в Голубую долину и притом спешат не меньше нас.
- В Голубую долину? Что ж, постараемся в дороге разобраться в
их намерениях. Действительно, похоже, что это не враги, потому
что иначе они не прятались бы от британских солдат... Идем к
ним, Антони, но держи и уши и глаза открытыми! Не забывай о
возможных посланцах Джакомо Грелли!
Уже несколько дней пробирался на запад объединенный отряд.
Привалы сокращали до крайней возможности, на ночлеги
останавливались уже при звездах, а костры ночных стоянок
закидывали снегом еще затемно. Сотни миль лесной глуши
оставались за плечами путников. Четыре индейских воина дивились
столь быстрому маршу, непривычно трудному для белых людей.
Чем ближе к цели, тем осторожнее становились воины: отряд
пробирался через земли племен сенека и кайюга, пославших
американским колонистам вампум [особый пояс или связка бус; служил у индейцев
символическим знаком власти, своеобразным "летописным"
документом и отчасти денежной единицей] войны. Вместе с белыми солдатами
инглизов воины сенека, кайюга, часть могавков и алгонкинское
племя шавниев шли теперь "по тропе великой войны". В лесах
гремели выстрелы: одни красные воины убивали других красных
воинов, разоряли друг у друга селения, атаковали поселки, и все
это - во имя щедрых обещаний английского короля, объявившего
индейцев своими "детьми" и обещавшего вернуть им прежние земли и
вольную жизнь, как только будет покончено с непокорными
колонистами...
В первых числах февраля 1779 года отряд приблизился к
водопадам в низовьях Огайо. Воины ушли на разведку, Бернардито и
Антони вместе с неграми готовили на ночь шалаш и костер. Ужин
поспел, когда проводники вернулись, неся на руках чье-то тело,
укрытое плащом Быстрого Оленя. Антони приоткрыл лицо человека и увидел
старого индейца с заострившимся носом, глубоко запавшими глазами и
несколькими орлиными перьями, прикрепленными к пучку волос на
темени. Человек был тяжело ранен пулей в ногу. По кровавому
следу разведчики отряда нашли этого старого воина в лесном
укрытии и принесли его к месту ночлега. Человек пришел в
сознание. Его подкрепили глотком разведенного спирта, накормили
ужином и положили у костра из трех толстых бревен, расположенных
так, чтобы они давали равномерно тепло всем, кто спал в шалаше,
и не затухали до самого рассвета.
На своих спасителей старый воин глядел с полным равнодушием и
сначала не отвечал на вопросы. Потом его, по-видимому, удивила и
даже тронула забота, проявленная о нем чужими путниками, которые
не пожалели для него ни хорошей еды, ни даже "огненной воды".
Жестом он показал, что доволен и желает теперь уснуть, а после
отдыха будет говорить с Зорким Оком, в котором, очевидно,
признал вождя маленькой экспедиции. Зоркое Око расположился у
костра, набил свою неизменную трубку и, посматривая на лицо
спящего индейского воина, пригласил старшего из группы
дайтонских охотников сесть поближе к огню.
- Вот уже не первую ночь мы проводим с вами у одного костра,
и цель нашего пути общая; из-за каждого куста грозит опасность,
и делить ее, возможно, придется вместе. Но до сих пор мы еще
ничего не знаем друг о друге... Меня зовут Тоббиас Чембей.
Бернардито дружелюбно протянул старику табакерку. Тот
решительно отказался. Капитан продолжал расспросы:
- По вашим рукам я вижу, что вы - ремесленник, а спутники
ваши, по-видимому, крестьяне из Ирландии. Вы квакер?
- Нет, методист [квакеры и методисты - пуританские религиозные
сектанты в Англии; многие из них бежали в Америку от
религиозных преследований; устав секты методистов был более
демократичным; к этой секте принадлежали многие крестьяне и
ремесленники].
- Не больно-то я разбираюсь в этих тонкостях веры. Не назовете
ли вы ваше имя, сеньор?
- Меня зовут Элиот Меджерсон. Я бывший рабочий с ланкаширской
мануфактуры.
- И давно вы из Англии?
- Четыре месяца назад... Скажите, мистер Чембей, а эти ваши
черные спутники... Вы что же, верно, имеете касательство к
работорговцам?
Бернардито расхохотался так, что огонь в костре колыхнулся и
спящий индеец пошевелился.
- О да, синьор Меджерсон, к работорговцам я, действительно,
имел некоторое касательство... Только мои черные спутники не
были в обиде за это.
- Вас, мистер Чембей, тоже нелегко разгадать... Ведь вы не
траппер, не простой охотник, не торговец пушниной и кожами... А
может быть, вы вербовщик или "дух"? ["Духами" в Англии XVIII века назывались
дельцы, занимавшиеся кражей и покупкой детей для перепродажи их в
долговое рабство на плантационные хозяйства или предприятия в
колониях. Это отвратительное ремесло было незаконным, но в
некоторых графствах оно негласно поощрялось.]
- Хм! "Дух", говорите вы, синьор Меджерсон? Пожалуй, тут вы
попали в самую точку. Ха-ха-ха! И верно, что "дух"... Без плоти
и крови, но с добрыми кулаками, каррамба!
Меджерсон недоверчиво смотрел на странного спутника. Его
правый глаз искрился весельем, левое око было
мертвенно-спокойным... Что за цель у него в Голубой долине?
Откуда он?..
- Каким судном вы, мистер Чембей, прибыли к побережью? В
каком порту вы ступили на американскую землю?
- Высадился я близ Филадельфии, с брига "Африканка".
- Не из Капштадта ли прибыло ваше судно?
- Да, действительно из Капштадта, с заходом в Гвинейский
залив, к устью Заиры.
- А этот молодой итальянец зовется Каррачиола, не так ли? - в
упор глядя на Бернардито, спросил старик.
Бернардито схватил Меджерсона за плечи:
- Вы слышали об этом негодяе? Заклинаю вас именем бога,
откройте мне, что вас ведет в Голубую долину, синьор!
- Ведет меня долг защитника обманутых и слабых... Если этот
молодой человек не Каррачиола из Капштадта, а вы прибыли не с
транспортом "Омега" через Йорктаун, тогда, быть может, мы с
вами не помеха друг другу в Голубой долине!
- Синьор Меджерсон, Каррачиола мертв! Он пал от наших рук. О
транспорте "Омега" мне ничего неизвестно. Не станем пытаться
проникнуть в тайны друг друга. Но
знайте, что, если вы спешите на помощь людям Голубой долины, у
вас нет союзника вернее меня и синьора Антонио!.. Однако наш
больной просыпается...
Раненый индеец приподнялся на локте и попросил пить.
Бернардито сам напоил его из берестяной кружки. Старый индейский
воин осмотрел свою перевязку и остался доволен врачебным
искусством Бернардито и Антони. Он неторопливо достал трубку,
украшенную резьбой, набил ее из табакерки Бернардито и предложил
первую затяжку Зоркому Оку. Капитан потянул из трубки и передал
ее вкруговую. Когда все охотники покурили, трубка вернулась к ее
хозяину. Он поудобнее оперся спиной о груду еловых веток и начал
свой рассказ о событиях в лесном краю...
- Слушайте меня, чужие охотники, гости наших лесов. Я
расскажу о делах ваших бледнолицых собратьев; они чернее, чем
кожа ваших негров, этих черных людей с чистыми душами. Вы
услышите правду, которую я знаю от своей матери. Я вижу, что
ваши матери научили вас хорошим обычаям, а ваши отцы сделали вас
настоящими мужчинами. Это хорошо! Таких, как вы, среди белых
мало. У них немного настоящих мужей. Они сильны хитростью слабых
и коварством трусов...
Зовут меня Летящий Камень. Я из рода Волка в племени сенека.
Мой отец был сахемом [сахем - выборный старейшина, вождь; он распоряжается
всей хозяйственной жизнью и внутренними дедами племени]
племени; моя мать, по имени Длинная
Память, прожила больше ста зим и помнит еще те времена, когда в
долине Онондага сидели у огня Великого Совета старейшины пяти племен нашего
народа. Гуроны, наши враги, которых мы победили и рассеяли, в своей
бессильной ненависти прозвали наш народ ирокезами
[на языке алгонкинского племени гуронов слово "ирокезы"
означает "настоящие гадюки"], и
бледнолицые стали называть нас этим же именем. Сами же мы
зовемся народом Длинного Дома, ибо еще моя мать в юности жила в
таком длинном доме, где горело пять очагов и под одной крышей
обитало в дружбе и согласии десять семейств нашего рода. В этом
роду моя мать стала правительницей. Столько раз, сколько
зажигались в долине Онондага костры Великого Совета, моя мать
ходила туда за сотни миль вместе с другими главными женщинами
племен сенека, онондага, кайюга, онейда и могавков
[еще в XVIII столетии у многих племен североамериканских
индейцев женщины были душой всех советов, "вершителями мира и
войн"]. Мать
помнит, что в Совете загорелся шестой огонь и племя тускарора
вошло шестым в союз нашего народа. Земли и охотничьи угодья
наших племен нельзя охватить глазом орла с неба: от Отца Вод
Миссисипи до Аллеганских гор и от скалистого ущелья, где
беснуется чудовище Ниагары, до чистых вод реки Теннесси. Все
чужие племена, кому была нужда проходить через наши земли,
платили дань мехами и вампумами нашему народу. Велики были
зимние запасы маиса в селениях, а в осенних полях кукурузные
стебли были столь высоки, что в наших маисовых посевах
заблудиться было легче, нежели в лесу. И не было числа храбрым
воинам и охотникам шести племен народа Длинного Дома!
Когда франки и инглизы повели в Канаде войну между собой
[речь идет о Семилетней войне 1756-1763 годов, во время
которой разгорелась ожесточенная борьба между Францией и Англией
за колониальные владения в Америке, результатом поражения
Франции в этой колониальной войне была потеря французами Канады
и части Луизианы; Канада объявлена британским владением с 1763 года], наш
народ поверил инглизам, а делавары и гуроны - франкам. Мы
победили; инглизы прогнали франков и заняли их крепости в
стороне Великих Озер. И тогда потянулись из-за Аллеганских гор в
долину Огайо, на индейские земли, колонисты - скваттеры, хотя их
Великий Отец за морем запретил им это. Индейский народ объединил
свои силы и восстал: по тропе войны индейцев повел смелый вождь
Понтиак, которому франки обещали помочь против инглизов. Но
франки обманули Понтиака, племена устали воевать и разошлись, а
Понтиака настигла рука бесчестного убийцы. Инглизы забыли, что наши племена
помогли им победить франков. Теперь колонисты собираются в
шайки, вероломно врываются в наши деревни, топчут поля, рубят
яблони, жгут запасы зерна, убивают детей. Они назначили плату за
каждый снятый скальп краснокожего воина, женщины или ребенка.
Каждый, кто приносит скальп с головы индейца, получает большие
деньги и может купить много хорошего товара - рому, пороху,
ножей и ружей... Белые говорят: "Хорош только мертвый индеец!"
В прошлую зиму в долине Онондага в последний раз собрался
Великий Совет шести племен. Офицер-инглиз говорил на Совете
языком своего короля - Великого Отца инглизов, который живет за
морем далеко на восход... Он просил от нас помощи своим солдатам
против инглизов-колонистов. А колонисты посулили Совету великие
блага за помощь против солдат своего Белого Отца. И не стало
согласия между старейшинами племен: сенеки и кайюги стали на
тропу войны против колонистов, онейды и тускароры - против
солдат короля, а могавки и онондага разделились... В долине
Онондаго погас костер Великого Совета, и воины разобщенных
племен, дети одного народа, теперь убивают друг друга. Горе
обманутым! Там, где бледнолицые не смогли сломить пучок прутьев,
они легко переломают эти прутья порознь. "Та, чье тело черно",
собирает сейчас в лесах свою жатву среди воинов... Горе нам! Я
сказал.
Пока старый индеец говорил, весь отряд собрался у костра в
шалаше. Безмолвно слушали речь Летящего Камня воины онондага и
оба могавка. Антони переводил смысл повествования чернокожим
спутникам Бернардито, воинам африканского народа баконго...
- Поведай нам еще, мудрый брат Летящий Камень, что сейчас
происходит здесь, в низовьях Огайо. У нас есть друзья в Голубой
долине. Давно ли прошел здесь отряд белых воинов-колонистов под
командой Кларка? - спросил старого воина Бернардито.
Из пояснений Летящего Камня капитан понял, что отряд
виргинских ополченцев из армии генерала Вашингтона под командой
