ся, проводников грызут насмерть, не оттащишь (вот тут ты
правду сказал, сержант).
- Будете здесь что-нибудь осматривать? - казалось, учи-
тельница спрашивала заданный урок.
- Думаю, незачем. Силы распылять, он того и ждет. Искать
нужно массово, организованно. Конечно, он тут был - вода у
колодца на земле мыльная, и описание мальчишки совпадает с
имеющимся. Возьмем.
Снова задрожала балка.
- Я пойду. Заявление ваше мы приобщили, мальчонку поощ-
рят премпайком.
- Не это главное, - сухо ответила учительница, но сер-
жант успел покинуть класс.
Полчаса спустя и учительница задвигала стулом, потом
звякнул замок в петлях.
Опустел рассадник знаний, можно встать, потянуться,
спуститься вниз. Время вечернее, солнце на закате. Усталые
поселяне вернулись с трудов и вкушают плоды нив и пажитей
своих. Самое время подкрепиться. Окошки хоть и не широкие, да
уж не застрянет.
4
- Кто идет? Кто идет, спрашиваю? - выставив перед собой
винтовку, мосинскую, с беспощадным трехгранным штыком, мужи-
чок настороженно вертел головой. - Стрелять ведь буду!
- Погоди стрелять! - небрежно отвел ствол к земле дру-
гой, старший секрета. - В кого стрелять собрался?
- Ну... Шуршит... - неуверенно ответил первый.
- Где шуршит?
- В овраге, - мах руки лукавил градусов на тридцать.
Ополченец, охранничек.. .
Петров стоял у дерева, выжидая, когда очередная туча
спрячет месяц.
- Ты сегодня не дури, забудь про бабьи страхи. Человека
стережем, ясно? Увидишь - стреляй, разве жалко, а попусту шу-
меть не моги, понял?
- Понял, - уныло заметил первый. - Я вижу слабо, куриная
слепота.
- Зря не колготись, стой смирно, - выговаривал старший.
- Раскрываешь секрет, дурак.
Петров оставил пост далеко за спиной, а старший, войдя в
раж, все отчитывал бедолагу. Везде одно и то же.
В бараках тьма, окошечки смоляные. Лишь в конторе жгут
керосин, густой желтый свет нехотя выползал из-за занавесок.
Кумекает правление, бдит. Часовые контору, как елку, обхажи-
вают, хороводы водят.
Он прошел дальше, вспоминая примечания к аэрофотосним-
кам. Напротив каждого объекта - вопросительный знак. Или два.
Догадайся, мол, сама.
Подземное сооружение - в левом углу карты. Квадрат А -
девять. Попал.
А ну, как не угадал? Блукай ночью, шпион засланный. Вход
- что в овощехранилище. Уходящий под землю спуск, каменные
ступени, а дверь железная. Вторая - потоньше, но отпирается
той же отмычкой. Двойной тамбур, очень мило. Воздух застояв-
шийся, сырой.
Петров пробирался по подземному залу, водя по сторонам
лучом электрического фонарика.
Большой. Если в тесноте да обиде, человек на двести.
Котлован. Мы рыли, рыли, и, наконец, отрыли. Трубы, вентиля-
ционная установка на велосипедной тяге, трехъярусные нары,
скамейки, словно в летнем кинотеатре, баки с водой, затхлой,
давнишней. Отхожее место, по счастью, в простое. Стены кирпи-
чом выложены, деревянные стойки подпирают низкий потолок.
Неграновитая палата. Завтра, вернее, уже сегодня, придет пле-
мя младое, незнакомое, и благоустроит свежесорванными веника-
ми приют последнего дня. Надо до них и самому что-нибудь сде-
лать, подать пример доблестного освобожденного труда.
5
Предрассветная мгла вязка и непроглядна. Никакой мистики
- закатился месяц, а звезды что? пыль, дребезги. Горел бы ка-
кой никакой фонарь, но нет, затлеет разве вишнево огонек вда-
ли, знать, караульщик цигаркой затянулся, а спустя вечность
долетает: кхе, кхе! Крепкая махорка, за версту слышна, зело
вонюча.
Петров крался тихо, осторожно. Не хватает счастья ногу
подвернуть либо в канаву свалиться. Жмурки - хорошая игра, но
не до смерти же, судырь ты мой!
Окошки правления, что сигнал потерпевшему кораблекруше-
ние: два желтых и один зеленоватый, ЖЗ - 1.4х. Наверное, аба-
жур на лампе.
Часовой продолжал хороводиться. Охрана по периметру из
одного человека, нахождение часового в нужном месте описыва-
ется головоломным уравнением Шредингера. Там еще буковка
смешная есть, но какая - забыл напрочь. Иначе стал бы ночью
по деревне бирюком шастать, жди! Все медведи спят, один я не
сплю, все хожу, ищу... Верни, мужик, мою отрезанную лапу!
Петров скользнул в приоткрытую дверь. Висевшая на крюке
"летучая мышь" экономно прикрученным фитилем едва освещала
спавшего за столом дежурного - по крайней мере, на красной
повязке, косо сидевшей на правой руке, виднелись белые буквы
"журн". Журналист, разве?
Миновав соню, Петров толкнул дверь в кабинет. Обивка -
дерматин, войлок выбивался из прорех. Два стола, составленные
"твердо", а в кресле, в углу - широком, кожаном с валиками по
бокам, - спал хозяин. И форма поновее, и лицо сытое, гладкое.
Первое сытое лицо после Глушиц.
- Эй, землячок, просыпайся! - Петров похлопал спавшего
по плечу. - Просыпайся, мил человек!
- А? Что? - гладкий встрепенулся, открыл глаза и вско-
чил, вытягиваясь. - Мы вас только поутру ждали. Как долетели,
нормально?
- Я не летел. Пешком пришел.
- Как - пешком? - капельки гноя скопились в уголках
глаз, но - субординация, руки по швам.
- Ножками. Топ-топ, - Петров пальцами изобразил шагающе-
го человечка. - Нет ничего лучше пеших походов. Знакомишься с
родным краем подошвами, подробности открываются поразитель-
ные!
- Вы не... не... - гладкий напрягся, порываясь подняться
над полом, будто поддетый сверлом бормашины за чувствительный
зуб.
- Я не, я человек смирный, - Петров отодвинул стул от
стола, поставил напротив кресла.- Пистолет в кобуре так, для
фасона. Посидим, покалякаем, скучно одному ночь коротать, а
за разговорами, глядишь, и утро скорее наступит. Да ты са-
дись, садись. Гостей ждем?
Кресло и не скрипнуло - гладкий опускался осторожно, как
на ежа.
- Что урожай, богатый? Хватит на всех?
- А-га...
- Приятно. Надоели, понимаешь, талоны свинячьи, а валюты
нет. До слез, бывает, доходит - кушать хочется отчаянно, а -
не укупишь. Авось, с урожаем полегче станет. Так кого ждем,
мил человек?
- У... Уполномоченного.
- На вертолете, небось, прилетит? Лимузины сюда не прое-
дут. Как думаешь, меня захватят?
- Нне... Не знаю...
- Не возьмут. Спесьевата новая власть. Старая хоть для
вида снизойти могла, а эти... Послушай, а ты что здесь дела-
ешь ночью-то?
- Положено, - глаза гладкого смотрели мимо Петрова.
- Дисциплина? Уважаю. Кроме сони в коридоре, есть еще
тут кто?
- Есть, - голос усталый, ни торжества, ни злорадства.
Петров оглянулся. В дверях Нина Ивановна, скромная сель-
ская учительница. В ее руке пистолет "ТТ" смотрелся непомерно
большим, тяжелым.
- Вас-то, Нина Ивановна, каким ветром сюда занесло?
- Все в правлении дежурят, по графику, чем я лучше?
- Да, действительно. Позвольте стул предложить, право,
неудобно - два мужика сидят, а дама...
- Не подходите, - зрачок пистолета смотрел прямо в лицо.
Школьный кошмар - педагогическая хунта захватила власть.
- Странные вы какие-то. Пришел человек, пусть и незнако-
мый, а вы - облавы устраиваете, шпионом обзываете.
- Военное время, - пожала плечами учительница. - Разбе-
рутся. Не виноват - выпустят.
- Военное время? О чем это вы?
- Как - о чем? - озадаченная Нина Ивановна забыла про
пистолет. Или притворилась, что забыла?
- Слава Богу, с сорок пятого года у нас официальный мир.
Не без урода, но будем считать - мир.
- Ах, мир? - учительница вновь прицелилась. - Нет войны,
говорите? Нам только кажется? И похоронки - обман? И бомбу на
нас не бросали?
- Бомбу? Какую бомбу?
- Такую! Атомную, семнадцатого июля одна тысяча пятьде-
сят второго года, - она подошла ближе, глаза полыхнули желтым
огнем... - Два села исчезли, испарились, из тысячи сто выжи-
ло.
Пора. Петров качнулся на стуле назад, упал шумно, гром-
ко, но не громче пистолетного выстрела. Пуля прошла выше, го-
ды есть годы, а повторить не придется.
Он выбил "ТТ" из руки учительницы, выскочил в коридор и,
мимо ошеломленного дежурного - на улицу.
Небо на востоке светлеет, но на земле - потемки.
Он перешел на быстрый шаг, позади запоздало хлестали
винтовочные выстрелы, часовому для отчета. На сереньком фоне
показались стойки ворот. Ограда - проволока на кольях. Отде-
ление МТС, машинно-тракторная станция. Сеялки, веялки, жатки.
Пахло ржавым железом, старой прогорклой смазкой. Чу! Бензином
потянуло!
Он подошел ближе. Спецмашина, за кабиной - цистерна,
массивная, толстостенная. Хочешь - ядохимикаты разбрызгивай,
хочешь - удобрения, аммиак. Все можно. Исключительно практич-
ное устройство.
Он приоткрыл дверцу кабины. Поедем, нет? Мотор завелся
сразу, будто ждал.
Дорога тряская, не разгонишься. Он попробовал включить
фары. Не вышло. Пустяки, сейчас солнце взойдет.
От медленной, почти наощупь, езды машина скрипела. Ста-
рушка, работящая непраздная старушка. Расходится - удержу не
будет. И солнышко краем показалось.
В зеркале заднего вида - мутном, со сколотым уголком,
показались всадники. Погоня? Могут и нагнать, машину в галоп
не отправишь. Могут, но не хотят, держатся поодаль.
Пять-шесть человек, не разобрать. Не стреляют, зачем свое
добро дырявить.
Дорога повеселела, ухабы затянулись, и Петров прибавил
скорости. Ходу, ходу, сюда я больше не ездок. Бензина только
на донышке.
Дорога шла посреди поля, всадники потерялись в пыли. На-
чихаются вволю.
Высокое, до свербежа зубов, дребезжание стекол перекрыл
тяжелый рокот. В груди заныло, защемило. Что за музычка?
Он притормозил, выглянул. Над полем завис вертолет - да-
вешний, с красной звездой. Плохо. Шуточки кончились. Одной
рукой удерживая руль, Петров выворотил зеркало, пытаясь пой-
мать отражение вертолета. Мотор перегревался, скоро вода за-
кипит.
Едут и смеются, пряники жуют!
Лесополоса приближалась, но вертолет рос на глазах. Де-
сять километров и проехали, если спидометр не врет.
Машина подъехала к проходу в посадке, и тут же полыхнуло
сверху. СНРС, самонаводящийся реактивный снаряд.
Петров выпрыгнул из кабины сжавшись, чтобы ничего наружу
не торчало, но земля - что рашпиль, я колобок, колобок, рядом
грохнуло, сквозь зажмуренные веки коротко вспыхнуло, а дальше
- тьма.
6
Милостивые государи и государыни!
Мое сегодняшнее сообщение целиком и полностью посвящено
одной единственной теме - судьбе проекта "Опытная Делянка".
Немного истории. Появление атомного оружия поставило пе-
ред правительством нашей страны вопрос: что будет, когда, пе-
реждав положенный срок, "члены" выберутся на поверхность? Кто
и как встретит их? Сохранится ли иерархия общества, или будет
ждать неуправляемая одичавшая стая? Согласитесь, обидно реши-
тельным ударом сокрушить противника, а в награду остатки
собственного же народа вдруг забросают камнями, или, того ху-
же, съедят? Стоит ли затеваться, кровь проливать?
Сценарии теоретиков не внушали доверия взыскательным за-
казчикам: они знали истинную цену исполнителям, их стремлению
угадать желаемый результат и подогнать ответ. Критерием исти-
ны признан опыт, его решили поставить, так и родилась "Опыт-
ная Делянка".
Порожденная атомным проектом, она зажила своей, особой
жизнью, представляя собой секрет секретов, знание которого
было знаком доверия исключительного, как мера наказания.
Место подобрали без труда - в стране практически отсутс-
твовали, да и по сей день отсутствуют правдивые карты мест-
ности, обладание же топографической картой расценивалось как
тягчайшее государственное преступление. Огромные площади во-
