Затомис Сукхавати - один из самых многолюдных и сильных.
Это - одна из двух лестниц к тому высокому миру "Высшего
Аспекта Буддийского Трансмифа", который носит имя Нирваны и о
котором мы будем говорить впоследствии.
Эмблематический образ:
Заря над лотосами.
Айренг-Далянг- затомис чудеснейшей, мало известной пока у
нас в России Индомалайской метакультуры. Отделившись от
метакультуры Индийской около V века, она охватила
брахмано-буддийские царства Явы, Индокитайского полуострова и
Цейлона, одно время исторически выражалась в объединившей эту
территорию империи Сайлендра, но позднее была резко ослаблена
отрывом Явы, подпавшей исламу, и в конце XIX века - хищными
демонами - уицраорами Европы. Теперь она еще теплится в
индокитайских королевствах, но благоприятный исторический
климат мог бы вызвать ее новое цветение.
Эмблематический образ:
Смеющиеся дети в саду храма-дворца.
Небесная Россия-об этом затомисе будет сказано подробнее,
чем о других, несколькими строчками ниже.
Затомис Негрской метакультуры. К сожалению, мне о нем
неизвестно почти ничего, даже его имя. Известно, что он молод и
еще очень слаб. После крушения Суданской культуры с ее
религией, допускавшей низлияние духовности не только на верхи,
но даже в толщу негрских народов Экваториальной Африки, негры
надолго утратили возможность восходящего посмертия. Оно стало
приоткрываться им лишь несколько веков назад в связи с тем, что
некоторые племена достигли той стадии, когда смутные
политеистические системы делаются доступными для вмещения
первых проявлений духовности. Еще в большей степени восходящее
посмертие открылось негрским народам вместе с распространением
- к сожалению, слабым - ислама и христианства. Метаисторическое
значение имелось и в факте образования Либерии, создавшей в
Экваториальной Африке небольшой, но прочно защищенный очаг
христианской духовности. С негрским затомисом связано также
негритянское население Америки. Представители белой расы
поднимаются в этот затомис лишь в виде редкого исключения.
Гарриэт Бичер-Стоу, например, достигнув Монсальвата, удалилась
оттуда в негрский затомис, где ее деятельность долгое время
имела огромное значение, а положение ее было схоже отчасти с
положением королевы, отчасти - с положением главы священства.
Эмблематический образ:
Лестница, ведущая от озера к оранжевому круглому зданию.
Смысл: озеро - материальность сверхнарода, здание - затомис.
Оранжевый цвет - скрещение солнечного золота с алостью тех
стихиалей, которые связаны не с царствами природы, а с
человечеством.
Последний из великих затомисов находится в состоянии
творения. Это - Аримойя, будущий затомис общечеловеческой
метакультуры, связанной с возникновением и господством грядущей
интеррелигии Розы Мира. Материальность Аримойи, как и других
затомисов, создается одной из ангельских иерархий -
Господствами; великий человекодух, бывший в последнем
воплощении на Земле Зороастром, руководит созданием того, что я
решусь условно обозначить выражением "великий чертеж".
Эмблематический образ:
Белый многобашенный собор, с главной центральной башней,
колоннадами и лестницами, окруженный рядом огромных струнных
инструментов, похожих на золотые лиры. Смысл: башни - затомисы
человечества, центральная башня - Аримойя; колоннады - миры
даймонов, ангелов, стихиалей, просветленных животных; лиры -
все народы земного шара.
Небесная Россия.
Эмблематический образ: многохрамный розово-белый город на
высоком берегу над синей речной излучиной.
Как и остальные затомисы, Небесная Россия, или Святая
Россия, связана с географией трехмерного слоя, приблизительно
совпадая с очертаниями нашей страны. Некоторым нашим городам
соответствуют ее великие средоточия; между ними - области
просветленно прекрасной природы. Крупнейшее из средоточий -
Небесный Кремль, надстоящий над Москвою. Нездешним золотом и
нездешней белизной блещут его святилища. А над
мета-Петербургом, высоко в облаках того мира, высится
грандиозное белое изваяние мчащегося всадника: это - не
чье-либо личное изображение, а эмблема, выражающая
направленность метаисторического пути. Меньшие средоточия
рассеяны по всему затомису; среди них - и метакультурные
вершины других наций, составляющих вместе с русской единый
сверхнарод. Здесь пребывают синклиты Украины, Грузии, Армении;
теперь к этому затомису начинает примыкать и синклит народа
болгарского вместе со своими небесными городами. Общая
численность обитателей Небесной России мне неизвестна, но я
знаю, что около полумиллиона просветленных находится теперь в
Небесном Кремле.
Демиург Яросвет проявляется в небе и воздухе этого мира
так, как если бы прозрачный океан могущества проходил от одного
небосклона до другого и заливал бы сердца. Это могущество
сосредоточивается в храмах демиурга, образ его очерчивается,
голос его становится внятным, и возникает общение между ним и
просветленными - общение, придающее им силу и высшую мудрость.
Так же проявляет себя другая, схожая с демиургом иерархия
- великие духи-народоводители отдельных нации, входящих в
состав нашей метакультуры. Среди них есть и более древние, чем
снижение: отрицался Узкий Путь как таковой. Мухаммед, умирая,
Но ни Навны - Идеальной Соборной Души народа русского, ни
ее сестер - соборных душ других народов, все еще нет здесь:
плененные в глыбах государственности, в цитадели
великодержавного демона, уицраора, в подземном мире российского
античеловечества, они достигают Небесной России лишь
отдаленными звучаниями, ослабленными отблесками.
Моря светящихся эфиров - это души стихиалей, сияющих
красками, непредставимыми для нас, омывают там сооружения,
которые отдаленно можно было бы уподобить громадам лазурных и
белых гор.
Об этом мире поет русская церковь, когда провожает
новопреставленных в невозвратный путь, дабы Господь упокоил их
в "месте светлом, месте злачном, месте покойном, иде же несть
ни печали, ни воздыхания, но жизнь бесконечная".
Новые пришельцы являются в Небесной России в особых
святилищах, имея при этом облик не младенцев, а уже детей.
Состояние вновь прибывших схоже именно с состоянием детства;
смена же возрастов заменяется возрастанием просветленности и
духовной силы. Нет ни зачатия, ни рождения. Не родители, а
восприемники подготавливают условия, необходимые для
просветленной души, восходящей сюда из Готимны. В обликах
некоторых из братьев синклита можно было бы угадать черты,
знакомые нам во времена их жизни в Энрофе: теперь эти черты
светозарны, ослепительны; они светятся духовной славой,
истонченны и облегченны. Производимая преображенным телом, их
одежда светится сама. Для них невозбранно движение по всем
четырем направлениям пространства; оно отдаленно напоминает
парение птиц, но превосходит его легкостью, свободой и
быстротой. Крыльев нет. Восприятию просветленных доступно
множество слоев: нисходящие - чистилища, магмы, страшная
Гашшарва; восходящие - миры Просветления, круги ангелов,
даймонов и стихиалей, миры инвольтаций других брамфатур, миры
Высших Аспектов Мировых Трансмифов. Они вхожи в темные шрастры
- миры античеловечества, обитатели которых видят их, но
бессильны их умертвить; они вхожи и в наш Энроф, но люди
способны их воспринять только духовным зрением.
Та любовь между мужчиной и женщиной в Энрофе, которая
достойна именоваться великой, продолжается и здесь,
освобожденная от всего отягощавшего, возросшая и углубившаяся.
Между некоторыми существует и телесная близость, но от задач
продолжения рода она совершенно откреплена и вообще не имеет
ничего схожего с телесной близостью в Энрофе. Многие органы
тела здесь полностью изменили свою структуру, назначение и
смысл, в том числе органы, связанные с принятием и усвоением
пищи, потому что процесс восстановления жизненных сил здесь
схож с дыханием. Возрастание духовности постепенно подводит
просветленного к следующей великой трансформе тела, которая
ведет в более высокие миры, в Небесный Иерусалим и еще выше -
вплоть до Синклита Мира и Элиты Шаданакара.
В затомисах нет ничего, схожего с нашей техникой: она
заменена другим, крайне трудно поддающимся пониманию. Можно,
впрочем, констатировать, что принцип - не в создании
механических приспособлений, сделанных из посторонней материи,
а в развитии многообразных способностей собственного существа.
Из посторонней материи создается здесь лишь то, что сравнимо в
какой-то мере с творениями наших пространственных искусств.
Всюду блистают здесь души церквей, существовавших у нас,
или таких, которые должны были быть построены. Многие храмы
имеют, однако, назначение, трудно понятное для нас. Есть
святилища для общения с ангелами, с Синклитом Мира, с
даймонами, с верховными иерархиями. Несколько великих храмов
предназначено для встреч с Иисусом Христом, временами сходящим
сюда, принимая зримый, человекоподобный облик, другие - для
встреч с Богоматерью. Теперь там воздвигается величайший храм:
он предназначен стать обителью того Великого Женственного Духа,
который примет астральную и эфирную плоть от брака Российского
демиурга с Идеальной Соборной Душой России. Я еще с детства
привык называть этот храм храмом Солнца Мира, но это название
неправильно. Закономерно относимо оно к другому сооружению, еще
более грандиозному, тому, что намечается созданием в Аримойе.
Храм же, созидаемый в Небесном Кремле, именуется обителью
Звенты-Свентаны, и впоследствии я объясню, что значит это имя.
Это великая Женственная Сущность ныне стала уже существом
одного из высочайших миров Шаданакара. В Энрофе она не примет
плоти никогда, но родится в Небесной России, приняв
человекоподобный облик. Это будет не царица наша и не богиня, -
свет, благодать и божественная красота.
Лестница дивных, один сквозь другой просвечивающих миров
поднимается из алтаря в храме Женственности, в храмах Христа, в
храмах демиурга Яросвета. Лестница поднимается в Небесный
Иерусалим и, наконец, к преддвериям Мировой Сальватэрры.
Временами в Небесной России рождаются великие человекодухи
- те, кто закончил свой путь в Шаданакаре, достигнув до его
наивысших миров и теперь со-творит Планетарному Логосу. Ради
помощи нижестоящим они покидают Элиту Шаданакара и, осуществляя
миссии, объять которые не в состоянии самый высокий мистический
разум человека, сходят путем рождения сюда, в затомисы. Они
принимают здесь такие же просветленные тела, как и у братьев
синклита, но несравненно превосходят их быстротою своего
вхождения в полноту духовной силы и масштабами своего Я. Их
пути в затомисах похожи на пути гениев среди остального
человечества, но синклиты предуведомлены об их рождениях и ждут
их с радостью и ликованием.
Те же, кто были гениями и вестниками на Земле, продолжают
после искуплений, просветлений и трансформ свое творчество
здесь, в затомисах.
Возрастает блаженство самих гамаюнов и сиринов, когда они
видят те эпопеи, которые творят там великие души, прошедшие в
последний раз по земле в обликах Державина и Пушкина,
Лермонтова и Гоголя, Толстого и Достоевского, Рублева и
Сурикова, Глинки и Мусоргского, Казакова и Баженова. Светящиеся
волны невообразимых звучаний взмывают местами как бы из сердца
