнал, что Кима в Ташлинске нет, ибо приключилась с  ним  история
без малого сказочная.
     Поведал  мне  ее  механик  из  бывшей  машинно-тракторной,   а   ныне
ремонтно-технической станции, которого довелось мне пользовать от приступа
стенокардии. Оказывается, Ким  тоже  не  попал  в  армию.  Но  его  просто
признали негодным, выяснилось, что у него порок  сердца  -  скорее  всего,
приобретенный. Забегая вперед, скажу, что убедился в этом самолично, когда
случилось мне десяток лет спустя  его  обследовать.  Точно,  ревматический
митральный порок. Выйдя  из  военкомата,  он  незамедлительно  двинулся  в
"Сельхозтехнику" и  уже  через  день  гремел  железом  в  МТС  под  чутким
руководством моего механика.
     Работал он неплохо, находчиво, но не слишком  и  утомлял  себя,  как,
впрочем, и по сей день принято у сельских механизаторов. Но важно  другое:
Ким начал пописывать в нашу районную "Ташлинскую правду"!  И  никто  в  те
времена об этом не  подозревал,  потому  что  свои  заметочки-статейки  он
безлично подписывал как Рабкор, и под настоящим именем  знали  его  только
редактор, ответственный секретарь да кассир.
     Я не поленился провести вечер в городской библиотеке над  подшивками.
Старушка библиотекарша сама и не без гордости отыскивала мне  опусы  Кима.
Ничего особенного, всякое там "Цветет земля ташлинская", "Верните  рабочим
душевую",  "Куда  смотрит  столовая  комиссия?".  Но   для   доморощенного
газетчика не так уж и слабо. Кстати, со слов библиотекарши выяснилось, что
Ким был у нее завсегдатаем. Не реже раза  в  неделю  приходил  он  и  брал
книги. Главным образом классику. От Белинского и  Гоголя  до  Некрасова  и
Салтыкова-Щедрина. Собственно, больше и  брать  было  нечего,  брошюрки  и
всякие там бубенновы-ажаевы...
     Эта   газетно-машинно-ремонтная   идиллия,    изредка    нарушавшаяся
скандальчиками в общежитии (жег электричество допоздна), тянулась  у  Кима
почти четыре года. А потом появилась она.
     Она  -  это  Нина  Востокова,  двадцати  лет,  студентка  Московского
института журналистики и единственная дочь Николая Васильевича Востокова.
     Николай  Васильевич  Востоков  -  русский  советский   литературовед,
профессор, весьма известный в известных кругах специалист по журналистской
деятельности  Ульянова-Ленина,  а  также  один   из   достаточно   гласных
руководителей Московского института журналистики.
     Нина Востокова прибыла в наш огромный Ташлинск на практику. Вероятно,
ей ничего не стоило устроиться в любой газете первопрестольной, но  то  ли
профессор счел, что дочке пора нюхнуть провинции, то ли сама она  настояла
на этом, но только в один прекрасный день она  появилась  в  протабаченном
кабинетике редактора  нашей  районки.  Встречена  она  была  с  надлежащим
вниманием, выразила приличествующую радость по поводу встречи и надежду на
помощь со стороны столь опытных коллег, но, что делать, не  смогла  скрыть
по молодости лет простодушного превосходства своего над ними, и  даже  еще
менее лестных для них чувств. Коллеги обиделись, но обиды не  показали,  а
просто свели ее с рабкором К. Волошиным. Дескать, мы здесь тоже  не  лыком
шиты, и зреют в толще наших читательских масс активные наши  помощники,  и
мы их активно выискиваем и привлекаем к активному сотрудничеству. А вот из
вас, милочка, еще неизвестно, что получится.
     Встреча с рабкором  К.  Волошиным  произвела  на  заносчивую  девочку
огромное впечатление. У нее-то, как выяснилось, была  за  душой  пока  что
одна-единственная заметочка в "Московском комсомольце", и та  петитом,  по
пустячному поводу и без подписи, а этот работяга предъявил ей целый альбом
с вырезками. Нина Востокова была изумлена. Она была восхищена.  С  папиной
подачи она всегда  верила  в  творческие  возможности  трудовых  масс,  но
увидела творческую трудовую личность своими глазами  впервые.  И  где!  Во
глубине башкир-кайсацких руд! Она, бедняжка, даже позавидовать не  сумела.
Она расцеловала  Кима,  расцеловала  редактора  и,  не  говоря  ни  слова,
помчалась в горком комсомола. И весь свет узнал.
     И конечно же, согласно всем  законам  этого  жанра  жизни  они  мигом
влюбились друг в друга.
     Вот как описал ее редактор "Ташлинской  правды",  старый  друг  моего
покойного отца и мой пациент. Не шибко красивая,  смуглая,  скуластенькая,
крепенькая, всегда в выцветшей саржевой  курточке,  комсомольский  значок,
огромный нагрудный карман, из которого торчат блокнот с авторучкой.
     - Суетливая, болтливая, -  раздумчиво  вспоминал  он.  -  Идеалистка.
Павка  Корчагин,  Олег  Кошевой  и  все  такое.  Энтузиастка.   Глуповата.
Разумеется, при таком папаше... -  Тут  он  несколько  неожиданно  прервал
себя, закряхтел и сообщил: - Что-то меня пучит сегодня. Не  иначе  как  от
Предыдущая страница Следующая страница
1  2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 18
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 

Реклама