Когда он осторожно прокрался в нору, папа Ларссон сидел в гостиной в
своём кресле, сделанном из детской коляски. Он вытащил часы из нагрудного
кармана, посмотрел сначала на них, а потом на лисёнка и сердито спросил:
- Где это ты пропадаешь? Давно пора спать.
- Меня похвалили за то, что я хитрый, - гордо ответил Людвиг
Четырнадцатый.
- Приятно слышать, - сказал папа Ларссон. - Мне показалось, что только
что неподалёку лаяла собака. Это правда?
- Да, папа, это был Максимилиан.
- Ах, вот как! Значит, это и вправду был мой злейший враг Максимилиан? -
И добавил: - Я не раз имел честь гоняться за ним. Не хвастаясь, должен
сказать тебе, что он почти такой же хитрый, как я. Помню, гром гремит, кусты
трещат, а мы бежим, бежим. Здорово я тогда укусил его за заднюю лапу. В
следующий раз ещё веселее будет, пусть он так себе и зарубит на носу,
Людвиг Четырнадцатый улыбнулся. Кто говорит правду, Максимилиан или папа
Ларссон?
Но вдруг до папы Ларссона дошло то, что сказал Людвиг Четырнадцатый. И он
тут же вскочил с кресла.
- Что ты тут сочиняешь, мой мальчик? - закричал он. - Ты встретился с
Максимилианом?
- Это потом, - сказал Людвиг Четырнадцатый. - Он гнался за мной, но не
мог догнать, потому что сперва я хорошо поужинал в курятнике. А когда я
устал бегать, то залез к нему в конуру, он очень обрадовался и угостил меня
косточкой. Мы ели с ним из одной миски. А потом он проводил меня, чтоб я не
заблудился. А когда мы расставались, он сказал, что дружба службой, но он
мне лучший враг, - выпалил Людвиг Четырнадцатый на одном дыхании,
Папа Ларссон встревоженно подошёл к сыну и погладил его по головке.
- Ты, наверное, слишком долго спал под елью, - сказал он. - Ладно, иди в
детскую и продолжай спать.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Утром за завтраком Лабан спросил Людвига Четырнадцатого:
- Где ты вчера болтался?
- Ничего особенного, - нехотя промямлил Людвиг. - Бродил, и вообще...
- Что - вообще?.. - полюбопытствовал Лабан. - Надеюсь, ты не играл с
этими глупыми уличными зайчишками?
Папа Ларссон вмешался:
- Малыш Людвиг играл в прятки с Максимилианом. Надо полагать, ему
понравилось.
Вся семья разинула рты.
- С этим ужасным Максимилианом? - закричали все. Папа Ларссон рассмеялся.
- Успокойтесь, - сказал он. - Хотя Людвиг и не хочет вырасти плутишкой,
однако он уже самый настоящий плут. Вы же понимаете, что он, очевидно,
просто решил посмеяться над своим старым отцом.
- Ну-ка быстро работайте задними лапками, если не хотите опоздать в
школу, - переменила разговор мама Ларссон,
Двенадцать маленьких лисят выскочили из норы так, словно промелькнула
одна ленточка рыжего пламени. Остались только Лабан и Людвиг Четырнадцатый.
- Может, поиграем? - спросил Людвиг Четырнадцатый.
- Ни за что в жизни, - ответил Лабан. - Думаешь, я забыл, как ты надул
меня с медовыми пряниками? Я не играю с тем, на кого нельзя положиться.
Людвиг Четырнадцатый побрёл к выходу.
- Но ты, конечно, можешь повторить свой вчерашний опыт и поиграть с
Максимилианом.
И когда Людвиг Четырнадцатый был одной ногой по другую сторону норы, до
него донёсся ехидный смех Лабана.
Если бы только папа Ларссон, и Лабан, и все остальные знали, что он
говорил правду! Но больше с Максимилианом ему поиграть не удастся.
Вдруг Людвиг Четырнадцатый остановился. Да, Максимилиан ему больше не
друг, но во дворе человека у него остался другой друг - Тутта Карлссон. О
ней-то он после всех вчерашних событий совсем и забыл.
"Пожалуй, пойду опять в курятник, - сказал сам себе Людвиг Четырнадцатый.
- Дорогу туда я уже хорошо знаю. Только бы не встретиться с Максимилианом!"
А вообще-то у Людвига Четырнадцатого было отличное настроение.
Лис бежит по тонкой льдинке,
Он и плут и неплут, -
запел Людвиг Четырнадцатый и побежал по лесной дорожке.
Побеждает в поединке
Там и тут, там и тут.
Слова песенки не совсем подходили. Ведь была середина лета, и надо бы
петь не "по льдинке" , а по "тропинке". Но Людвиг Четырнадцатый, как поэт,
был ещё совсем начинающим. Кроме того, он так хотел поскорее увидеть Тутту
Карлссон, что ему было совершенно всё равно, что петь - лишь бы время скорей
бежало.
Выскочив на опушку и увидев знакомое пугало, Людвиг Четырнадцатый
подумал, что оно всё-таки очень напоминает человека. Но он знал, что бояться
нечего. Людвиг Четырнадцатый продолжал напевать:
Здравствуй, чучело на грядке! Руки, ноги - в стороны, Словно делает
зарядку, Берегитесь, вороны!
На открытом месте он пробирался ползком. Но это не мешало ему петь ещё
веселее. Подобравшись к самому пугалу, Людвиг Четырнадцатый уселся на задние
лапки, передние развёл в стороны, словно и сам был пугалом, и, покачиваясь,
продолжал свою песенку:
Здравствуй, чучело, привет! Ни зубов, ни глазок нет, Носа нет и нет лица,
Вот какие чудеса!
До этого он смотрел вниз, словно искал рассыпанные по земле слова. Но
когда нашёл, он начал медленно поднимать голову. И - о ужас! - сперва он
увидел пару сапог, потом коричневые брюки и зелёную куртку и, наконец, нос,
глаза и всё прочее.
Людвиг Четырнадцатый немедленно встал на все четыре лапы, чтобы пуститься
наутёк. Но было поздно!
- Ну-и-храбрец-же-ты! - сказал человек.
И Людвиг Четырнадцатый оказался высоко в воздухе. Так высоко он ещё
никогда не поднимался, даже когда забирался на покрытый мхом камень, что
стоит у их норы. Человек держал его за шкирку. Это было совсем не больно, но
очень страшно. Людвиг Четырнадцатый даже взвыл.
- Значит-это-ты-повадился-в-наш-курятник? - спросил человек. "Ну почему
люди не могут научиться говорить как следует? - подумал Людвиг
Четырнадцатый. - Какие длинные, странные слова!" Подумав немного, Людвиг
было собрался сказать человеку, что да, конечно, это именно он навещает их
курятник. Но ему было неудобно разговаривать, вися в воздухе. А человек
опять заговорил. Он ведь стоял на земле.
- А-ты-мне-нравишься. Такой-милый-шустрый-лисёнок.
Наши-де-тишки-с-удовольствием-будут-играть-с-тобой!
Человек взял лисёнка под мышку и пошёл во двор. Там он посадил Людвига
Четырнадцатого в клетку из стальных прутьев.
- Вот-здесь-ты-и-будешь-жить, - сказал человек и защёлкнул замок. -
Маллот-и-Петер-сейчас-у-бабушки-в-гостях-но-они-скоро-вернутся.
Людвиг Четырнадцатый надолго задумался: "Что за странные имена у
человеческих детей: "Маллотипетер!"
- Максимилиан-поди-сюда! - закричал человеческий голос.
-По-смотри-кого-я-поймал!
Вчера-он-ускользнул-от-тебя-а-сегодня-я-поймал-его-голыми-руками.
Посмотри-какой-хитрый-лисёнок. Вот-будет-хорошая-игрушка-нашим-ребятишкам!
Людвиг Четырнадцатый совсем не обрадовался, услышав в третий раз, что он
так хитёр. Ему совсем не хотелось быть игрушкой у человеческих детей. Ему
хотелось обратно в лес.
Максимилиан проводил хозяина и возвратился к клетке.
- Доб-ро-рое утро! Не говорил я тебе, чтоб ты держался подальше?
- Доброе утро. А не выпустишь ли ты меня отсюда? - спросил Людвиг
Четырнадцатый.
- Дудки, мы больше не друзья, - возразил пёс и оскалил зубы. - Ты плут.
- Только не я, - возразил Людвиг Четырнадцатый. - Я совсем не хитрый.
- А кто прятался в моей конуре? - возмутился Максимилиан. - Ты, пожалуй,
похитрее даже своего папочки Ларссона.
Пёс обошёл вокруг клетки и тщательно обнюхал каждый прут.
- Вот теперь посмотрим, сумеешь ли ты спасти свою рыжую шкуру, -
продолжал он. - Мне даже незачем охранять тебя. Желаю приятно провести
время.
И Людвиг Четырнадцатый остался один. Он тыкался носом, искал лазейку, но
вокруг были только прочные стальные прутья. Он попытался разгрызть замок, но
тот оказался не по зубам.
- Эх, был бы я хитрым, ну хоть чуть-чуть, - вздохнул Людвиг
Четырнадцатый.
Он положил голову на передние лапки и загрустил.
- Пин-пин-пинтересно, что ты делаешь в моей клетке? - вдруг услышал он
чей-то голосок. Это была Тутта Карлссон.
- Доброе утро! - мрачно ответил Людвиг Четырнадцатый. - Наряжаю
новогоднюю ёлку!
- Как ты сюда попал? - продолжала Тутта Карлссон, не слушая его. -
Замок-то заперт.
- Разве? А я и не заметил, - хорохорился Людвиг Четырнадцатый.
- Ещё и кип-кип-кипятится! - удивилась Тутта Карлссон. - Как же ты
оказался таким дураком, что дал себя поймать?
- Ну, перепутал человека с пугалом! - огрызнулся Людвиг Четырнадцатый.
- Ты сказал правду, - промолвила вдруг Тутта Карлссон. - Ты совсем не
такой хитрый, как другие лисы. Поверить, что жив-жив-живой человек - пугало!
Людвиг Четырнадцатый заплакал.
- А разве так не бывает?
Послышались шаги, и человек, который поймал Людвига, остановился у
клетки.
- Не-бойся-цыплёночек, - засмеялся человек. -
Лисёнку-теперь-не-сбежать-из-твоей-клетки.
Еду-то-он-получит-но-не-цыплятинку-о-которой-он-мечтал.
Человек поставил в клетку миску с костями и мясом.
- Чего, чего, чего? Что говорит человек? - всполошилась Тутта Карлссон. -
Ты пришёл сюда, чтобы пит-пит-питаться цыплятиной? Людвиг Четырнадцатый
глубоко вздохнул.
- Я пришёл, чтобы поиграть с тобой. Но меня поймал человек, чтобы мной
играли его дети.
- Бедный Людвиг Четырнадцатый, - запищала Тутта Карлссон. -Значит, это я
вин-вин-виновата, что тебя посадили в клетку? Обещаю, что помогу тебе
выбраться отсюда. А пока до свидания.
И Тутта Карлссон исчезла. А Людвиг Четырнадцатый остался один во дворе у
человека в клетке для цыплят.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Маллот и Петер вернулись от бабушки.
- Какой-миленький! - обрадовалась Маллот и попробовала погладить Людвига
Четырнадцатого.
"И совсем я не миленький", - подумал Людвиг Четырнадцатый в схватил её за
руку.
- Папа-можно-мы-заберём-его-к-себе-в-детскую-на-ночь? - умолял Петер. -
Пусть-он-спит-в-кукольной-коляске!
"Ещё чего не хватало, - подумал Людвиг Четырнадцатый. - Лис - в кукольной
коляске!"
На этот раз человек был с ним, очевидно, согласен.
- Лучше-уж-пусть-лисёнок-останется-в-клетке.
Лесные-звери-плохо-себя-чувствуют-в-доме-у-людей, - сказал он.
Людвиг Четырнадцатый нашёл это заявление вполне справедливым.
- Нужно-дать-ему-имя, - предложил Петер. "У меня уже есть одно, но вам
его не отгадать", - подумал Людвиг Четырнадцатый.
- Пусть-будет-Микке. Микке-звучит-очень-мило! - предложила Маллот.
Лисёнок вяло улыбнулся: Микке - такое обычное имя. Людвиг Четырнадцатый
куда возвышеннее!
- Рыжий-хвост, - сказал человек.
Людвиг Четырнадцатый заворчал. Право же, ему надоели все эти глупости.
Его зовут Людвиг Четырнадцатый, и точка.
-
Давайте-лучше-к-завтрашнему-утру-придумаем-ему-чудесное-пречу-десное-имя! -
предложила Маллот.
К завтрашнему утру!
Людвиг Четырнадцатый почувствовал, что нос его снова стал сухим и
горячим. Неужели ему придётся скучать в этой проклятой клетке до завтра? Ой,
как мама Ларссон будет волноваться! А как папа Ларссон будет сердиться!
- Можно-взять-ошейник-Максимилиана-и-погулять-с-лисёнком? - спросила
Маллот.
Людвиг Четырнадцатый сразу же повеселел: во время прогулки, может, ему
удастся сбежать в лес?
- Можно, - разрешил человек, - но-будьте-осторожны. -
Мне-ка-жется-что-лисёнок-немного-зол.
Людвиг Четырнадцатый решил притвориться добрым. Он разрешил детям надеть
па себя ошейник Максимилиана и послушно поковылял рядом с ними.
Максимилиан лежал в своей конуре и мрачно наблюдал за всем.
