остальное - привело его сюда.
Странно, что им суждено было встретиться втроем. Будь это встреча
только двух мужчин, идея империи соединяла бы их и сейчас; и появись
девушка раньше или позже, он, возможно, взял бы ее на одну ночь, а потом
ни разу о ней и не вспомнил. Но у них возник тройственный союз; в
пространство империи, задуманной мужчинами, упали семена разрушительного
женского начала и дали свои всходы. Дело было даже не в самой Соле, а в
том, что она появилась у самого истока. Не раньше и не позже!
Он закрыл глаза и увидел боевой шест. Мелькая с ошеломляющей
быстротой, он бьет, отражает, предупреждая каждое его движение, - орудие
не защиты, но беспощадной атаки. Удар за ударом - по груди, лицу...
веревка запутана... сражаться нечем...
И теперь - единственный достойный выход. Он проиграл сильнейшему.
Но уснул он с мыслью, что и победа ничего не решила бы. Он чувствовал
свою неправоту - не во всем, но во многом.
На третий день подступили снега. Он обмотался остатками защитного
обмундирования и продолжал идти. Прижавшись к нему, Глупыш не испытывал
пока особых неудобств. Сос зачерпывал пригоршнями сухой снег и набивал им
рот, чтобы утолить жажду. Белый порошок лишь обмораживал язык, щеки и
таял, превращаясь в нечто почти неощутимое. К вечеру он добрался до
снежных наметов глубиной в несколько дюймов, и ему пришлось ступать
осторожно, чтобы не угодить в каверзные провалы, невидимые под ровной
поверхностью.
Укрыться было негде. Он лег набок, отвернувшись от ветра, и в своей
защитной экипировке чувствовал себя вполне уютно. Глупыш, весь дрожа,
примостился у его лица. И вдруг он понял, что здесь, в этом снегу, птице
больше нечего есть. Насекомых уже не будет.
Он вытащил из мешка кусок хлеба, раскрошил его и поднес на ладони к
клюву Глупыша. Тот и не шелохнулся.
- Ты же умрешь с голоду, - встревожился Сос, не зная, что
предпринять. Глядя на вздрагивающие перья, он снял с левой руки перчатку и
спрятал птицу в обнаженной теплой горсти, которую прикрыл с тыла второй,
защищенной рукой. Только бы случайно не повернуться, не сместить руки во
сне - птичье тельце было таким хрупким.
Порывистый ветер швырял снег в лицо, за воротник, несколько раз он
просыпался, но левая рука оставалась на месте. Птица время от времени
вздрагивала, Сос прижимал ее ближе к груди и тут же отстранял, боясь, что
он, со своей массой...
Утром он еще раз попытался уговорить Глупыша.
- Лети вниз. Вниз. Там тепло. Насекомые.
Сос бросал крохотное тельце в сторону, вниз по склону. Тщетно. Глупыш
расправлял крылья - даже окраска его выглядела здесь странной - и, храбро
сражаясь с холодным, сквозным ветром, снова взлетал, не желая покидать
его.
Была ли эта преданность таким же сумасбродством, как непреклонное
желание Сола быть отцом чужой дочери? Дочери! А его собственная
приверженность законам чести, которые были им уже столько раз попраны?
Люди - существа нелогичные, так чего же ждать от птицы? И коль расставание
так тяжело, то смерть они встретят вместе.
Вьюга обрушилась на четвертые сутки. Сос продолжал взбираться, лицо
его немело под обжигающим ветром. Глаза были защищены темными очками, но
щеки, губы и нос оставались открытыми. Ощупав лицо рукою, он обнаружил
ледяную бороду, наросшую поверх настоящей. Сос даже не стал ломать ее -
все равно нарастет новая.
Сделав неверный шаг, он споткнулся, взмахнул руками - и Глупыш
выпорхнул из руки. Сос указал птице на плечо, где было побезопасней. Еще
один такой промах - и он раздавит Глупыша, если будет нести в руке.
Кинжальные порывы продували одежду насквозь. До того он потел под
обременительной тяжестью экипировки; теперь эта влага превратилась в корку
льда. Нужно было следить за одеждой, за нагрузками, и не слишком потеть:
влага уже не могла испаряться. Поздно усвоил он этот урок.
Вот, стало быть, чем убьет его Гора. Заморозит, заметет снегом у
самой вершины или сбросит в скрытую расщелину... Он не отрывал глаз от
заснеженной поверхности, но уже несколько раз оступался и падал, и лишь по
случайности с ним не случилось худшего. Холод пробирался сквозь одежду,
вытягивал жизненные силы, итог был уже окончательно ясен. Если верить
преданиям, еще ни один человек не возвращался с Горы, и никто - живым или
мертвым - не был найден. Не удивительно!
Однако все это мало походило вообще на горы, о которых он когда-либо
слышал. После металлических завалов у основания - сколько же дней назад? -
значительных препятствий больше не было: никаких зазубренных уступов,
отвесных скал или бесполезных ледяных мостов. Когда небо прояснялось, он
всматривался, но не находил здесь других троп или проходов. Склон этой
горы, похожий на поверхность перевернутой чаши, тянулся вверх довольно
ровно и вполне надежно. Только холод представлял постоянную опасность. Но
тем, кто захотел бы вернуться, ничто не препятствовало. Не все, и даже не
большинство, но некоторые-то должны были отказываться от Горы и спускаться
на равнину, либо выбирая менее мучительный способ, либо и вовсе
отказываясь умирать. Да и сам он мог еще вернуться...
Он снял примолкшую птицу с плеча, с трудом оторвав коготки.
- Как ты на это смотришь, Глупыш? Может, хватит с нас?
Ответа не последовало. Птица лежала недвижно.
Он поднес ее к лицу, отказываясь верить. Затем расправил пальцами
крыло, но оно было уже мертвым. Глупыш предпочел скорее умереть, чем
оставить товарища, а Сос даже не заметил, когда это произошло.
С комком в горле, он положил окоченевшее тельце на снег и присыпал
сверху.
- Прости, дружок... Человек, похоже, умирает дольше, чем птица.
Ничего более осмысленного не приходило ему в голову, да и это было
лишним.
Он повернулся лицом к вершине и зашагал вперед.
Мир опустел. Глупыш на плече - это было нечто само собой
разумеющееся. Его внезапный, тихий уход ошеломил Соса. В груди саднило. Он
убил преданного друга, и теперь оставалось только шагать и шагать вперед.
Это был не первый раз, когда его безрассудство причиняло боль другим.
Все, о чем просил его Сол, была дружба, а он, вместо того, чтобы
благодарно согласиться, настоял на поединке. Почему с такой
непреклонностью он отверг последнее, отчаянное предложение Сола? Неужели
только потому, что это ограниченное понимание достоинства помогало ему без
пощады относиться ко всем, кто стоял на пути. Эгоизм! Жестокий,
ненужный... А когда все закончилось провалом, зачем он загубил последнее,
что еще можно было спасти?
Он снова подумал о Глупыше, безропотно умершем на его плече, и больше
ни о чем себя не спрашивал.
Подъем становился круче. Буря усилилась. "Давай! Давай! - думал он. -
Для этого я и пришел".
Он уже не мог разобрать - день или ночь. Его очки обросли льдом. И
вокруг была лишь взвихренная белизна. Он задыхался, легкие горели, не
хватало воздуха. Снежная круча перед ним стремилась вверх и вверх, и не
было ей конца.
О том, что упал, он догадался лишь, когда не смог продохнуть сквозь
снег. Он попытался встать, но тело отказывалось подчиняться. "Иди!" -
звучал над ним голос Солы, и он вслушивался в него, хотя и понимал, что
это иллюзия. Собрав остаток сил, он поднялся и пошел на четвереньках.
Затем он полз на животе, не чувствуя ничего, кроме боли в сердце. И -
приятное изнеможение заглушило все.
15
- Ну-ка, пошевелись. Тебе нужно встать и походить немного, чтобы
организм заработал.
Сос нехотя приходил в себя. Он попытался открыть глаза, но темнота не
рассеивалась.
- Э, нет! Оставь повязку в покое! Может, ты и не ослеп, но наверняка
обморожен. Лучше берись...
Опершись о руку незнакомца, Сос поднялся.
- Я умер?
- Да, в некотором роде. Ты больше никогда не выйдешь на поверхность.
- А Глупыш?
- Кто?
- Моя птица, Глупыш. Он тоже здесь?
Ответ последовал не сразу.
- Или это я чего-то не понимаю, или у тебя, парень, мозги набекрень.
Сос стиснул пальцы незнакомца, и тот вскрикнул от боли. Повязку он
тоже не стал терпеть, сорвав ее свободной рукой. Острая боль пронзила
зрачки, но теперь он снова видел: знакомое помещение стоянки; рядом -
обычная койка, только странные предметы вокруг... Из всей одежды на нем
были лишь короткие брюки. Худощавый мужчина в белом женском халате
сморщился, пытаясь освободиться от рукопожатия. Сос отпустил его, ошаривая
взглядом комнату в поисках выхода.
Нет, это не стоянка. Привычная мебель ввела его в заблуждение,
комната была квадратной. Во всяком случае, ему еще не встречались стоянки
такой формы.
- Такого случая в моей практике еще не было, - мужчина потирал руку и
все еще морщился. Он был средних лет, со скудной шевелюрой и бледной кожей
- видно, давно разлучился с солнцем и кругом.
- Ты из ненормальных?
- Большинство людей в твоем положении спрашивают "где я?" или
что-нибудь в этом роде. А ты, конечно, оригинал.
- Я пришел на Гору не для того, чтобы надо мной издевались, - Сос
снова приблизился к нему.
Мужчина нажал кнопку на стене:
- У нас тут ожил один.
- Вижу, вижу, - раздался из пустоты женский голос.
"Селектор, - догадался Сос. - Значит, действительно ненормальные".
- Направь его в адаптационную, я им займусь.
Мужчина нажал вторую кнопку. Справа бесшумно раздвинулись двери.
- Прямо и до конца. Там тебе на все ответят.
Сос мигом выскочил из комнаты, желая выбраться отсюда, а не задавать
вопросы. Но из коридора не было выхода, он тянулся нескончаемо, лишь
сбивая с толку шеренгами закрытых дверей. Конечно, это не стоянка. И не
школа, которой управляют ненормальные, - здание слишком велико.
Он толкнулся в дверь, но безрезультатно. Вышибить? Это займет слишком
много времени. Болела голова, мышцы были вялы, словно оцепенели, подводило
живот. Он чувствовал себя совершенно разбитым и хотел поскорее сбежать,
пока снова не пристали.
Последняя дверь оказалась открыта. Он вошел в просторное помещение. И
опять странные предметы: перекладина, вертикальные штанги, огромные кубы,
сооруженные из обычных шестов, связанных вместе. Разбираться, что все это
значило, не было сил.
Чья-то рука коснулась его плеча. Он вздрогнул, схватился за свою
веревку и резко повернулся лицом к врагу.
Веревки, разумеется, на плече не было, а врагом оказалась девушка:
маленькая, - она могла бы свободно пройти у него под рукой, - в мешковатом
комбинезоне, босая, с гладко зачесанными назад волосами, что делало ее
похожей на мальчика.
Сос разглядывал ее и постепенно приходил в себя. Но в висках еще
ломило, и давила замкнутость пространства. С какой радостью он забрался бы
сейчас в лесную чащу!..
- Дай-ка мне это, - сказала малышка. Ее невесомые, словно пух, пальцы
скользнули по его руке, и не успел он опомниться, как браслет оказался у
нее.
- Ты что делаешь?! - Сос попытался выхватить его, но девушка проворно
отскочила.
Она надела золотой браслет на запястье:
- Очень мило. Я давно хотела такую штуку, - она насмешливо приподняла
бровь. - Как тебя зовут?
- Сос-Верев... - он вспомнил о поражении, из-за которого вновь стал
безоружным. - В общем, Сос.
Он потянулся за браслетом, и снова шустрая малышка увильнула.
- Этого я тебе не отдам! - заорал Сос.
- Ну тогда на, забери, - она протянула тонкую, но крепкую руку.
"Сколько же ей лет? - Сос был озадачен. - Уж наверное, не так много,
