Он ответил просто.
- Помогите Абрахаму.
Дженифер отложила ручку.
- Отец, похоже, что здесь не обойтись без помощи вашего бога... Все
против него. Он - негр, он - осужденный убийца, и он убил еще одного на
глазах у сотни свидетелей. Допустим, он сделал это в целях самозащиты...
Но если этот заключенный угрожал ему, то ведь там находились охранники, к
которым он мог обратиться за помощью... Вместо этого он сам стал вершить
правосудие. Во всем мире вы не найдете присяжных, которые оправдали бы
его!
- Но он все-таки человек... Может, вы поговорите с ним?
Она вздохнула.
- Я поговорю с ним, если вы этого хотите, но я не могу ничего
обещать.
- Понимаю. Вероятно, не обойдется без шума?
Они оба думали об одном и том же... Абрахам Уилсон был не
единственным обладателем дурной славы в этом деле.
Тюрьма Синг-Синг находилась в тридцати милях от Манхэттена, на берегу
реки Гудзон. Дженифер приехала туда автобусом. Она предварительно
созвонилась с помощником коменданта, который устроил ей встречу с
Абрахамом Уилсоном, содержавшимся в одиночной камере.
Во время поездки ее не покидало раннее незнакомое ей чувство
целеустремленности. Она ехала в тюрьму, чтобы встретиться с предполагаемым
клиентом, обвиняемым в убийстве. Именно ради такого дела она училась и к
такому делу она готовилась. Впервые за прошлый год она чувствовала себя
адвокатом, хотя и понимала всю нереальность своих ожиданий. Она
направлялась не к своему клиенту, а к человеку, которому обязана будет
сказать, что не сможет представлять его интересы. Она не может себе
позволить быть вовлеченной в дело, которое, несомненно, наделает много
шума, не имея шансов выиграть его. Ему придется выбрать кого-нибудь
другого для своей защиты.
Она позвонила у бокового входа, и охранник, открывший дверь, проводил
ее в кабинет коменданта. Это был широкоплечий крупный мужчина со
старомодной короткой стрижкой и следами оспы на лице. Его звали Говард
Паттерсон.
- Я буду вам благодарна за все, что вы мне расскажите об Абрахаме
Уилсоне, - начала она.
- Если вы привыкли к удобствам, вам не стоило приходить сюда.
Он взглянул на лежащее перед ним досье.
- Уилсон всю жизнь только и делал, что путешествовал в тюрьму и
обратно. Он был уличен в краже машин, когда ему было всего одиннадцать
лет, а в тринадцать его арестовали за вымогательство, посадили за
изнасилование в шестнадцать, а в восемнадцать он стал сутенером и получил
срок за избиение одной из своих девочек.
Он пролистал досье.
- Ну, а дальше - вооруженный грабеж и, наконец, убийство.
Это был обескураживающий перечень.
Дженифер спросила:
- Есть ли какой-нибудь шанс, что Абрахам Уилсон не убивал Раймонда
Торпа?
- Забудьте об этом! Уилсон признался во всем, но если бы даже он и
отрицал свою причастность, это не имело бы значения. У нас есть сто
двадцать свидетелей.
- Могу я его повидать?
- Да, но это будет зря потраченным временем.
Абрахам Уилсон был самым безобразным существом, которое она
когда-либо видела. Его кожа была угольно-черной, нос переломлен в
нескольких местах, во рту не хватало нескольких передних зубов, а
маленькие бегающие глазки едва выделялись на испещренном ножевыми шрамами
лице. Если бы его нужно было описать одним словом, то она выбрала бы слово
"угрожающий". Она могла себе представить, какое он впечатление произведет
на присяжных...
Они встретились в комнате для свиданий под усиленной охраной. Их
разделяла толстая проволочная сетка, а у входной двери стоял охранник.
Абрахама только что привели, и его маленькие глазки, моргая, привыкали к
яркому свету. Если она, направляясь сюда, думала, что по всей вероятности,
ей придется отказаться от этого дела, то сейчас она была в этом уверена.
Сидя напротив Уилсона, она чувствовала исходящую от этого человека
ненависть.
Она начала:
- Меня зовут Дженифер Паркер. Я адвокат. Отец Райан просил меня
встретиться с вами.
Уилсон плюнул через сетку, обрызгав ее слюной.
- Этот проклятый благодетель...
Прекрасное начало, подумала она.
Она с трудом сдерживалась, чтобы не вытереть лицо.
- Вы здесь в чем-нибудь нуждаетесь, мистер Уилсон?
- Кусочек попочки, бэби. Не возражаете?
Она проигнорировала его слова.
- Не хотите ли вы мне рассказать, что случилось?
- Ха, чтобы узнать мою историю, тебе придется дорого заплатить,
детка! А то я лучше продам ее киношникам. Может, я стану у них звездой!
Злость, излучаемая им, была пугающей. Больше всего ей хотелось уйти
отсюда. Помощник коменданта был прав, она напрасно теряла время.
- Боюсь, что я ничем не смогу вам помочь, если вы не поможете мне,
мистер Уилсон. Я обещала отцу Райану прийти и поговорить с вами.
Абрахам Уилсон одарил ее беззубой улыбкой.
- Все в руках всемогущих белых, милочка. А ты уверена, что не хочешь
побаловаться со мной?
Дженифер вскочила. С нее достаточно!
- Вы что, всех ненавидите?
- Вот что, куколка, давай ты заберешься в мою шкуру, а я - в твою. И
тогда мы поговорим об этом.
Дженифер стояла, вглядываясь в его безобразной лицо и переваривая его
слова. Потом она медленно опустилась на стул.
- Не расскажите ли вы мне, Абрахам, свою версию?
Тот смотрел ей в глаза, ничего не говоря.
Она ждала, наблюдая за ним и размышляя, каково ему носить эту
изрезанную черную шкуру... Она думала о том, как много шрамов было внутри
этого человека.
Молчание длилось долго, пока он не нарушил его, сказав:
- Я убил этого сукиного сына.
- Почему вы сделали это?
Он пожал плечами.
- Этот гад подобрался ко мне со здоровенным ножом.
- Не лгите! Заключенные не разгуливают здесь со здоровыми ножами.
Его лицо напряглось.
- Валите отсюда, леди. Я вас не видел. И не беспокойте меня больше. Я
- занятый человек.
Он повернулся и подошел к охраннику. Мгновение спустя они вышли из
комнаты. Ну, вот и все... Теперь Дженифер, по крайней мере, может сказать
отцу Райану, что поговорила с ним. Больше она ничего не смогла сделать.
Охранник вывел ее из здания. Она шла через тюремный двор к главным
воротам, думая об этом человеке и своем отношении к нему. Ей этот человек
не нравился и она сделала то, чего не должна была делать - она осудила
его. Она признала его виновным еще до начала процесса. Возможно, кто-то
атаковал его, не ножом, конечно, а камнем или кирпичом. Она остановилась в
нерешительности. Все чувства говорили ей, что нужно вернуться домой и
забыть о нем. Но она повернулась и направилась в комнату коменданта.
- Это тяжелый случай, - сказал Паттерсон. - Когда у нас есть
возможность, мы пытаемся реабилитировать человека, а не наказывать его. Но
Уилсон зашел слишком далеко. Единственный способ успокоить его - это
посадить на электрический стул.
Какая жуткая логика, подумала она.
- Он сказал мне, что человек, которого он убил, напал на него с
ножом.
- Я думаю, что это возможно.
Ответ ее озадачил.
- Что вы имеете в виду? Вы считаете, что у заключенного мог быть нож?
Он пожал плечами.
- Мисс Паркер, у нас здесь сейчас тысяча двести сорок человек, и
многие из них незаурядные. Пойдемте, я покажу вам кое-что.
Он повел ее по коридору к закрытой двери, отобрал из большой связки
нужный ключ, открыл замок и включил свет.
Дженифер вошла за ним в небольшую комнату с полками.
- Здесь мы храним драгоценности заключенных.
Он подошел к большой коробке и откинул крышку. Она посмотрела внутрь
коробки, не веря своим глазам.
Потом она подняла глаза на Паттерсона и сказала:
- Я хочу видеть своего клиента снова.
6
Дженифер готовилась к суду над Абрахамом Уилсоном так, как ни к чему
раньше в своей жизни. Она проводила бесконечные часы в библиотеке, изучая
юридическую литературу, и со своим клиентом, вытягивая из него нужные
сведения по крупицам. Это была нелегкая задача. С самого начала он был
груб и язвителен.
- Ты хочешь знать обо мне все, детка? Первый раз я был с бабой, когда
мне стукнуло десять. А тебе сколько было?
Она заставляла себя игнорировать его ненависть и презрение, понимая,
что за этим скрывается глубокий страх.
И она требовала, чтобы он рассказывал о своей жизни, о своих
родителях, о том, как мальчик превращался в мужчину. Постепенно, день за
днем, замкнутость Абрахама стала переходить в интерес, а интерес - в
изумление. У него раньше не было повода думать, что он собой представляет
как личность и почему.
Вопросы Дженифер пробуждали в нем воспоминания порой просто
неприятные, порой непереносимо болезненные. Несколько раз, когда она его
спрашивала об отце, который регулярно зверски избивал его, он велел ей
оставить его одного, и она уходила, но каждый раз возвращалась снова.
Если раньше у нее была хоть какая-то личная жизнь, то сейчас не было
и этого. Если она не была с ним, значит находилась в конторе, семь дней в
неделю, с раннего утра и далеко за полночь, читая все, что можно, об
убийствах, умышленных и неумышленных. Она изучила сотни стенографических
отчетов, показания, апелляции и вещественные доказательства. Она искала
пути, чтобы свести подсудимого к непредумышленному убийству.
Абрахам не планировал убийства этого человека. Но поверят ли в это
присяжные? Особенно представители местного населения. Горожане ненавидели
заключенных. Она обратилась с просьбой о переводе дела в другой судебный
округ, и ей пошли навстречу. Суд должен был состояться в Манхэттене. Ей
важно было решить, позволить ли Абрахаму давать показания? Конечно, он
производил отталкивающее впечатление, но все же, если бы присяжные
услышали его собственную версию этого дела от него самого, у них,
возможно, появилась бы к нему симпатия. Но его появление на свидетельской
скамье давало возможность и обвинению раскрыть его уголовное прошлое,
включая и предыдущее убийство.
Ее интересовал вопрос, кто из помощников окружного прокурора будет ее
противником. Было не менее дюжины достойных кандидатов, и Дженифер
тщательно изучала манеру каждого.
Она провела многие часы в тюрьме, мысленно производя сцену убийства
на тюремном дворе, беседуя с охранниками, с Абрахамом и заключенными,
которые были свидетелями убийства.
- Раймонд Торп напал на Абрахама с ножом, - настаивала Дженифер, - с
большим ножом. Вы должны были видеть его.
- Кто, я? Не видел я никакого ножа.
- Но вы должны были его видеть! Ведь вы же находились рядом!
- Леди, я ничего не видел...
Никто не хотел быть замешанным в это дело.
Иногда ей удавалось спокойно поесть, как правило, она
довольствовалась сэндвичем, перехваченным в кафе, которое находилось на
первом этаже здания суда. Она начала терять вес и у нее появились
головокружения.
Кен Бейли взял заботу о ней на себя. Он затащил ее в ресторан
напротив суда и заказал обильный ленч.
- Ты хочешь уморить себя? - требовательно спросил он.
- Конечно, нет!
- Ты смотрелась в последнее время в зеркало?
- Нет.
Он изучающе посмотрел на нее.
- Если бы у тебя было хоть немного здравого смысла, ты бы бросила это
дело.
- Почему?
- Ты подставляешь себя под удар, как летящая мишень, Дженифер. Я
слышал краем уха, что пресса от нетерпения вот-вот намочит себе штанишки -
так ей хочется опять начать стрелять в тебя в упор.
