позволили им превратиться в нечто вроде раковой опухоли, и теперь нас
может спасти лишь хирургическая операция.
- А тебе не кажется, что возникнет хаос?
- Он необходим, ибо мы не станем людьми, не познав страданий,
благодаря которым сумеем подняться над собой, над землей и звездами,
временем и пространством, и приблизиться к Тайне.
- Значит, ты утверждаешь, что за пределами нашей стабильной вселенной
существует некая сокровенная истина? - Темная Царица улыбается в объективы
телекамер. (Нас всех учили в детстве смеяться над подобными заявлениеями).
- И, конечно, готов предъявить доказательства?
- Нет, - отвечаю я. - А ты можешь доказать, что на свете нет ничего
такого, чего нельзя было бы постичь при помощи слов и уравнений? Кстати,
докажи заодно, что у меня нет права искать истину. Доказывать предстоит не
мне, а вам с УИС, потому что вы бессовестно лгали людям! Во имя разума вы
воскресили миф. Естественно, теми, кто верит в мифы, управлять значительно
проще! Во имя свободы вы лишили нас даже намека на нее и испоганили наши
души. Вы обращаетесь с нами хуже, чем со свиньями. Во имя всеобщего
благополучия вы возродили боль, ужас и непроглядный мрак. - Я
поворачиваюсь лицом к толпе. - Верьте мне! Я спускался в преисподнюю и
знаю, что говорю!
- УИС отказалась выполнить его желание, чтобы не ущемить прав
остальных, - говорит Темная Царица. Мне почудилось, или в Ее голосе и
впрямь прозвучал страх? - Поэтому он и распускает слухи о жестокости нашей
правительницы.
- Я видел свою умершую возлюбленную. Она никогда не оживет, как не
оживут и все прочие. УИС попросту не станет никого воскрешать. Там, в
подземелье, властвует смерть. Жизнь ожидает нас в другом месте.
Царица со смехом указывает на браслет, что серебрится у меня на
запястье. Она не пизносит ни слова; да и нужны ли слова?
- Дайте мне нож и топор, - прошу я.
Сышится ропот, толпа приходит в движение. Я знаю, людям страшно.
Наконец-то зажигаются фонари, однако их свет не в силах справиться с
ночной темнотой. Я жду, сложив руки на груди. Темная Царица что-то
говорит, но я притворяюсь, будто не слышу.
Пявляются инструменты, которые передают из рук в руки. Юноша с
огненно-рыжими волосами взбегает по лестнице и кладет их к моим ногам. Что
ж, как раз то, что нужно: охотничий нож с широким лезвием и обоюдоострый
топор на длинной рукояти.
На "глазах" у телекамер я беру нож в правую руку и провожу им по
запястью левой, перерезая провода, что тянутся от браслета к коже. Из раны
капает алая кровь. Мне не больно: я слишком возбужден, чтобы чувствовать
боль.
- Безумец! - кричит Темная Царица. - Умоляю тебя, Арфист, не надо!
- УИС - это смерть. - Я срываю с руки браслет. Он падает на лестницу
и со звоном прыгает по ступеням.
- Арестуйте этого маньяка! - разносится над улицей трубный глас. - Он
смертельно опасен!
Стражники пытаются пробраться ко мне сквозь толпу, но натыкаются на
широкие спины и кулаки.
Я хватаю топор и с размаху обрушиваю его на браслет. Металлическая
оболочка трескается; органический материал, который находился внутри,
ссыхается на глазах, лишенный всякой связи с моим организмом.
Я стискиваю в правой руке топор, а в кровоточащей левой - нож.
- Кто со мной? Я иду искать вечность.
Толпа беснуется. Слышны проклятия и призывы к оружию. Меня окружает
человек десять-двенадцать, все до единого с горящими, как у пророков,
глазами. Нужно уходить, и как можно скорее: в конце улицы появился боевой
робот. Скоро наверняка покажутся и другие. Робот останавливается рядом с
Темной Царицей, которую я вижу в последний раз в жизни.
Мои сторонники ни в чем меня не винят. Они мои душой и телом и,
кажется, видят во мне божество, которое не может ошибаться.
Так начинается война между мною и УИС. Друзей у меня немного, врагов
же в избытке, и они гораздо могущественнее. Я становлюсь изгнанником,
скрываюсь то тут, то там, но всегда и везде пою. И всегда и везде
находятся те, кто хочет слушать, кто присоединяется к нам, радостно
принимая страдание и смерть.
С помощью ножа и топора я освобождаю их души, а затем они проходят
через ритуал возрождения. Некоторые, подобно мне, становятся бродячими
пророками, а большинство надевает копии браслетов и возвращается домой.
Такие люди тоже распространяют нашу веру, но не в открытую, а с оглядкой,
шепотом, на ушко... Если вдуматься, какая разница? Торопиться некуда, ведь
впереди меня вечность
Я говорю и пою о том, что лежит вне времени. Мои враги утверждают,
будто я воскрешаю древние безумства и зверства, будто хочу покончить с
цивилизацией, будто мне плевать, что вновь могут начаться войны, которые
принесут голод и страшные болезни... Честно говоря, меня эти обвинения
только радуют. Судя по выражениям, враги впали в ярость, а последняя, как
известно, эмоция чисто человеческая (что проявляется особенно ярко в пору
гибели общества). Чтобы уничтожить УИС и все, что она олицетворяет,
необходим порыв свежего ветра. А там пускай наступает зима варварства.
После нее придет весна и возникнет новая, быть может, более
человечная цивилизация. Моим друзьям кажется, что это произойдет при них,
что они увидят собственными глазами всеобщие мир, братство, благоразумие.
Однако я, человек, побывавший в преисподней, знаю, что будущее вовсе не
безоблачно и еще неизвестно, окажется ли оно лучше прошлого.
Однажды, когда возвратится Пожиратель Богов, разорвет свою цепь Волк,
проскачут по мосту Всадники, закончится эпоха, родится Зверь,* УИС будет
уничтожена, и вы, сильные и мужественные, вернетесь домой.
Я буду ждать вас.
Ясноглазая, моему одиночеству близится конец. Осталось сделать лишь
одно. Бог должен умереть, Те, кто в него верит, убедившись, что он воскрес
и будет жить вечно, не остановятся ни перед чем и покорят мир.
Кое-кто твердит, будто я оскорбил их. Уносимые тем же потоком,
который когда-то подхватил меня, они сорвали браслеты, надеясь отыскать в
музыке и экстазе смысл жизни. Я говорю о так называемых дикарях, которые
зачем-то нападают на стражников и устраивают чудовищно жестокие обряды.
Они считают, что у новой дествительности будет женская душа. Ко мне
приходили посланцы, предлагавшие заключить божественный брак. Я отказался,
ибо сыграл свадьбу давным-давно (и сыграю снова, когда завершится ны-
ншний мировой цикл).
Поэтому они ненавидят меня. Впрочем, я согласился как-нибудь
встретиться с ними.
Я схожу с дороги, что бежит по дну долины, и с песней поднимаюсь по
склону холма, а тем немногие, кому я разрешил прийти сюда, остаются внизу
дожидаться моего возвращения. Близится закат; должно быть, становится
прохладно - лишь три дня назад миновало весеннее равноденствие, - но я не
ощущаю ни холода, ни боли (когда в ступни виваются шиповниковые колючки).
Вокруг виднеются лесистые гребни, пока еще укрытые снегом, но - я знаю -
нетерпеливо ожидающие тепла. Небо на востоке приобретает багровый оттенок,
на нем сверкает вечерняя звезда. У меня над головой пролетает стая диких
гусей. Как рано они в этом году возвращаются домой. На западе догорает
закат. Я вижу на вершине холма женские фигуры...
________________________________________________________________________
* Пожиратель Богов - в греческой мифологии титан Кронос, который
проглатывал собственных детей - братьев и сестер будущего верховного бога
Зевса. Волк - в скандинавской мифологии чудовищный волк Фенрир, посаженный
богами на чудесную цепь; перед концом мира он разорвал эту цепь и
проглотил бога Одина. Всадники - в скандинавской мфологии "сыны Муспелля",
которые, спеша на битву с богами, скачут по радужному мосту Биврест, и тот
рушится под ними. Эпоха (Age) - отсылка к греческой мифологии, в которой
существовало деление мировой истории на пять эпох (веков). Зверь - в
христианской мифологии одно из обозначений Антихриста.
---------------------------------------------------------------------------
(c) 1972, Poul Anderson
(c) Перевод с английского, К.Королев
