присоединил к паре тарелок порцию салата и, конечно же, не удержался от
того, чтобы не попросить пару блинчиков. Компот стоил восемь копеек, чай -
три. Евгений Захарович взял два чая. Долго гремел в алюминиевом корыте в
поисках вилки, но вилки оказались в дефиците и он взял пару ложек. Сухо
протрещав, касса выбросила чек. Рубль восемьдесят восемь! Вот они блинчики
с салатиком!.. Евгений Захарович хмуро протянул червонец и так же хмуро
принял от зеленоглазой буфетчицы сдачу. Сегодня он намеренно смотрел
только на ее руки, не поднимая глаз выше, где можно было обнаружить
пунцовые влекущие губы и глубокое декольте, открывающее молочной белизны
кожу и кокетливую цепочку с часиками-медальоном. Этим часикам Евгений
Захарович втайне завидовал. Было, наверное, восхитительно висеть на столь
очаровательной шейке, покоясь у подножия двух нежно-упругих, вздымающихся
с интервалом в четыре секунды холмов. Оттого, вероятно, и посещало
столовую такое невероятное количество мужчин. Здесь было на что
посмотреть. На каждой из стен красовалось по натюрморту, четвертую картину
посетители лицезрели у кассы или на раздаче - в зависимости оттого, в
каком месте работала обладательница чудесного медальона.
За столик пришлось опуститься чужой. Евгений Захарович подумал, что
будь у подносов подобие ремешка, он с большим бы удовольствием пообедал
стоя. Но этого бы никто не понял. Заранее досадуя, он подсел к жующей
троице женщин. Все трое завитые блондинки неопределенного возраста,
оттопырив мизинцы, аккуратно поглощали бифштексы. Бифштексы то и дело
разваливались, сползали с вилок, и аккуратно не получалось. Блондинок это
ничуть не смущало. Во-первых, в отличие от Евгения Захаровича они более
виртуозно владели столовыми приборами, а во-вторых, они были заняты
беседой. Обсуждался некий Аркадий, который несомненно являлся сволочью и
никак не хотел жениться, хотя жениться был должен по всем статьям. Слово
"сволочь" дамы произносили с завидной легкостью, казалось, даже с
некоторым добродушием, как если бы это был обычный "эклер" или "маникюр".
- А она с этой сволочью еще в Крым собиралась, - осуждала дамочка
справа. - Вот дура-то!
- Не скажи... - мизинчик дамы слева осторожно снял со щеки прилипшую
крошку. - Крым все-таки расслабляет. Глядишь, что-нибудь и выйдет. Мужики
они такие - под пиво и солнышко на все согласные.
"Неужели и ОНА когда-нибудь стала бы такой, как они?" Евгений
Захарович тут же перечеркнул предположение, как абсолютно бредовое. ОНА
была совершенно иной, и количество лет тут ничего не значило. Он любил не
идеал, а вполне земное существо. Он это помнил. Знал и чувствовал.
Стараясь особенно не вникать в пересуды соседок, Евгений Захарович
торопливо выхлебал суп, не чувствуя вкуса, сжевал один из блинов. Больше
есть не хотелось. Для приличия отпив из обоих стаканов, он отнес поднос в
моечную. Ощущение было таким, словно в желудок напихали камней.
Возвращаться в кабинет не имело смысла. Кинув в сторону кассы прощальный
взор, Евгений Захарович вышел в коридор.
- Спасает только то, что все они тут тупы, как пробки... - заметив
входящих в прихожую секретаря и начальника, Юрий поспешно опустил голову и
глухо прокашлялся. - Ты посиди пока тут и халатик надень, а я там пошукаю,
что да как...
Еще раз бросив опасливый взгляд на вошедших, он юркнул за стальную
дверь - дверь, ведущую в лабораторию, на чердак.
Послушно надев рабочий халат, Евгений Захарович скромно притулился на
стульчике в углу. Он понимал, что сидит на запретной территории, и
привлекать к себе лишний раз внимание отнюдь не собирался. Впрочем,
секретаря он немного знал. Рыхлый человечек, немного похожий на Хрущева, с
огромной залысиной и забавной фамилией Гиншпуг ничуть его не пугал. Однако
сказать то же самое о начальнике лаборатории он бы не мог. Начальники были
вне компетенции Евгения Захаровича. Он их попросту не понимал. Они являли
для него загадочное племя хищников - гривастых и полосатых, прячущих про
запас в подушечках лап огромные когти. Представляя их себе таким образом,
Евгений Захарович разумно избирал тактику отстраненности. Он не
пресмыкался перед начальниками, но и старался особенно к ним не
приближаться. Вот и сейчас, чувствуя близкую поступь представителя
"хищников", он тотчас предпринял меры предосторожности - напустив на себя
озабоченный вид и деловито забросив ногу на ногу. Всякий взглянувший на
него должен был рассудить примерно так: человек сидит здесь по делу - и по
делу, видимо, не терпящему отлагательств. Но по счастью, все обошлось.
Стального цвета глаза рассеянно прошлись по его фигуре и снова вернулись к
добродушной лысине секретаря.
- И узнай-ка ты мне, братец, вот что, - медлительно проговорил
обладатель стальных глаз. По всей видимости, они продолжали начатый ранее
разговор.
- Вот что ты мне, голубчик, разузнай...
Начальственный лоб украсился парой аристократических борозд.
Задумавшись и внутренне что-то взвесив, командующий секретной лабораторией
махнул рукой. - Ладно, не надо ничего узнавать. Просто свяжись с фирмой
"Квадро" и попроси к телефону Свиридова. Это, кажется, у них главный
префект. После позовешь меня.
Изображая ревностную готовность, голова Хрущева-Гиншпуга заходила
ходуном.
- Все сделаю, Аркадий Савельевич. Не сомневайтесь.
Начальник шагнул в кабинет, и Евгений Захарович внутренне
расслабился. Кажется, и с секретарем произошло нечто похожее. Что-то
засвистав себе под нос, Хрущев-Гиншпуг самым вольным образом расположился
за столом и, придвинув к себе телефонный аппарат, почти весело начал
накручивать диск.
Чтобы как-то себя занять, Евгений Захарович обшарил карманы чужого
халата. В левом лежал носовой платок, в правом среди хлебного крошева
барахталось что-то живое, заставившее брезгливо выдернуть руку. Евгений
Захарович немедленно представил себе, что напуганный таракан, выбежав из
кармана, помчится по его спине - вверх до самого ворота. Решительно сняв с
себя халат, он повесил его обратно на вешалку. Хрущев-Гиншпуг скосил в его
сторону любопытствующий взор и тут же оживленно залопотал в трубку:
- Але, фирма "Квадро"?.. Приветствую вас! Мне бы, господа хорошие...
- секретарь наморщил лоб и мутно поискал глазами по столу, видимо,
вспоминая, записывал он нужную фамилию или нет. Но уже через секунду лицо
его осветилось довольной улыбкой. - Мне бы, ребятки, товарища Смирнова...
Да, да! Он работает у вас... Абсолютно точно... Поищите? Хорошо, я жду.
Уткнув микрофон трубки в пухлую щеку, Гиншпуг снова неумело
засвистел. Поглядывая на него, Евгений Захарович вспомнил, что Юрий не раз
обзывал секретаря склеротиком. "Хороший мужик, но совершенно беспамятный.
И делать ничего не умеет. А женщину на должность секретаря не берут. В
такой лаборатории, дескать, не положено..."
- Что?.. Не работает Смирнов? Да быть такого не может!.. Вы бы еще
раз посмотрели, девушка... Да, если не трудно. А я подожду...
Ждать, как видно, входило в обязанности Гиншпуга, и тем, что одна за
другой с безвозвратностью уходили из его жизни минуты, он ничуть не
тяготился. Из кабинета начальника тем временем долетели звуки
настраиваемого радио. Вращая верньеры, умелые пальцы пытались выловить
что-либо не слишком хрипло-визгливое. Шум помех однако заглушал все.
- Значит, все-таки нет такого?.. Странно, - Хрущев-Гиншпуг не сразу
положил трубку, минуту-другую разглядывая телефонный аппарат и словно
решая про себя - верить технике или не верить. Затем, поднявшись, он
приблизился к двери начальства и деликатно постучал полусогнутым
пальчиком.
- Можно?..
Радиопомехи мгновенно стихли, что-то загремело, вероятно, задвигаемое
под стол, и только после этого секретаря впустили в святая святых. Тускло
разглядывая собственные колени, Евгений Захарович расслышал его
недоуменный доклад.
- Подозрительная это фирма, Аркадий Савельевич. Нет там никакого
Смирнова. Все ведомости перерыли - и не нашли. Я уже и референта просил, и
секретарш...
- Вот как?.. А кто он такой - этот Смирнов?
- Как же! Главный префект фирмы "Квадро". С ним я, стало быть, и
пытался связаться.
В кабинете зашелестели бумаги.
- Забавно! А у меня записано другое. Вместо Смирнова Свиридов
какой-то.
- Да нет же, я спрашивал Смирнова!.. Только его в этом "Квадро" нет
и, по всей видимости, уже давно. Иначе кто-нибудь да вспомнил. Может,
перевелся куда-нибудь?
- Может, и перевелся... Вот что, Гиншпуг, этого Смирнова надо срочно
найти. Узнать его реквизиты и немедленно созвониться.
- Конечно, Аркадий Савельевич. Если надо, значит надо...
Конца увлекательного диалога Евгений Захарович не дождался. Стальная
дверь лаборатории бесшумно приоткрылась, и показавшийся в проеме Юрий
таинственно поманил приятеля пальцем.
- А почему халат не одел?
- Я одевал, но там таракан... То есть, в кармане.
- Ладно, пока главных сатрапов нет, как-нибудь обойдемся.
Беспрестанно оглядываясь, Юрий повел его вдоль вереницы компьютерной
техники.
- Тут у нас вычислительный зал...
- Да помню, помню!
- Тогда давай прямо туда. Только чур не чихать и не кашлять.
Они обогнули кюветы с водой, выставленные для улавливания
лабораторной пыли, отворили еще одну дверь и только тогда вошли в главное
помещение лаборатории. Здесь, в остекленных нишах, в статически
сбалансированном гравиполе висели шары. Семь вращающихся сфер размерами с
футбольный мяч - каждая со своим осевым углом, со своим периодом вращения.
И снова, как и в первый раз, у Евгения Захаровича перехватило дух. Он
смотрел на туманную, беспрерывно меняющуюся поверхность шаров и испытывал
странный трепет. Вращение было едва заметным, но гул, стоящий в зале,
наглядно свидетельствовал о том, какие огромные энергии затрачиваются на
это вращение. Шагнув вперед, Евгений Захарович почти прижался лицом к
стеклу. Шар, на который он смотрел, напоминал гигантский глаз -
завораживающий и манящий. Может быть, глаз циклопа. Во всяком случае на
него хотелось глядеть и глядеть. Живой глаз поражает меняющимся
выражением. Нечто подобное наблюдалось и здесь. Шар все время менялся.
Что-то там под туманной пленкой искрилось и поблескивало, иногда шар
казался мокрым, иногда шершавым и сухим.
- Сегодня у нас в некотором смысле чепэ, - шепнул ему Юрий. -
Аспирантов вызвали на ковер, а с ними и главного надзирателя.
- Что за чепэ?
- Снова один из шаров погас. И черт его знает почему. Это уже третий
"мертвец" за последний квартал. Вот начальство и заметало икру.
- Как же они погасают?
- Да вот, взгляни сам. Шестой по счету уже не дышит.
Считая шары, Евгений Захарович прошел чуть дальше и в конце
загадочной шеренги в самом деле разглядел "мертвеца". Шар также висел в
пустоте и неуловимо медленно вращался, но в отличие от собратьев
действительно уже не жил - то есть был абсолютно черен, тускл и не поражал
воображение. Евгений Захарович вгляделся. Как смерть отличается от жизни,
так и этот шар отличался от своих соседей. И дело было даже не в цвете, -
в чем-то ином, что невозможно было определить словами. Шар просто "не
дышал". Ни шевелящаяся над его поверхностью сизая дымка, ни едва
угадываемые прожилки на потемневшей коже не оживляли картины. Он
действительно был мертв и холоден.
- Что же с ним такое стряслось?
- Кто ж его знает, - Юрий пожал плечами. - Мы уже и пункций не меньше