довольно дорогим оборудованием, и Мирру пришло в голову, что изобретатель,
который может позволить себе купить здание фабрики, - человек удачливый и
способный. Конечно, глядя на Леже, в это трудно было поверить, но ведь
может же человек быть и гением, и сумасшедшим одновременно!
Ремни упали с рук Мирра, и он благодарно пошевелил пальцами
- Приятное тут у вас местечко, - сказал он. - Над чем сейчас
работаете?
Леже бросился к столу и схватил револьвер.
- Я еще не рехнулся, чтобы...
- Погодите! Ведь мы договорились, что я не шпион!
- Разве это причина, чтобы я раскрывал тебе секреты, за которыми
может охотиться настоящий шпион?
- Наверное, нет. - Не желая излишне раздражать вооруженного
револьвером маньяка, Мирр решил перевести разговор на нейтральную тему. Он
расстегнул розовый бюстгальтер, все еще красовавшийся на его груди, поднял
его за бретельку и восхищенно-насмешливо присвистнул: - Еще немного
поработать, - сказал он, - и в эту штуку можно будет засунуть всю машину!
- Сексуальный маньяк! Грязная свинья! - завопил Ложе. - Ты осмелился
оскорбить мою дочь!!!
- Профессор, но я не...
- Отвратительно! Гнусно! - Дуло револьвера рисовало в воздухе
устрашающие восьмерки. - Я изо всех сил стараюсь защитить мою малышку, мою
прелестную крошку, мою невинную сладкую маленькую...
- Вряд ли она такая уж маленькая, - рассудительно сказал Мирр в
попытке разрядить эмоционально взрывоопасную ситуацию. - Я только хочу
сказать...
- Боже милосердный! Где же предел твоей похоти и сладострастию? Даже
под дулом револьвера ты не способен думать ни о чем, кроме как о
размере...
Леже оборвал себя на полуслове, в глазах его разгорелся новый
решительный блеск, револьвер уставился точно в сердце Мирра.
- Довольно! Пришла пора сказать друг другу прощай прощай!
Мирр отступил на несколько шагов.
- Вы не сможете убить безоружного!
- Не очень-то рассчитывай на это! - В голосе Леже появился зловещий
холодок.
- Пошевеливайся!
- Куда.
- Назад в машину времени, конечно! Пока ты здесь, моя дочь не может
чувствовать себя в безопасности!
- Вы не можете засадить меня в эту штуку! Нельзя быть таким
бесчеловечным!
- Двигай ногами, ногами!
Мирр огляделся как затравленный зверь.
- По крайней мере позвольте мне одеться!
- Ты что, думаешь, я - идиот? Этот старый трюк типа "позвольте мне
выкурить сигарету" не пройдет! Я слишком часто хожу в кино, юнец! Ты
нажимаешь кнопку на сигарете, и слезоточивый газ лупит мне прямо по
глазам! Отличная уловка, только на этот раз она не сработает, потому что я
намного превосхожу тебя умом!
- Нет у меня никаких сигарет! - воскликнул Мирр. - Я хочу только
одеться!
- И выдавить газ из пуговицы на рубашке? Пошевеливайся!
Мирр поплелся к двери. Леже - за ним. Поравнявшись с последним
столом, Мирр попытался спасти остатки своего достоинства - схватил газету,
которую рассматривал раньше, стряхнул с нее последние засохшие крошки и
обернул вокруг чресел. Он позволил подвести себя к туалету, но в последний
момент уперся - страх перед неизвестным пересилил все остальные эмоции.
- Послушайте, - сказал он, поворачиваясь лицом к противнику, - мы
сейчас довольно высоко над землей, и следует вдуматься, что произойдет,
если я окажусь во времени, когда этот дом еще не был построен.
- Ладно уж, вдумаюсь... - Леже изобразил на лице работу мысли, и
постепенно оно просветлело. - Мне это нравится! Мне это нравится!
- Вам нравится, что я упаду и разобьюсь насмерть?
- К сожалению, я буду лишен возможности созерцать этот спектакль.
Машины времени работают по принципу затухающих колебаний, так уж они
устроены. Скорее всего, ты вынырнешь в будущем где-нибудь поблизости от
точки, в которой исчез.
- Это всего лишь предположение, - сказал Мирр тоном обвинителя. -
Вообще-то я чувствую, что у вас все равно не хватит решимости нажать на
спуск, и поэтому...
- Что?
- Я отказываюсь войти в эту дверь!
Леже пожал плечами:
- Это твои похороны!
Он щелкнул предохранителем, всем видом изображая человека, готового
совершить хладнокровное убийство. Мирр, начиная подозревать, что серьезно
ошибся в своих рассуждениях, непроизвольно отступил на шаг. Последовала
рвущая нервы пауза, но в конце концов дуло револьвера неуверенно
заколебалось. Мирр чуть было не застонал от облегчения.
В это время с лестницы послышались шаги, и взору Мирра явилась
ощетинившаяся бигудями и купавшаяся в складках стеганого нейлона
исполинская розовая копия профессора Леже, но женского рода.
- Ах, папочка, - промолвила она густым баритоном, - ты снова украл у
меня лучший лифчик для своих глупых...
Заметив Мирра, она умолкла, по лицу ее расплылась недоверчивая
поначалу, но широченная в окончательном варианте улыбка, и, распростерши
руки для предстоящего объятия она рванулась к Мирру:
- Норман, ты вернулся ко мне!
Реакция Мирра была чисто инстинктивной. Спиной вперед он прыгнул в
туалет, обо что-то споткнулся и рухнул на унитаз. Послышалось громкое
гудение, свет замигал, и объемистые фигуры профессора и его дочери
растворились, оставив дверной проем пустым. Изо рта Мирра вырвался громкий
стон - он опять, но на этот раз одетый уже только в газету, отправился
путешествовать во времени.
8
Стены крохотной комнатенки начали менять цвет.
Исчезла одна из главных причин для беспокойства - состояние
окружающих предметов ухудшалось, и означало это, что путешествует он в
будущее и что здание фабрики не перестанет существовать, оставив Мирра в
десятке метров над землей. Он слегка успокоился и порадовался передышке,
столь необходимой для приведения а порядок перепутанных мыслей, но
вспомнил, что люди имеют обыкновение сносить или перестраивать старые
здания. Что ждет его в далеком будущем - смерть под ножом бульдозера?
Пересечение тела возведенной стеной?
Огорченный тем, что жизнь его превратилась в серию отчаянных прыжков
из кастрюли на сковородку, Мирр поерзал на унитазе, и тут же слуховые и
зрительные эффекты путешествия во времени исчезли. Сияние пыльного неба
установилось на одном уровне, комната показалась Мирру такой, какой он
увидел ее впервые. Он бросил нервный взгляд на дверь - не поджидают ли его
бронзовотелые великаны с рубиновыми глазами? Но лестничная клетка
пустовала. Тишина была бы почти гробовой, если бы не едва слышимый гул
уличного движения.
Прижимая к чреслам импровизированную юбчонку, Мирр осторожно выбрался
из туалета. Все вокруг покрывал толстый слой пыли, и он почувствовал, что
волосы шевелятся на его голове - ведь и профессор, и его дочь давно,
наверное, отмерили положенный им срок и пребывают либо в могиле, либо - в
виде пепла - в погребальной урне. Он повернул налево, открыл дверь и вошел
в бывшую лабораторию Леже. Кое-какие столы еще стояли на своих местах, но
основная масса оборудования за исключением разнообразного мелкого хлама
исчезла... Рассеянно скользя взглядом по обшарпанным стенам, Мирр
попытался собрать воедино разрозненные кусочки обретенного полузнания.
Дочь профессора узнала его и назвала Норманом. Неужели его и в самом
деле так зовут? Или это всего лишь псевдоним, под которым он уже
путешествовал в прошлое? Что за причина толкнула его на то, первое
путешествие? Если профессор знал его, то почему скрывал? Ведь если
вдуматься, он вполне может оказаться уроженцем конца двадцать третьего
века, заброшенным в конец двадцать четвертого. Неужели он спасался от
правосудия и в двадцать третьем веке? Неужели он - непереносимая мысль! -
и в самом деле растлитель малолетних с устоявшейся репутацией?
Но тут практическое начало в Мирре возмутилось - он стоит и тратит
время в бесплодных размышлениях, а нужно ему в первую очередь вот что:
одежда, деньги и знание точного положения во времени. Он распахнул
несколько стенных шкафов и с трудом поверил своему счастью, увидев в одном
из них висящий на ржавом гвозде некогда белый лабораторный халат. Он
оказался слишком коротким, но тщательное обследование всех возможных
тайников не принесло ему больше никакой добычи. Мирр поднялся этажом выше
и, обозревая жилые комнаты, наткнулся на пару пушистых розовых шлепанцев.
Судя по размеру, принадлежали они дочурке профессорам и начали уже
рассыпаться в прах от старости, но оказались в самый раз и кое-как
защищали подошвы. Всему ансамблю явно недоставало элегантности, но не будь
у здания столь зловещей репутации, местные урки обчистили бы его до
последней проволочки, и Мирру пришлось бы и дальше прикрываться газетой.
Вспомнив о методе, которым во все времена мальчишки традиционно
повышали свой доход, Мирр подумал о разнообразнейших железках, нежащихся в
лабораторной пыли. Одной из них была бунзеновская горелка, которая
наверняка уже приобрела антикварный статус. Бегом спустившись в
лабораторию, Мирр расстелил на полу газету и собрал в нее моток медной
проволоки, немного электронного барахла и упомянутую горелку. Конечно, это
было совсем не то, что медный микроскоп девятнадцатого века, но Мирр
вполне мог представить себе коллекционера, сердце которого взыграет и при
виде горелки.
Он завернул добычу, спустился вниз и, одержав нелегкую победу над
Заржавевшим засовом, вышел в пурпурные сумерки. Улица была пустынна, но по
доносящемуся издалека шуму транспорта можно было догадаться, что деловая
жизнь в городе кипит. Время года - осень или весна, время суток - далеко
за полдень. Мирр повернул направо, прочь от улицы, на которой встретился с
оскарами, и зашагал к противоположному концу квартала.
Дойдя до перекрестка, он осторожно выглянул из-за дома и с
облегчением убедился, что проносящиеся машины выглядят примерно такими же,
какими он их помнил. Освещенные витрины магазинов тоже казались
нормальными, равно как и прохожие, ни один из которых не удостоил Мирра
взглядом. Приободрившись, он влился в людской поток и принялся
высматривать антикварную лавку. Продвижение его было несколько замедлено
шаркающей походкой необходимой для удержания на ногах пушистых шлепанцев
да к тому же игривый ветерок все время норовил задрать полу его халата,
так что Мирр вынужден был постоянно останавливаться и запихивать
непокорное одеяние между ног. Согнувшись в три погибели, прижимая к телу
газетный сверток и не имея возможности приподнять ногу или раздвинуть
колени, Мирр прекрасно понимал, что похож на рыскающего в поисках жертвы
переодетого Квазимодо, и что вид этот, даже в толпе ко всему привыкших
горожан, не может не вызвать взволнованных комментариев.
Страхи его оправдались - мужчины и женщины начали останавливаться и
разглядывать его. Мирр растянул губы в улыбку, желая показать зрителям,
что перед ними всего лишь безвредный идиот, но тем не менее через
некоторое время его уже сопровождала солидная толпа зевак. Кошмарные
чувства, владевшие Мирром, усугублялись сознанием того, что в дело рано
или поздно вмешается полиция. Он уже приготовился распрямить спину и
побежать, не заботясь о том, какие именно части его обнаженного тела
предстанут взглядам окружающих, но тут в нескольких шагах впереди заметил
вывеску, гласившую:
Р.ДЖ.СТРЯПКИНС, антиквар.
Всхлипывая от облегчения и резво шлепая шлепанцами, он быстро
добрался до весьма приличного на первый взгляд заведения, ввалился внутрь,
