Apocalypse. Boston: Beacon Press, 1963. P. 39.
Вокруг ноля 311
Такому счету, однако, противоречит среда, ибо ее срединное положение
оправдано только для недели, начинающейся с воскресения. Это противоречие
либо устраняется ссылкой на неисконность, заимствованность названия
среда, либо объясняют контаминацией двух типов недельного счета: от
воскресения и от понедельника21.
С. М. Толстая показала, что и рамках церковного календаря счет дней
недели не унифицирован. Недели от Пасхи до Троицы начинаются в воскресение и
носят названия по начальному дню, -- например, светлая неделя начинается
Светлым воскресением. Недели же троицкого цикла, отсчитываемые от Троицы,
начинаются с понедельника и называются по воскресению, их завершающему
(вербная неделя предшествует Вербному воскресению). Первый тип недель
Толстая назвала "проспективным", второй -- "ретроспективным". Последняя же
неделя цикла -- страстная -- вообще не имеет воскресения22.
Таким образом, для недель вообще нехарактерно стабильное членение, они
представляют собой образования, напоминающие нерасчленимость троичности у
Флоренского (см. главу "Троица существования"). Неделя, будучи совокупностью
дискретных фрагментов времени (дней), в действительности не поддается
рассечению, членению. Не случайно срединный день недели как бы ускользает из
середины. "I Разрушение" написано в ноябре 1929 года, а в декабре Хармс
пишет новогодний стих, который кончает следующей строчкой: "Но тут наступает
0 часов и начинается Новый Год" (2, 17). Неделя как раз не имеет нулевой
отметки, позволяющей членить время. Такая отметка похожа на условную линию
рассечения, не имеющую толщины.
Возможно, четвертый "случай", "Сонет", в котором обсуждается, когда
следует цифра семь, перед или после восьми, также связан с этой
двусмысленностью понимания недели у христиан -- одновременно и семи-, и
восьмидневной, и с неясностью места воскресения
в этом ряду.
Из этой неурядицы следует то, что неделя не может быть логически
поделена. Место еврейской субботы в Апокалипсисе вообще поэтому
пропускается, как пауза, как ноль. Для Хармса существенен тот факт, что само
слово "неделя" означает неделимость и что цифра семь, которая с ней связана,
не имеет делителей.
Деление недели происходит за счет выделения из этого слова неких
"составляющих". То, что представлялось неделимым, обнаруживает внутри себя
членения. Первая строфа уснащается некими частями, так или иначе
заключенными в неделю, если и не в качестве прямых анаграмм, то, во всяком
случае, в качестве параграмм: дуля, дело, доля, делит. Длительность и
неделимость недели, однако, кончаются, когда она начинает строиться не
вокруг цифры семь, а вокруг цифры
_______________
21 Толстая С. М. К соотношению христианского и народного
календаря у славян: счет и оценка дней недели // Языки культуры и проблемы
переводимости / Под ред. Б. А. Успенского. М.: Наука, 1987. С. 156.
22 Тамже.С. 157.
312 Глава 10
пять. Эта неожиданная делимость связана с антропоморфностью пяти23, с
тем, что пять -- число пальцев на руке.
Название стихотворения "I Разрушение" -- загадочно. Штрих перед словом
"разрушение" -- это и знак рассечения, линия разреза, разрушения,
вычеркивания, и цифра один, то есть единица как основание счисления. Но это,
возможно, и указание на некий первый тип разрушения. Название могло быть
скалькировано с загадочного дюреровского "Меланхолия I", которое, по мнению
Панофского, означает как раз "первый тип меланхолии"24.
Тогда "I Разрушение" -- это именно перевертыш первого дня творения в
апокалипсическом ключе. Первый день творения с точки зрения теологии
представляет непростую проблему. Напомню текст книги "Бытие", касающийся
первого дня:
В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и
тьма над бездною; и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: да будет
свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош; и отделил Бог свет от
тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И был вечер, и было утро: день
один (Бытие, 1, 1--5).
Проблема, с которой столкнулись теологи, касалась порядка творения с
точки зрения темпоральности. В Библии говорится, что Бог сотворил землю до
того, как отделил свет от тьмы, то есть до того, как возникла смена дня и
ночи, а следовательно, до сотворения времени. Это значит, что сотворение
земли следует поместить до времени, то есть вне пределов первого дня.
Существенно в этом контексте также и то, что земля первоначально
определяется как "безвидная", а в версии И. Ш. Шифмана --
"неупорядоченная"25. Этим словом переводится древнееврейское tohu wabohu
-- то есть первоначальный хаос, "безобразное" состояние материи.
Бесформенность материи соответствует нерасчлененности дня и ночи, отсутствию
различий, обеспечивающих существование времени.
Парадокс первого дня творения может быть сформулирован следующим
образом: как бесформенная материя может предшествовать возникновению
дистинкций и времени, если времени, то есть самого отношения
предшествования, еще не существовало?
Фома Аквинский так формулирует эту дилемму:
Если бесформенная материя во времени предшествовала, то это уже было
действие; это вытекает из самого понятия времени, так как завершение
творения -- это действие, а то, что является действием, уже является формой.
Таким образом, сказать, что материя предшествовала, но
_____________________________
23 Ежи Фарино интерпретировал все стихотворение как описание перехода
от модели вселенной -- макрокосма -- к антропоморфному микрокосму (Faryno
Jerzy. Kharms's "1st Destruction" // Daniil Kharms and the Poetics of
the Absurd / Ed. by Neil Cornwell. New York: St. Martin's Press, 1991. P.
171-173).
24 Panofsky Erwin. The Life and Art ofAlbrecht Durer. Princeton:
Princeton University Press, 1955. P. 169-170.
25 Учение. Пятикнижие Моисееве/ Пер. И. Ш. Шифмана. М.: Республика,
1993. С. 57.
Вокруг ноля 313
без формы, все равно что сказать, что было действие без действия, а это
-- противоречие в терминах26.
Поэтому "неделимая неделя", о которой пишет Хармс, -- это то время,
которое как бы существует до различия, до времени. Неделю следует
метафорически расчленить, рассечь посредине. Поэтому переход на пятидневную,
членимую, сосчитываемую по пальцам неделю может пониматься и как переход от
безвременья к времени:
...видишь, новая неделя
стала разумом делима,
как ладонь из пяти пальцев --
стало время течь неумолимо.
Так мы строим время счет
по закону наших тел.
Время заново течет
для удобства наших дел. (2, 13)
Парадоксальность хармсовского текста заключается в том, что
"разрушение" представляется творением времени. Разрушение это строится как
членение нерасчленимой первоначальности, как известно, ассоциировавшейся
Хармсом с истоком и состоянием продуктивной амнезии, пребыванием в
"середине".
Сотворение времени неотделимо от постулирования нуля -- точки отсчета,
рассечения, разрезания, а следовательно, и цисфинитного мира -- мира
умирания. Хармс кончает стихотворение, казалось бы, неожиданно, но в
действительности логично:
Неделя -- в путь летит как пуля.
Ура, короткая неделя,
ты все утратила!
И теперь можно приступать к следующему разрушению.
(2, 13-14)
Неделя укорачивается, сжимается к нулю. Время превращается в пулю и,
возникнув, приводит к "исчезновению" -- "ты все утратила". Смерть, то есть
"разрушение", оказывается функцией творения, которое, в свою очередь, можно
описать как разрушение неделимости.
____________
26 Saint Thomas Aquinas. The Summa Theologica, 1, 66, 1.
Chicago; London; Toronto: Encyclopaedia Britanica, 1952. P. 344.
Глава 11. ПЕРЕВОРАЧИВАНИЕ
1
Одна из главных тем Хармса -- исчезновение предметов, истончение
реальности, достижение трансцендентного. В перспективе, с которой играет
Хармс, такое движение от материальности к идеальности -- не что иное, как
перевернутое творение. Творение мира Богом происходит из ничто и описывается
как явление "предметов". Хармс как бы переворачивает процесс, он играет в
Бога наоборот. В стихотворении "I Разрушение", о котором шла речь, конец
буквально описывается как перевернутое начало. Перевертни Хлебникова,
например, -- это тоже тексты, вписывающие в себя обратный ход творения как
генетический принцип.
Мельничное колесо, круг интересны Хармсу и тем, что они, вписывая в
себя бесконечность, производят ее как повтор. Колесо обращает вспять
порядок. В черновике письма К. В. Пугачевой Хармс записывает:
Я не знаю каким словом выразить ту силу, которая радует меня в Вас. Я
называю ее чистотой (далее в черновике зачеркнуто: "или водой или
вертящимся колесом")1.
Вертящееся колесо сходно с водой тем, что оно, как и вода, преодолевает
линеарность. Поворот колеса -- это обращение невидимого порядка. Связь с
колесом помогает осуществить вечное возвращение, исчезновение как творение,
творение как исчезновение.
Обращенное вспять творение воплощается в мотиве "мистической
мельницы"2. По-видимому, непосредственным источником хармсовской
интерпретации мотива мельницы стал цикл стихотворений Гете 1797 года о дочке
мельника, юноше и ручье. Один из мотивов этого
_____________
1 Приведено в комментариях Анны Герасимовой к "Разговорам" Липавского
(Логос, 70). В беловом варианте "чистота" определяется как порядок (Х2,
202).
2 Один из ее вариантов -- мельница гостий, связанная с евангельской
метафорой Христа как пшеничного зерна (Иоанн, 12, 24). Эта мельница -- часть
ритуала евхаристического пресуществления. В Европе существовал устойчивый
мотив уподобления мельницы кресту распятия. Возрождение человечества в ряде
текстов связывается с топосом мельницы, в том числе и в форме простой
реверсии времени (например, в "мельнице старых жен", "перемалывающей" старух
в юных дев). См.: Соколов М. Я. Христос у подножья мельницы-фортуны:
К интерпретации одного пейзажного мотива Питера Брейгеля Старшего //
Искусство Западной Европы и Византии. М.: Наука, 1978. С. 137--140.
Переворачивание 315
цикла -- страдания ручья, влюбленного в дочь мельника. Ручей не может
покоиться у ног возлюбленной, потому что его собственное течение и
мельничное колесо уносят его прочь3.
Поворот колеса мельницы оказывается связанным у Хармса с темой поворота
реки, ручья, рассмотренной Жаккаром (Жаккар, 56). Невозможность увидеть
течение ручья за поворотом -- эквивалентна невозможности видеть будущее или
прошлое.
Связь колеса с обращением времени вспять прослеживается в стихотворении
1931 года:
То-то скажу тебе брат от колеса не отойти тебе
то-то засмотришься и станешь пленником колеса
то-то вспомнишь как прежде приходилось жить
да и один ли раз? может много
в разных обличиях путешествовал ты, но забыл все
вот смутно вспоминаешь Бога
отгадываешь незнакомые причины по колесу
чуешь выход в степь, в луг, в море, но живешь пока в лесу
где чудные деревья растут едва заметно глазу
то голые стоят, то прячут ствол в зеленую вазу
то закрывают небо лиственной пагодой...
(3, 107)
В это стихотворение следует внимательно вчитаться. Вращение колеса
может открыть нам прошлое, помочь постичь скрытый от нас принцип вечного
