Лукас встал, подошел к Эмме и стал ее оглядывать. Эмма почувствовала,
что произошло что-то неладное. Локомотивы, хотя и не обладают большой
сообразительностью, - вот почему им всегда нужен машинист - зато в душе
очень чувствительны. И как только Лукас печально пробормотал себе под нос:
"Моя славная старушка Эмма!", ей стало так тяжело, что она перестала
пыхтеть и замерла.
- Эмма, - тихо сказал Лукас каким-то совсем незнакомым голосом. - Я не
смогу расстаться с тобой. Нет, мы по-прежнему будем вместе. Где-бы то ни
было, хоть на земле, хоть на небе, если мы туда вообще попадем.
Эмма ничего не поняла из того, что сказал Лукас. Но она его очень
любила, поэтому ей было просто невыносимо видеть его таким печальным. Эмма
принялась душераздирающе рыдать.
Лукасу с трудом удалось ее успокоить.
- Понимаешь, это из-за Джима Кнопки, - сказал он утешительным тоном. -
Скоро он станет полным подданным, и тогда для одного из нас здесь больше
не будет места.
А потому как подданный для государства важнее, чем старый толстобокий
локомотив, король решил от тебя избавиться. А коли так, мы, ясное дело,
уйдем вместе. Что мне без тебя делать?
Эмма набрала побольше воздуха и только собралась опять разрыдаться, как
вдруг кто-то звонким голосом спросил:
- Что случилось?
Это был Джим Кнопка, который, не дождавшись Лукаса, в конце концов
уснул прямо в угольном тендере. Когда Лукас заговорил с Эммой, мальчик
проснулся и невольно все услышал.
- Привет, Джим! - воскликнул пойманный врасплох Лукас. - Вообще-то
сказанное предназначалось не для твоих ушей. Хотя, пожалуй, почему бы тебе
не знать?
Словом, мы с Эммой уезжаем отсюда. Навсегда. Так надо.
- Из-за меня? - испуганно спросил Джим.
- Если толком разобраться, - ответил Лукас, - то король прав. Усландия
и в самом деле для всех нас маловата.
- А когда вы уезжаете? - пролепетал мальчик.
- Лучше не откладывать дело в долгий ящик. Раз нужно, значит нужно, -
серьезно сказал Лукас. - Думаю, мы уедем прямо сегодня ночью.
Джим немного подумал, а потом решительно сказал:
- Я еду с вами.
- Нет, Джим! - ответил Лукас. - Так дело не пойдет. А что скажет на это
госпожа Ваас? Она ни за что не позволит.
- Лучше ее ни о чем не спрашивать, - решительно возразил Джим. - Я все
объясню в письме и положу его на стол в кухне. Когда она узнает, что я
уехал с тобой, то уж точно не будет слишком сильно переживать.
- Я думаю, что наоборот получится, - сказал Лукас с озабоченным видом.
- К тому же, ты и писать-то еще не умеешь.
- Ну тогда нарисую, - объявил Джим.
Но Лукас серьезно покачал головой:
- Нет, мой мальчик, я не могу взять тебя с собой, как бы мне этого ни
хотелось.
Ничего не выйдет. В конце концов, ты еще слишком мал и будешь нам
только...
Лукас оборвался на полуслове, потому что встретил взгляд Джима. Он был
очень решительным и очень несчастным.
- Лукас, - тихо сказал мальчик. - Что ты такое говоришь? Вот увидишь,
как я вам пригожусь.
- Ну что ж, ладно, - ответил Лукас, немного смутившись.
- Конечно, паренек ты очень умелый, и иногда, наоборот, больше пользы
как раз от маленьких. Это уж верно...
Лукас закурил свою трубку и какое-то время молча попыхивал ею. Он уже
был почти согласен, но сначала хотел испытать мальчика. Поэтому он опять
начал:
- Подумай-ка вот о чем, Джим: от Эммы-то надо избавиться, чтобы в
будущем тебе хватало здесь места. А если уйдешь ты, Эмма может спокойно
остаться. Да и я тоже.
- Нет, - упрямо ответил Джим, - не могу же я бросить своего лучшего
друга. Или мы все вместе остаемся, или мы все вместе уезжаем. Оставаться
здесь нам нельзя.
Тогда поехали. Втроем.
Лукас заулыбался.
- Молодец, старина, - сказал он и положил руку на плечо друга, - боюсь
только, что королю все это будет некстати. Такого он себе точно не
представлял.
- А мне все равно, - объявил Джим. - Я еду с тобой.
Лукас надолго задумался, выпуская из носогрейки такие клубы дыма, что
его почти не стало видно. Он всегда так делал, если был растроган, потому
что не хотел, чтобы кто-нибудь это заметил, но Джим-то его знал.
- Хорошо, - раздался наконец голос из табачного облака.- Жду тебя здесь
ровно в полночь.
- Договорились, - отозвался Джим.
Они пожали друг другу руки, и мальчик уже собрался уйти, как Лукас
снова позвал его.
- Джим Кнопка! - сказал Лукас. Это звучало почти торжественно. - Ты и в
самом деле отличный парень! Лучше всех, кого я видал в своей жизни.
Потом он повернулся и быстро ушел.
Джим задумчиво поглядел ему вслед и тоже побежал домой. Слова Лукаса
еще долго звучали в его ушах, а еще он думал про госпожу Ваас, которая
всегда была доброй и очень его любила. На душе у него скребли кошки и пели
скрипки.
Глава четвертая, в которой в море выходит необычный корабль, и Лукас
узнает, что на Джима Кнопку можно положиться
Миновал ужин. Джим зевнул так сильно, словно ужасно устал, и сказал, что
сейчас же отправляется в кровать. Госпожу Ваас это немного удивило. Обычно
ей стоило больших усилий уговорить Джима пойти спать, но тут она подумала,
что мальчик и впрямь взрослеет. Когда он уже лежал в постели, она, как
обычно, еще раз заглянула к нему, хорошенько накрыла его одеялом,
поцеловала на сон грядущий и, погасив свет, вышла из комнаты. А потом
вернулась на кухню вязать ему новый свитер.
Джим лежал в кровати и ждал. В окно светила луна. Было очень тихо.
Только океан мирно рокотал у государственной границы, и из кухни время от
времени слышалось тихое постукивание спиц.
Внезапно Джим подумал о том, что он никогда не будет носить свитер, над
которым трудилась госпожа Ваас, и что с ней станет, узнай она такое...
У Джима на сердце стало так ужасно тяжело, что лучше было бы заплакать
или побежать на кухню и все рассказать госпоже Ваас. Но тут он вспомнил
слова Лукаса, сказанные ему на прощанье, и понял, что надо молчать.
Однако это было тяжело, почти невыносимо тяжело для того, кто пока еще
считался полуподданным. К тому же Джим вдруг почувствовал страшную
усталость. Еще никогда он не бодрствовал так долго, поэтому глаза его едва
слушались. Если бы можно было хотя бы походить туда-сюда или во что-нибудь
поиграть! Но мальчик лежал в теплой постели, и его неудержимо клонило в
сон.
Он то и дело представлял себе, как здорово было бы просто взять и
заснуть. Джим тер глаза и щипал себя за руку, стараясь оставаться бодрым.
Он воевал со сном.
Но внезапно все-таки задремал.
И ему показалось, будто стоит он у государственной границы, а вдали по
ночному океану едет локомотив по имени Эмма. Он катит по волнам как по
суше. А в кабине, освещенной прожектором, Джим видит своего друга Лукаса,
который машет ему большим носовым платком красного цвета и кричит:
- Почему ты не пришел? Прощай, Джим! Прощай, Джим! Прощай, Джим!
Голос у Лукаса незнакомый, его эхо отдается в ночи. Вдруг гремит гром,
сверкает молния, и с океана начинает дуть резкий холодный ветер. И в вое
ветра опять слышится голос Лукаса:
- Почему ты не пришел? Прощай! Прощай, Джим!
Локомотив становится все меньше и меньше. Последний раз его видно в
ослепляющем свете молнии, а потом он исчезает далеко за темным горизонтом.
Джим в отчаянии пытается бежать по воде вдогонку, но его ноги словно
врастают в землю. Стараясь оторвать их, Джим проснулся и в ужасе вскочил.
Комната была залита лунным светом. Который час? Ушла спать госпожа Ваас
или нет?
Полночь уже миновала? Все было во сне или взаправду?
В этот момент часы на башне королевского замка пробили двенадцать раз.
Джим выскочил из кровати, быстро оделся и уже хотел было вылезти в окно -
но тут же вспомнил про письмо. Ему нужно непременно нарисовать письмо для
госпожи Ваас, иначе она будет ужасно грустить. А так нельзя. Дрожащими
руками Джим вырвал из своей тетради листок и нарисовал вот что:
Это означало: "Я уехал вместе с Лукасом-машинистом на Эмме."
А потом еще быстро пририсовал внизу вот что:
Это означало: "Не расстраивайся, не беспокойся!"
И совсем в конце быстренько нарисовал вот это:
Это означало: "Целую тебя. Твой Джим."
Потом он положил листок на подушку и легко и быстро вылез в окно.
Придя на условленное место, Джим не нашел там локомотива по имени Эмма.
Лукаса тоже нигде не было видно. Тогда Джим побежал вниз, к
государственной границе.
Там он увидел Эмму, уже спущенную на воду. Верхом на локомотиве
восседал Лукас-машинист. Он как раз прилаживал парус к мачте, укрепленной
прямо на кабине.
- Лукас! - тяжело дыша, крикнул Джим. - Подожди, Лукас! Вот он я!
Удивленный Лукас обернулся, и дружеская улыбка осветила его широкое
лицо.
- Бог ты мой, - сказал он, - Джим Кнопка. Я уж думал, тебе расхотелось
приходить. Двенадцать-то когда пробило!
- Да я знаю, - ответил Джим. Он зашлепал по воде, ухватился за лукасову
руку и забрался на локомотив. - Забыл про письмо, понимаешь? Поэтому мне
пришлось вернуться.
- А я боялся, что ты проспал, - сказал Лукас, выпуская из своей трубки
табачное облачко.
- Я ни капельки не спал! - поклялся Джим. Конечно, это была неправда,
но он не хотел ронять своего достоинства перед другом. - А ты и вправду
уехал бы без меня?
- Ну-у, - ответил Лукас, - я бы, конечно, еще немного подождал, но
потом...
Откуда мне знать, а вдруг ты за это время передумал? Так же могло быть,
правда?
- Но мы ведь договаривались, - укоризненно сказал Джим.
- Да, - согласился Лукас. - И я страшно рад, что сдержал слово. Теперь
я знаю, что могу на тебя положиться. Кстати, как тебе нравится наш корабль?
- Отлично! - ответил Джим. - А я всегда думал, что локомотив в воде
потонет.
Лукас ухмыльнулся.
- Не потонет, если заранее выпустить воду из котла, убрать из тендера
уголь, а двери законопатить, - объяснил он, выпуская из трубки маленькие
табачные облачка. - Эта хитрость не всякому известна.
- Двери нужно что? - переспросил Джим, никогда не слыхавший такого
слова.
- Законопатить, - повторил Лукас. - Это означает, что все щели надо
основательно заделать паклей и смолой, чтобы внутрь ни капли воды не
просочилось. Это очень важно, потому что раз котел полый, а в тендере
пусто, Эмма ни за что не потонет.
К тому же у нас теперь есть симпатичная каютка на случай дождя.
- Только как мы в нее попадем, - поинтересовался Джим, - если все двери
будут напрочь закрыты?
- Мы можем пролезть через тендер, - сказал Лукас. - Смотри, если только
знать, как делать, то и локомотив поплывет что твоя утка.
- Ой! - удивился Джим. - Но ведь он же весь из железа.
- Это ничего, - ответил Лукас и с удовольствием плюнул в воду
петелькой. - Корабли тоже бывают целиком из железа. Пустая канистра, к
примеру, тоже вся железная, но все равно не тонет, если в нее не
просачивается вода.
- Вона как! - сказал Джим с понимающим видом. Он считал Лукаса ужасно
умным. С таким другом не пропадешь.
Мальчик был теперь очень рад тому, что сдержал свое обещание.
- Если ты не против, - сказал Лукас, - то то нам пора отчаливать.
- Идет, - ответил Джим.
Они отцепили от берега трос, которым Эмма была прикреплена к причалу,
то есть отдали концы. Ветер наполнил парус. Мачта тихо скрипнула, и
необычный корабль пришел в движение. Не было слышно никаких других звуков,
только ветер гудел, да мелкие волны плескались у эмминого носа.
Лукас положил руку Джиму на плечо, и они молча стали смотреть, как
постепенно удалялась тихая, освещенная луной Усландия с домиком госпожи
Ваас, домом господина Эрмеля, маленьким зданием железнодорожной станции и
замком короля между двумя горными верхушками, одна пониже другой.
По черной щеке Джима покатилась большая слеза.
- Грустно? - спросил Лукас. Его глаза тоже подозрительно блестели.
Джим громко втянул содержимое носа в себя, вытер тыльной стороной
