Тевье-молочник
Шолом Алейхем. Тевье-молочник
---------------------------------------------------------------
© Перевод М.Шамбадал
Источник: Собрание сочинений, том первый
ГИ художественной литературы, Москва, 1960
Компьютерный набор: Б.А.Бердичевский
Origin: Литературная страница Шолом-Алейхема в библиотеке Бердичевского ¦ http://citycat.ru/litlib/shol_8.html
---------------------------------------------------------------
"A3 НЕДОСТОЙНЫЙ"
(Письмо Тевье-молочника к автору)
Моему любимому и дорогому другу, реб Шолом-Алейхему, -- дай бог
здоровья и достатка вам с женой и детьми! Да сопутствуют вам радость и утеха
всюду и везде, куда бы вы ни обратили стопы свои, -- вовеки аминь!
"Аз недостойный", -- должен сказать я, выражаясь словами праотца нашего
Иакова, с которыми он обратился к господу богу, собираясь в поход против
Исава... Но, может быть, это не так уж к месту, -- не взыщите, пожалуйста:
человек я простой, вы, конечно, знаете больше моего, -- что и говорить!
Живешь, прости господи, в деревне, грубеешь, некогда ни в книгу заглянуть,
ни главу из священного писания повторить... Счастье еще, что летом, когда в
Бойберик на дачи съезжаются егупецкие богачи, можно кой-когда встретиться с
просвещенным человеком, услышать умное слово. Поверьте, вспоминать о тех
днях, когда вы жили неподалеку от меня в лесу и выслушивали мои глупые
россказни, мне дороже какого угодно заработка! Не знаю, чем я заслужил, что
вы возитесь с таким маленьким человечком, как я, пишете мне письма да еще
собираетесь выставить мое имя в книге, преподнести меня как лакомое блюдо,
точно бы я был невесть кто! Не должен ли я воскликкуть: "Аз недостойный!.."
Правда, я вам поистине преданный друг, дай мне бог хотя бы сотую долю того,
что я желаю вам! Вы, я думаю, и сами могли видеть, как я старался ради вас
еще в те добрые времена, когда вы снимали большую дачу, -- помните? Не купил
ли я вам за полсотни корову, какую и по дешевке за пятьдесят пять рублей не
купишь. А что она на третий день околела, так я же не виноват! Ведь вот
вторая корова, которую я для вас купил, тоже подохла!.. Вы сами отлично
знаете, как это меня огорчило, я прямо-таки голову тогда потерял! Я ли не
старался доставлять вам все, что ни есть лучшего, да поможет так бог мне и
вам в наступающем Новом году, чтобы было у вас, как в молитве сказано:
"Обнови дни наши, яко встарь..." А мне да поможет господь в моем деле! Чтобы
и я и лошаденка моя были здоровы, чтобы коровы давали много молока, дабы я и
впредь мог служить вам верой и правдой и доставлять сыр и масло вам и
егупецким богачам, пошли им бог удачи в делах и всего наилучшего. А что
касается вашего труда и почета, который вы мне оказываете своей книгой, то я
еще раз повторяю: "Аз недостойный!" Не много ли чести для меня, чтобы весь
мир вдруг узнал, что по ту сторону Бойберика, недалеко от Анатовки, живет
человек по имени Тевье-молочник? Однако вы, надо полагать, знаете, что
делаете, учить вас уму-разуму мне не приходится; как писать, вам виднее, а
во всем остальном целиком полагаюсь на ваш благородный характер: уж вы, я
надеюсь, постараетесь там в Егупце, чтобы мне от этой книжки кое-что
перепало. Сейчас это, знаете ли, было бы очень кстати: я собираюсь вскоре
начать подумывать о свадьбе -- дочь надо замуж выдать. А если господь, как
вы говорите, дарует жизнь, то, пожалуй, и двух сразу... А пока будьте
здоровы и всегда счастливы, как желает вам от всего сердца ваш лучший друг
Тевье.
Да! Главное забыл! Когда книжка будет готова и вы вздумаете выслать мне
немного денег, будьте добры отправить их в Анатовку на имя тамошнего
резника. У меня зимой два поминальных дня: один осенью, незадолго до
Покрова, а другой поближе к Новому году, -- так что эти дни я провожу в
городе. А просто письма можете посылать прямо в Бойберик на мое имя. Пишите
так: "Передать господину Тевлу, молочного еврей".
1895
СЧАСТЬЕ ПРИВАЛИЛО!
Удивительная история о том, как Тевье-молочник, бедняк, обремененный
семьей, вдруг был осчастливлен благодаря необычайному случаю, достойному
описания. Рассказана самим Тевье и передана слово в слово
"Из праха подъемлет он нищего,
из тлена -- убогого..."
(Псалтырь)
Знаете, пане Шолом-Алейхем, уж коль суждено счастье, оно само в дом
приходит! Как это говорится: "Если повезет, так на рысях!" И не надо при
этом ни ума, ни умения. А ежели, упаси господи, наоборот, -- так уж тут
говори не говори, хоть разорвись, -- поможет, как прошлогодний снег! Как в
поговорке: "Сладу нет с худым конем -- ни умом, ни кнутом!" Человек
трудится, надрывается, хоть ложись, -- прости господи! -- да помирай! И
вдруг -- не знаешь, отчего и почему, -- удача прет со всех сторон...
"Облегчение и спасение да приидут на иудеев!" Растолковывать вам эти слова
нужды нет, но смысл их такой: покуда душа в теле, покуда хоть одна жилка еще
бьется, нельзя терять надежды. Я знаю это по себе. И в самом деле, какими
судьбами пришел я к теперешнему моему промыслу? Ни бабка моя, ни прабабка
никогда молочным не торговали. Нет, право же, вам стоит выслушать эту
историю от начала до конца, Я присяду на минутку вот здесь, возле вас, на
травке, а лошадка тем временем пускай пожует. Как говорится: "Душа всего
живущего" -- тоже ведь божья тварь.
Словом, было это около пятидесятницы*, то есть, чтобы не соврать, -- за
неделю или за две до пятидесятницы... А впрочем, может быть, и неделю-другую
после пятидесятницы. Не забывайте, что делу этому уже как-никак не первый
год, то есть ровно девять лет, если не все десять, а может быть, еще и с
хвостиком.
Был я тогда совсем не тот, что сейчас, то есть, конечно, тот же Тевье,
а все же не тот, как говорится: та же бабка, да повойник другой. Почему,
спросите вы? Очень просто: был я тогда, не про вас будь сказано, гол как
сокол, нищий... Хотя, с другой стороны, если говорить начистоту, я и сейчас
еще не богач. Мы можем с вами вместе пожелать себе заработать нынешним летом
столько, сколько мне не хватает до состояния Бродского... Но в сравнении с
тем, что было, я сейчас, можно сказать, -- богач: у меня своя лошаденка с
повозкой, у меня, не сглазить бы, пара дойных коровок и еще одна стельная,
вот-вот должна отелиться. Грех жаловаться: каждый день у меня свежее молоко,
масло, сыр, сметана -- и все своим трудом добыто, потому что работаем мы
всей семьей, никто без дела не сидит. Жена доит коров, дочери разносят
крынки, сбивают масло, а сам я, как видите, что ни утро, езжу на базар,
обхожу в Бойберике все дачи, встречаюсь с тем, с другим, с самыми богатыми
людьми из Егупца... Поговоришь с человеком, -- начинаешь чувствовать, что и
сам ты как-никак человек на белом свете, как говорится, не кляча
колченогая... А уж в субботу -- и говорить нечего! В субботу я -- король:
заглядываю в книгу, просматриваю главу из Пятикнижия, почитываю "Поучение
отцов", псалом -- то да се, пятое-десятое... Смотрите вы на меня, пане
Шолом-Алейхем, а про себя небось думаете: "Э-ге, а ведь этот Тевье не так уж
прост!.."
Словом, о чем же я начал рассказывать? Да... был я тогда, стало быть, с
божьей помощью, горемычный бедняк, помирал с голоду вместе с женой, и детьми
трижды в день, не считая ужина. Трудился, как вол, возил бревна из лесу на
вокзал, полный воз, бывало, везу -- чего тут стесняться? -- за два
пятиалтынных, да и то не каждый день... И вот на такие заработки изволь
прокормить полон дом едоков, не сглазить бы, да еще содержать конягу,
которой и вовсе дела нет до всякого рода толкований и изречений: корми ее
каждый день без отговорок, и дело с концом!
Однако на то и бог! Ведь он, как говорится, "всех кормящий и
насыщающий", -- разумно миром управляет... Видит он, как я из-за куска хлеба
бьюсь, и говорит: "Ты небось думаешь, Тевье, что все уже кончено,
светопреставление, небо на землю валится? Ну и глуп же ты, Тевье, ой как
глуп! Вот увидишь, счастье, если богу будет угодно, повернется этак налево
кругом, -- и сразу во всех уголках светло станет!" Выходит, как в молитве
сказано: "Кто будет вознесен, а кто -- низвергнут", -- кто ездит, а кто
пешком плетется. Главное -- упование! Надо жить надеждой, только надеждой! А
ежели до поры до времени приходится горе мыкать, так на то же мы и евреи на
белом свете, как говорится, избранный народ... Недаром нам весь мир
завидует... К чему я это говорю? Да к тому, что и меня господь бог не
оставил своей милостью... Вы только послушайте, какие чудеса на свете
бывают.
Однажды летом, в предвечернюю пору, еду я лесом, возвращаюсь
порожняком. Голову повесил, на душе кошки скребут. Лошаденка едва ноги
волочит, хоть ты ее режь...
-- Ползи, -- говорю я, -- несчастная! Пропадай со мной заодно! Знай и
ты, что значит пропоститься долгий летний день, раз ты у Тевье в лошадях
состоишь!
Кругом тишина. Каждый щелчок бича гулом отдается в лесу. Солнце
садится, день угасает. Тени от деревьев вытягиваются до бесконечности.
Темнеет. Тоскливо становится. В голову лезут разные думы, образы давно
умерших людей встают перед глазами. О доме вспомнишь, -- горе горькое! Дома
мрак, уныние, ребятишки, будь они здоровы, раздетые, разутые, ждут не
дождутся отца-добытчика, не привезет ли каравай свежего хлеба, а то и булку!
А она, старуха моя, -- известное дело, женщина! -- ворчит: "Детей ему
нарожала, да еще семерых! Хоть возьми, прости господи, и утопи их живыми в
речке!" Каково такие речи слушать!
А ведь мы всего только люди, плоть да кровь. Разговорами сыт не будешь.
Поешь селедки, -- чаю захочется, а к чаю сахар требуется, а сахар, говорите
вы, у Бродского...
-- За кусок хлеба, что не доела, -- говорит моя жена, -- утроба не
взыщет. Но без стакана чаю утром я не жилица на белом свете: ребенок за ночь
все соки из меня высасывает!
Однако и о том, что ты еврей, забывать нельзя: солнце на закате...
Молитва хоть и не коза, никуда не убежит, а помолиться все-таки пора...
Правда, какая уж там молитва! Можете себе представить: как раз, когда
положено стоять неподвижно, лошаденка, точно назло, срывается с места и
несется как шальная... Вот и бежишь за тележкой, натягивая вожжи, и
припеваешь: "Господь Авраама, господь Исаака, господь Иакова..." Хороша
молитва, нечего сказать! А помолиться, как нарочно, хочется горячо, с огнем,
-- авось на душе полегчает...
Короче говоря, бегу это я за возом и читаю нараспев, совсем, как в
синагоге (не будь рядом помянута!): "Питающий все живущее от щедрот своих!"
То есть кормящий всякое свое творение... "Выполняющий обет свой перед
покоящимся во прахе..." То есть даже перед теми, кому и жизнь -- сырая
могила...
"Эх, думаю, жизнь наша -- могила глубокая! Ну и маемся же мы на свете!
Не то, что егупецкие богачи, которые целое лето на дачах в Бойберике
проводят, пьют, едят, как сыр в масле катаются! Эх, господи владыко
небесный! И за какие грехи мне все это? Не такой я, что ли, как все другие?
"Воззри на нашу бедность!" Посмотри, мол, на наши муки, погляди, как мы
трудимся, и заступись за нас, бедняков, потому что больше за нас заступиться
некому! "Исцели нас да будем исцелены". Пошли нам исцеление, а болячек нам
не занимать стать. "Благослови нас..." Пошли нам добрый год, чтобы хлеба
уродились -- и рожь и пшеница, и ячмень... Хотя, с другой стороны, какая
мне, горемычному, от этого польза? Не все ли равно, скажем, моей лошаденке,
дорог овес или дешев?
