него, и он оставляет рутину мне.
-- Значит, он ушел от скуки? Но это неубедительно, не так ли? Почему
мир должен быть скучен для Шена? И почему возвращение -- это не
добровольный акт; с его стороны, я имею в виду? Я бы предположил, что у него
были более веские причины уйти.
-- Что еще за причины? -- беспокойно спросил Иво. Его представления о
своем месте в этой жизни несколько пошатнулись.
Гротон тоже был явно неудовлетворен своими объяснениями.
-- Я еще раз тщательно изучу гороскоп.
-- Удачи. Ну а я буду влачить свое существование.
-- Влачить? Я бы сказал, что вы нашли свое место в жизни, так же, как и
я.
-- Это самое утешительное описание той ситуации, в которой я
нахожусь. Когда он проснется, если время придет -- он проглотит меня, всю
мою память, все мои желания -- я умру. Я буду как планета, упавшая на Солнце.
-- Вы боитесь этого. Когда пешка станет ферзем, это будет уже не
пешка, даже в малой своей части. Я понимаю, почему вы не очень то
стремились разбудить Шена.
-- Я самолюбив, это так. Но я здесь, и я хочу жить. Я хочу доказать свое
право на жизнь. Мне не нравится Шен.
-- Наверное, я бы чувствовал себя так же,-- Гротон задумался.-- А этот
фокус со спраутом?
-- Это один из немногих талантов, оставленных мне в наследство
Шеном, чтобы я не был полной посредственностью. Это и игра на флейте.
Воспитатели просто разругались, пытаясь понять, почему я так успеваю в этих
областях и не успеваю в других. Думаю, они развили целую теорию о задатках
ребенка, из которой следует, что в нормальной семье этим талантам не дали бы
развиться. Точно не знаю. Теперь вы видите истинное могущество Шена -- он
таков во всем.
-- И вы выиграли чемпионат станции по спрауту после одной
тренировочной игры даже не вспотев.
-- Я бы не сказал. Существуют пределы, спраут иногда сильно
усложняется.
-- Да-да. И моя жена говорит, что вы играете на флейте лучше, чем те,
кого она слышала. А она слушала многих мастеров. Она просто помешана на
классической музыке.
-- Она мне не говорила об этом.
-- Она бы вам никогда этого не сказала.
-- Ну и ладно, я ни от кого не требую вечно хранить секреты.
-- Понемногу мы узнаем вас все больше. На Тритоне слишком тесно для
личных тайн.
-- Думаю, так выглядит Чистилище.
-- Нет. Так выглядит дружба. Мы с вами.-- Он остановился и
продолжил, с беспокойством в голосе.-- Слушайте, Иво, несмотря на все то, что
я тут говорил, мне не очень нравится, как все обернулось. Может, мне больше
по душе Водолей, чем Овен. Афра, думаю, тоже поймет это скоро. Пусть все
останется как есть, а там видно будет.
Иво кивнул с благодарностью.
Работы на базе шли быстро, и вскоре основные замыслы Гротона были
материализованы. Когда необходимое было сделано и спешка прошла,
оторванность от Земли вновь начала угнетать их.
Тритон -- не Земля, как бы роскошно они на нем не устроились, и все
начали это осознавать. Новости с Земли были неутешительными -- надежда на
возвращение в ближайшие годы была тщетной.
Иво проводил время на макроскопе, занимаясь извлечением
информации о процессах, потребность в которых могла у них возникнуть
только теоретически. Они обладали уже властью над силовым полем,
способным сжимать камень в одну из форм вырожденной материи, были
созданы интеллектуальные роботы, которым под силу было изготовить копии
макроскопа. Но для чего все эти чудеса? У них было все, кроме дома!
Гротон расширил силовой экран и провел другие полезные
усовершенствования. Беатрикс готовила и стирала вручную (хотя они могли
получать готовую пищу и одежду), взрыхляла и полола сад, в то время как
предназначенные для этого машины пылились без дела.
Но сильнее всех на изгнание с Земли реагировала Афра. Она создала
себе огромную лабораторию и проводила в ней по несколько дней кряду. Она
требовала искать для нее специальные галактические медицинские технологии
и корпела над информацией, которую ей послушно доставлял Иво,
всматриваясь в тексты запавшими и покрасневшими от усталости и бессонницы
глазами.
Она настояла на том, чтобы ей в лабораторию установили
дополнительный экран макроскопа, хотя все они знали, что посмотреть на него
для нее равносильно самоубийству.
Большой стеклянный чан, который она приспособила для хранения
протоплазмы Брада, стоял на полке, зловеще булькая при аэрации и мрачно
созерцая ее труды.
-- Мне это не нравится,-- как-то сказал Гротон в ее отсутствие.-- Ей и
думать нельзя о том, чтобы восстановить Брада и прооперировать его самой,
но, похоже, она именно это и собирается сделать.
-- У нее медицинское образование? -- спросил Иво.
-- Нет. Она пытается сейчас самостоятельно его получить. Она убьет
его.
-- А что она собирается сделать? -- обеспокоено спросила Беатрикс.
-- Насколько я понимаю, она собирается удалить поврежденные
мозговые ткани и вырастить новые или заменить каким-то инопланетным
трансплантатом. Можно подумать, ей предстоит изготовить протез руки!
-- Но ведь пострадал мозг,-- сказала Беатрикс.
Иво задумался. Возможно ли заменить часть мозга и при этом не
изменить личность? Даже если Афре удастся это сделать, в результате
получится не тот Брад, которого она знала. И цивилизация, создавшая
разрушитель, наверняка позаботилась о том, чтобы такое восстановление было
невозможно, если не сломлен разрушитель.
На этом пути не может быть спасения.
Он пытался рассуждать здраво или просто боялся возвращения
соперника? Не становился ли он догматиком и ревнивцем, как это сказано в
приведенном Гротоном описании Водолея?
-- Она не сможет восстановить его, если я не настрою станцию,--
заметил Иво.
-- Вы уверены? Не забывайте, она видела деструкцию. И она настояла
на собственном экране макроскопа. Реконструирующий сигнал настраивается
сам, если есть протоплазма, подлежащая восстановлению, даже если никто не
следит за процессом. Она знает это и осуществит свой замысел.
-- Не знаю. Я не стал бы рисковать.
Эту проблему, как и проблему с Шеном, пришлось оставить в покое.
Они были связаны. Любое вмешательство могло с равной вероятностью как
разрешить проблему, так и ухудшить ситуацию.
Приготовления Афры приближались к концу. Это можно было сказать
по тому, как она напевала у себя в лаборатории и по выражению ожидания на
ее лице, хотя она и избегала прямых ответов.
Когда напряжение стало невыносимым, Гротон пошел поговорить с
ней, но она заперлась от них.
-- Можно было бы туда быстро добраться,-- пробормотал Гротон,
руководивший строительством комнат, дверей, шлюзов, да и необходимые
механизмы еще остались.-- Но зачем? Она хочет посмотреть, что получится, и
она достаточно упрямая девка. Вся огонь и земля.
Иво начинал понимать астрологические аллюзии -- огонь погас, земля
осталась -- что-то в этом духе.
-- Оставим ее в покое?
-- Все говорит за то, чтобы остановить ее грубой физической силой,--
сказал Гротон и пожал плечами. Но ни Иво, ни Беатрикс не решились
участвовать в голосовании.
-- Но мы должны следить за ней,-- сказал Иво.-- Мы предполагаем, что
нависла катастрофа, но даже не можем представить, какая. Как бы нам не
пришлось собирать Афру по частям.
-- В прямом смысле,-- согласился Гротон.-- Но только нас придется
собирать по частям, если мы попытаемся вломиться туда.
-- Я имел в виду макроскоп.
Глаза Гротона расширились.
-- Пойдемте! -- крикнул он.-- Беатрикс, оставайся здесь, но не входи
туда, чего бы ты не услышала, только если она не позовет на помощь.
Беатрикс испуганно кивнула. Она выглядела изможденной, потому что
мало спала, да и потеряла в весе. Только теперь Иво понял, насколько глубоко
Беатрикс, вторая женщина на Тритоне, переживает этот кризис. Почему он так
часто забывал, что люди страдают не меньше его?
Иво и Гротон забрались в скафандры, поспешно их проверили и
побежали, тяжело топая, по саду. Высокая пшеница и ячмень колыхались под
порывами легкого ветерка (Беатрикс настояла, чтобы ветер был как
настоящий, хотя, разумеется, его происхождение не было связано с
метеорологическими процессами), зеленые грядки картофеля сгрудились у
выхода. Остроконечная желтоватая листва фасоли тянулась к искусственному
солнцу. Вообще-то, технологии контролируемых мутаций были изложены в
галактических программах, но Беатрикс и слышать не хотела об этом -- в саду
были посажены только те растения, семена которых были в их запасах и
которые удалось прорастить.
Они пробежали по дорожке сада (усыпанной гравием, окаймленной
травой) и выскочили за силовой экран, сопровождаемые облаком кристалликов
льда: воздух, который вырвался за ними, быстро охладился до температуры
ниже точки кипения, а сопутствующие водяные пары охлаждались еще быстрее.
Внутри силового купола, за ними, порыв ледяного ветра моментально
заморозил ближайшие к выходу растения и вызвал небольшой снежный вихрь.
За прозрачным экраном поверхность Тритона оставалась такой же, как
прежде -- голая пустыня при температуре минус сто восемьдесят градусов по
Цельсию. За озером воды начинался океан холодной окиси азота -- силовой
экран надежно изолировал одно вещество от другого.
Планетарный модуль одиноко стоял в двух милях от колонии. Они
неуклюже побежали к нему, еще находясь в поле 1G. Через сто ярдов
гравитация упала до уровня чуть ниже нормального для Тритона.
Гравитационная линза фокусировала поле с поверхности Тритона площадью
сто квадратных миль на участок в несколько сот квадратных ярдов, уменьшая
гравитацию в окружающем пространстве и увеличивая ее в нужном месте.
Невозможно было бы полностью убрать гравитацию в какой-то точке или
увеличивать ее без предела -- это устройство являлось скорее распределителем,
а не усилителем или экраном. Иначе пришлось бы задействовать гораздо более
энергоемкие процессы, но, как сказал Гротон во время одной из консультаций,
крайности нам ни к чему. Сильный гравитационный дисбаланс мог бы
уничтожить атмосферу и большую часть поверхности Тритона, а то и вообще
изменить его орбиту. К чему такой риск?
Они спешили к модулю, делая длинные и, для большей скорости, низкие
прыжки в поле 1/4G. Хотя они ждали в бездействии уже целую неделю, Иво
казалось, что счет идет на минуты. Он первым достиг модуля, прыжком
преодолел лестницу и забрался в шлюз. Все казалось таким примитивным после
чудес вроде силового поля! Они уже привыкли к хитрым штучкам II-го уровня
технологии, а теперь были вновь отброшены на I-й. Он запустил в шлюз воздух
и вошел внутрь, освободив кабину для Гротона. Затем включил внутренний
прогрев, но вовсе не для комфорта, а чтобы надежно работала аппаратура.
Оборудование модуля было приспособлено для работы при "умеренных"
температурах -- до минус сорока градусов по Цельсию.
Теперь Иво уже знал, как управлять модулем, хотя первоклассным
пилотом еще не стал. После нескольких поездок на Шен он уже хорошо
продвинулся в науке выездки ракеты I-го уровня технологии.
Наконец они вплыли в помещение макроскопа. Здесь поддерживались
постоянные температура и давление, необходимые для нормальной работы
чрезвычайно чувствительной аппаратуры и компьютера. Они сняли скафандры
и принялись за работу. Их не беспокоил уже разрушитель, так как Иво знал,
как защищать мозг от него. Гротон, после нескольких пробных экспериментов
установил, что он не восприимчив к нему, если только не сильно
сосредоточивается.
Гротон даже попытался сам работать со скопом, чтобы облегчить
создание первых машин, но, оказалось, что тот предел, который не допускал к
его разуму разрушитель, не позволял воспринимать сигналы за разрушителем.
Обычный мозг воспринимал или все, или ничего. Иво был счастливым
исключение, возможно потому, что был искусственной личностью.
Он уже давно не работал на таких малых расстояниях, но был уверен,
что при правильной настройке макроскоп может принять, что угодно и где
