короля не было границ. С порозовевшим от гордости лицом он объявил:
- В будущем я буду называть себя "Король Соединенных Штатов Усландии и
Новой Усландии"!
Когда они возвращались в домик госпожи Ваас, король Альфонс отозвал в
сторонку царя Миндальского и предложил ему проложить телефонную линию
между столицей Миндалии Пинем и Усландией. Царь нашел идею замечательной,
потому что тогда они смогут говорить по телефону сколько и когда угодно.
Тут он пошел к капитану государственного корабля и поручил ему
отправляться в Миндалию, а на обратном пути в Усландию проложить в океане
длинный телефонный кабель. Корабль немедленно уплыл, а царь отправился на
кухню госпожи Ваас, где все уже сидели вокруг Джима с Лукасом и
внимательно слушали, как оба рассказывают про свои приключения. Они
рассказывали обо всем очень подробно, начиная с ночного отплытия на
законопаченной Эмме и кончая своим возвращением.
Каждый раз, когда речь шла о чем-то особенно опасном и волнующем,
госпожа Ваас сильно бледнела и бормотала лишь "Ах, ты господи!" или "Боже
мой!"
Так она переживала за своего маленького Джима задним числом.
Единственным утешением для нее было то, что мальчик, живой и невредимый,
сидит перед ней, и, стало быть, все должно закончиться благополучно.
Примерно через неделю корабль вернулся, и матросы действительно
проложили по пути следования в океане кабель длиной во много тысяч миль.
Один его конец был подсоединен к усыпанному алмазами телефону в тронном
зале царского дворца, а другой подключен к золотому телефону короля
Альфонса Без-Пятнадцати-Двенадцатого.
Потом царь для начала на пробу поговорил по телефону с Пинг Понгом о
том, все ли в порядке в Миндалии. Да, там все было в порядке.
Было решено, что через месяц состоится помолвка Ли Си с Джимом Кнопкой.
И все это время госпожа Ваас вечерами трудилась над сюрпризом для обоих
ребят. Шитье было ее настоящей страстью.
Царь и Ли Си поселились на этот месяц у короля в замке между двумя
горными верхушками. Конечно, было немного тесновато, но это им не мешало,
такой прекрасной оказалась Усландия. Даже маленький дворец из
небесно-голубого фарфора, в котором принцесса обычно жила на каникулах, не
мог сравниться с этим островом.
И вот месяц прошел. Наступил день помолвки. Сначала дети получили
сюрпризы, приготовленные для них госпожой Ваас.
Джиму она сшила синий рабочий комбинезон, точь-в-точь такой же как у
Лукаса, только поменьше. Разумеется, к нему прилагалась и настоящая
фуражка. А маленькая принцесса получила великолепное подвенечное платьице
с фатой и длинным шелковым шлейфом. Конечно, оба тут же переоделись в
обновки.
Потом Ли Си подарила Джиму трубку, как у Лукаса, только поновее и не
такую большую. А Джим подарил Ли Си изящную стиральную досочку. Маленькая
принцесса ужасно обрадовалась, потому что до сих пор ей, конечно же, не
разрешалось брать в руки ничего подобного по причине ее высокого
положения, хотя она как и все миндальцы обожала стирку.
Под конец они поцеловались, и король Альфонс Без-Пятнадцати-Двенадцатый
объявил их именем Соединенных Штатов Усландии и Новой Усландии
помолвленными. Подданные подкидывали вверх свои шляпы, а царь Миндальский
тоже изо всех сил кричал месте со всеми:
- Да здравствуют новобрачные! Ура! Ура! Ура!
А матросы на государственном корабле зажгли огромную ракету, которую
они специально захватили с собой, и устроили салют и кричали виват и
махали, когда Джим и Ли Си, взявшись за руки, торжественно обходили оба
острова.
Праздник продолжался целый день. После обеда позвонил Пинг Понг, чтобы
поздравить помолвленных. Все были довольны и ужасно веселились. Только
Лукас, казалось, все еще чего-то ждал. Когда наступил вечер и сгустились
сумерки, над Усландией и Новой Усландией зажглись сотни лампионов. А потом
взошла луна, и поскольку океан в этот вечер был совсем тихим и ровным, на
его поверхности отражались разноцветные огни, все до единого. Думается,
что это было ни с чем не сравнимое зрелище.
Госпожа Ваас особенно постаралась для такого случая и сделала не только
ванильное и клубничное, но еще и шоколадное мороженое. И каждый должен был
признать, что вкуснее этого мороженого он ничего в своей жизни не ел. Даже
капитан, который хаживал далеко по свету. А это что-нибудь, да значит.
Джим как раз пошел к пляжу, чтобы отсюда в тишине полюбоваться красотой
огней.
Он стоял, погруженный в сказочное зрелище, как вдруг почувствовал, как
ему на плечо легла чья-то рука. Он обернулся. Это был Лукас, манивший его
пальцем.
- Джим, пойдем-ка со мной, - таинственно прошептал он.
- Что такое? - спросил Джим.
- Тебе всегда хотелось иметь свой собственный локомотив, старина.
Подходящая форма у тебя уже есть, - ответил Лукас и усмехнулся.
Сердце Джима часто забилось.
- Локомотив? - переспросил он, и глаза у него становились все больше. -
Настоящий локомотив?
Лукас приложил палец к губам и многообещающе подмигнул. Потом он взял
Джима за руку и повел его к вокзальчику, где, сопя, стояла Эмма.
- Что-нибудь слышишь? - спросил он.
Джим прислушался. Он услышал только Эммино посапывание. Но вот - он не
ошибся?
Или ему послышалось другое шипенье, совсем тихое, прерывистое? И тут
кто-то тоненько свистнул.
Джим посмотрел на Лукаса большими вопрошающими глазами. Лукас с улыбкой
кивнул, подвел Джима к угольному тендеру, и мальчик заглянул внутрь.
Внутри сидел маленький-премаленький локомотивчик и глядел на Джима
огромными бессмысленными глазами младенца. Он прилежно посапывал и
выпускал из своей маленькой трубы крохотные облачка пара. Похоже, это был
очень славный дитя-локомотивчик, потому что он уже храбро попытался
удержаться на колесиках и подкатиться к Джиму, хотя при этом то и дело
падал. Однако это совершенно не мешало его хорошему настроению.
Джим погладил малютку.
- Это эммина детка? - тихо спросил он.
Мальчик был расстроган до глубины души.
- Да, - ответил Лукас, - я уже давно знал, что у нее будет маленький.
Но тебе я ничего не говорил, чтобы получился сюрприз.
- А детка мне достанется? - спросил Джим, едва дыша от счастья.
- А то кому же еще? - ответил Лукас, дымя трубкой. - Но ты должен за
ним хорошенько ухаживать. Он быстро подрастет. Через пару лет будет такой
же большой как Эмма. Как же его назвать?
Джим взял локомотивчик на руки и погладил его. Немного подумав, он
предложил:
- Как ты находишь имя Молли?
- Хорошее имя для локомотива, - кивнув, ответил Лукас, - давай его
теперь обратно. Пока он должен быть при Эмме.
Джим посадил Молли обратно в тендер и пошел расказывать всем, что ему
досталось, и, конечно же, каждому захотелось взглянуть на локомотивчик.
Джим сводил их туда и показал Молли, которая вызвала всеобщее восхищение.
Малютка Молли, правда, ничего не заметила, потому что тем временем уже
мирно спала и причмокивала.
Через несколько дней царь и маленькая принцесса отправились обратно в
Миндалию, потому что Ли Си, разумеется, пока еще должна была жить у своего
отца. И опять ходить в школу ей тоже очень хотелось - в настоящую,
конечно, а не в драконовскую. В Усландии же ничего подобного не было. Но
дети могли навещать друг друга всегда, когда им захочется, потому что
государственный корабль часто курсировал между Усландией и Миндалией. К
тому же, им, разумеется, разрешалось пользоваться и телефоном, если только
он как раз не был нужен королю Альфонсу Без-Пятнадцати-Двенадцатому. А
нужен он был королю, безусловно, большую часть времени, так как тот
находился в дипломатических отношениях с царем Миндальским.
В Усландию вернулась прежняя мирная жизнь. Господин Эрмель в твердой
шляпе и с зонтиком подмышкой ходил на прогулки. Oн был прежде всего
пoдданным, и им управляли. Точно так же как и раньше.
Лукас ездил на локомотиве по имени Эмма по извилистым рельсам из одного
конца острова в другой. И иногда они насвистывали что-нибудь дуэтом, и
звучало это очень красиво, особенно в туннелях, где такое чудесное эхо.
Джим, разумеется, большую часть времени ухаживал за локомотивчиком по
имени Молли, и у него почти не оставалось времени, чтобы сердить господина
Эрмеля или съезжать вниз с одной из горных верхушек. Он понемногу взрослел.
В хорошие вечера было видно, как Джим с Лукасом сидели рядышком на
государственной границе. Заходящее солнце отражалось в безбрежном океане,
протянув от горизонта сияющую золотую дорожку прямо к ногам обоих
машинистов. А они смотрели на эту дорожку, ведущую то ли в дальние дали,
то ли в незнакомые страны и части света, не сказать куда именно. И тогда,
может быть, один из них говорил:
- А помнишь, тогда у господина Тур Тура? Хотел бы я знать, как у него
сейчас дела.
А другой отзывался:
- Ты еще помнишь, как мы проезжали через "Черные Скалы" и перед "Устами
Смерти"
казалось, что все пропало?
И оба они были едины в том, что вскоре предпримут вдвоем новое большое
путешествие в неведомое. Им следовало разгадать еще много загадок... Они
хотели выяснить, откуда морские разбойники похитили Джима Кнопку, когда он
был еще совсем маленьким. Но для этого друзьям сначала надо было отыскать
и победить Тринадцать Лютых, которые все еще угрожали морям. А это уж
точно не мелочь.
И, строя планы на будущее, друзья глядели в открытый океан, а волны,
большие и маленькие, шипя, омывали государственные границы.
Конец
* "Тендер" означает, что угольный тендер-ящик не надо подвешивать
специально, а что он уже заранее встроен в локомотив и является его
частью. (Прим. автора)
** Waas? - Что-что? (нем.)
*** Der Mahlzahn (нем.) - коренной зуб
