неистовые порывы метановых шквалов. Стало видно, что черная точка в
центре -- это глаз тайфуна, один лишь глаз составлял три тысячи миль в
диаметре, и трудно было даже представить его глубину. Полупрозрачный слой
легкого водорода образовывал центральную часть воронки, а тяжелый метан
со взвешенными в нем кристаллами аммиака несся по большому кругу. Сейчас
они могли оценить скорость газа на поверхности тайфуна -- около четырех
тысяч миль в час.
Иво вошел в глаз тайфуна -- по сторонам вздымались стены газа и пара
-- титаническое и эфемерное творение атмосферы Нептуна. Затем темнота -- он
потерял воронку, затем вновь поймал ее и потерял опять. На глубине
нескольких тысяч миль воронка составляла лишь десяток миль в диаметре,
быстро сужалась книзу, ее стенки начинали терять устойчивость. Наконец она
то ли совсем исчезла, то ли стала слишком маленькой, для того, чтобы ее можно
было заметить в более плотной атмосфере на глубине пятьсот миль. Свет еще
немного проходил, но чем дальше, тем его было меньше.
Тысяча миль вниз -- все еще газовые вихри и потоки кристаллов
аммиака. Две тысячи миль -- та же картина. Три тысячи миль -- твердой
поверхности еще нет.
-- Есть ли у этой планеты поверхность? -- недоуменно спросил Иво.
-- Должна быть,-- ответил Гротон.-- Определенно, она где-то есть.
Слишком уж эта планетка тяжела, чтобы состоять из одних газов.
Четыре тысячи. Пять.
-- Вы уверены, что приборы правильно показывают расстояние? Может,
мы совсем не так глубоко, как представляем себе?
-- Я уверен, все правильно. Это все эта чертова планета, в ней-то вся
загвоздка.
Шесть, семь.
На глубине восемь тысяч миль от визуальной поверхности они впервые
наткнулись на твердый материал -- раскрошенный аммиачный лед. Показания
макроскопа были в этой ситуации не очень надежными -- слишком мало
светового излучения нужной длины волны.
Девять тысяч -- настоящий лед, из H2O, твердый, как камень,
полупрозрачный.
Десять -- все по-прежнему.
-- Мы уже прошли две трети расстояния до центра планеты -- и ничего
кроме льда?! -- воскликнул Иво.
Исходящий с такой глубины сигнал был очень слаб, но все же приборы
зарегистрировали на глубине двадцать тысяч миль твердую породу.
-- Вы поняли,-- взволнованно сказал Гротон. Истинный диаметр
Нептуна меньше диаметра Земли!? Ядро в поперечнике не больше восьми тысяч
миль,-- он еще раз посмотрел на приборы.-- Но что это за ядро! Вольфрам,
золото, платина, иридий, осмий -- самые тяжелые элементы периодической
системы собраны здесь! Представляете, какие здесь золотые копи? -- Он
остановился.-- К черту золото! Тут же до черта...-- внезапно Гротон замолк.
-- И все это драгоценные металлы?
-- Извините, я погорячился. На семьдесят процентов железо, а
остальное, в основном, кремний и кислород. Просто необычайная плотность
ядра сразу бросилась в глаза. Плотность необычайно высока и, к тому же,
должна увеличиваться с глубиной. Очень массивная литосфера. Но так и
должно быть. Насколько я понимаю, две трети массы планеты сосредоточено в
ядре, а ядро не больше нашей Земли. Боже, как же я сразу не догадался!
Плотность вещества ядра в десять-двенадцать раз выше средней плотности
Земли, только тогда ядро и может быть таким тяжелым. Науке еще не известен
столь плотный материал!
-- Пошли вниз,-- сказал Иво.
Материал был действительно невероятно тяжел. Тяжелые элементы
плавали по поверхности ядра, так как плотность вещества, составлявшего
центральную часть, была в несколько раз выше. Это вещество оказалось
частично сколлапсировавшейся материей, скорее всего, это были остатки
потухшей карликовой звезды. Протоны и нейтроны образовывали ядерную
жидкость, а вырожденный электронный газ придавал ей устойчивость.
-- Мне кажется,-- прокомментировал Гротон, что половина работы за
нас уже сделана.
Иво удовлетворенно кивнул.
Иво начал излагать женщинам свой и Гротона план:
-- Идея состоит в использовании принципа гравитационного коллапса.
Мы получили описание довольно сложной гравитационной линзы, которая, по
сравнению с нашей на Тритоне, просто атомная бомба рядом со спичкой. Даже
если задействовать всех имеющихся роботов, работа по сборке одних
генераторов займет несколько месяцев, а система защиты...
-- А что значит гравитационный коллапс? -- прервала Афра.
-- Ну, если попытаться на пальцах... гравитационный коллапс, это то,
что происходит с материей, когда гравитационное давление превышает
определенный предел. Любой массивный объект сдавливается собственным
гравитационным полем, тем сильнее, чем массивнее он. Обычно это давление
уравновешивается другими силами -- электромагнитными и ядерными.
-- Давайте я попробую,-- предложил Гротон.-- Думаю, что смогу
изложить все в форме, понятной даже не кончавшим галактические
университеты.
Иво понял, что это о Беатрикс. Он привык к тому, что Афра все
схватывала на лету, и все время забывал, что Беатрикс соображает не так
быстро, хотя в пытливости ей не откажешь. К тому же, он позабыл, что и сам
какой-нибудь месяц назад не понял бы свою сегодняшнюю лекцию; не смотря
на то, что он старался не воспринимать галактическую информацию
рассудком, он все же познал очень многое.
Несомненно, именно поэтому Афра и задала свой вопрос. Она знала
астрономию и физику гораздо лучше его, но понимала, что для Беатрикс
многое из того, о чем они говорят,-- загадка.
-- Мы знаем,-- сказал Гротон,-- что Тритон меньше Земли, и поэтому на
нем мы весим меньше -- я хочу сказать, весили, до того, как начали все тут
переустраивать. Шен еще меньше, и на нем мы уже почти ничего не весим. Но
дело не в размерах. Если бы Шен состоял из осмия, а не из льда, то он бы весил
в двадцать пять раз больше и ровно во столько же была бы больше сила
тяжести. Тогда и мы бы весили больше, но все равно не так уж много.
Беатрикс кивнула. Иво был поражен: вот что значит истинный талант
преподавателя! Понять самому -- это одно, а изложить все, что понимаешь, так,
чтобы это стало понятно всем -- это совсем другое.
-- Но планета притягивает не только нас,-- продолжал Гротон.-- Точно
так же она притягивает и саму себя, испытывая давление собственного
гравитационного поля. Именно поэтому ядро планеты более плотно, чем
литосфера. А теперь, предположим, мы сжали Тритон в шар размером с Шена и
стали на его поверхности. Нам будет казаться, что мы тяжелее, во-первых,
потому что плотность Тритона возросла, а во-вторых, потому что мы стоим
ближе к его центру. А уж если мы сожмем Тритон до размеров горошины --
тогда его гравитация будет по-настоящему сильной. Он уже вполне сможет
дальше сжимать сам себя, так как сдавливающая сила просто чудовищна. Для
такой ситуации и придумали специальный термин -- гравитационный радиус,
то есть, предельный размер объекта, по достижении которого он начинает
коллапсировать сам по себе, будто пробитый футбольный мяч. И если уж
коллапс пошел -- то уже все, ничем его не остановить.
-- Так что же происходит с материей? -- обеспокоено спросила Беатрикс.
-- Ответ на этот вопрос нам очень хотелось бы получить. И, похоже,
Иво удалось это узнать с помощью макроскопа.
-- Очевидно, что материя не может коллапсировать в сингулярность, то
бишь в ничто,-- подхватил Иво, подражая изо всех сил стилю Гротона.-- Это
противоречило бы фундаментальным законам... ну, в общем, так не может
быть, и все тут. Вместо этого материя проскакивает в другую точку Вселенной,
следуя по пути наименьшего сопротивления.
-- Проскакивает в...-- пробормотала Афра, переваривая услышанное.--
Так вот как вы собираетесь...
-- Совершать прыжки в пространстве. Да, именно так. Правда, тут есть
некоторые сложности.
-- Я думаю! Вы же имеете дело с молекулярным, с атомным коллапсом
материи! Предположим, что вы овладеете техникой коллапса и, чисто условно,
предположим, совершили его. Но что случится с человеком, после того, как его
сожмут до размеров спичечной головки?
-- Более того,-- поправил Иво.-- Человека весом в двести фунтов
придется уменьшить до размеров одной десяти миллиардной -- одной десяти
миллиардной! -- атомного ядра. Но это если его сжимать одного, если же ему
сопутствует материя, то размер больше.
-- Это же очень маленькие размеры,-- сказала Беатрикс.
-- Очень маленькие,-- согласился Иво.-- Но масса размером, ну, скажем,
с Солнце, сжимается уже не так сильно. Чем больше масса, тем легче. Теперь
насчет людей -- вся эта технология позаимствована из главного
внегалактического канала. Почему то только этот канал передает сведения
такого рода. Фактически, в этой программе нет ничего, кроме информации,
связанной с перемещением в пространстве с помощью гравитационного
коллапса, хотя раньше мне казалось, что охвачены и другие области знания.
Кстати, известная нам деструкция -- один из этапов такого путешествия. В
программе говорится, что живая материя способна пережить весь цикл
трансформаций, если будет подготовлена должным образом.
-- В прошлый раз они нас не обманули,-- заметил Гротон.
-- Выкладывайте все,-- мрачно сказала Афра.
-- Хорошо. Сначала идет превращение в жидкость, столь хорошо нам
знакомое. Затем отделяются клетки, и происходит что-то вроде испарения.
-- Дело в том, что в газообразной среде легче восстановить
молекулярные связи после формирования молекулярной структуры,-- заботливо
растолковал Гротон.
-- Отвлекаясь от деталей, можно сказать, что распределение потенциала
остается тем же во время компрессии, только изменяются масштабы,--
продолжили Иво.
-- То есть, создается специальное поле, которое фиксирует положение
каждого атома и придает всей системе устойчивость, так что всевозможные
флуктуации, неизбежные во время коллапса не изменяют структуру. Это похоже
на то, как рисунок на шарике остается тем же, даже если шарик спустить, если,
разумеется, в нем нет дырки. После прыжка и обратного расширения это поле
сохраняет распределение своего потенциала и выключается только когда все
возвращается на круги своя. Для неживой материи все здорово проходит, но
для живых существ необходимы некоторые усложнения. Вы ведь не можете
просто включить и выключить жизнь, словно лампочку.
-- Так вы говорите, чем больше сопутствующая масса, тем легче идет
процесс? -- спросила Афра. По всему было видно, что она заинтересовалась
всерьез. После успеха деструкции и освоения Тритона сумасшедшие идеи
воспринимались гораздо проще.-- Не означает ли это, что вы хотите
привязаться каким-то образом к Шену и пройти сжатие вместе с ним?
-- Основное вы поняли. Но ведь у нас имеются объекты помассивнее
Шена, и есть возможность создать необходимое оборудование. Ведь чем
больше масса, тем все технически проще, так как степень сжатия меньше. Таким
образом...
-- Собственно Тритон? Может, это и проще, но смахивает на
гигантоманию.
-- Нептун.
Афра даже не удивилась.
-- А вы знаете, где мы выскочим?
Иво посмотрел на Гротона и пожал плечами:
-- Не знаем. За три миллиона лет карты сильно изменились, ведь
расширение продолжается. Даже если петли и остались теми же, то
перемещались галактики и звезды. Нам нужна современная версия карт -- но в
макросфере такая отсутствует.
-- Значит, прыгать придется наугад?
-- Да. После нескольких попыток нам, по-видимому, удастся составить
собственную карту и мы будем иметь некоторое представление обо всей
Вселенной.
-- А если мы окажемся внутри звезды?
-- Исчезающе малая вероятность. Но даже это, кажется, предусмотрено.
Материя отталкивается от материи, если они встречаются после прыжка. Путь
наименьшего сопротивления означает, что гораздо легче прыгнуть в незанятую
точку пространства, нежели внутрь звезды, планеты или даже пылевидной
туманности. Так что не следует об этом особо беспокоиться.
-- А если мы заблудимся?
-- Мы не заблудимся, коль скоро у нас есть макроскоп. А если и
