государств - колоний Бриттиса и индейских племен, перенявших европейскую
культуру. Каждое из них постоянно опасалось ущемления своих прав. Старая
империя Майя, уничтоженная во время войны с Техасом (Теханнах) и
аннексированная, не забыла еще времен своей славы и посылала самых
несговорчивых представителей в Совет конфедерации.
Майя хотели вступить в союз с Хай Бразил, возможно потому, что те
тоже были индейцами. Штаты западного побережья, боящиеся Хиндураджа,
тяготели к юго-восточной азиатской империи, надеясь на ее поддержку. Штаты
Среднего Запада (как всегда) придерживались изоляционизма. Восточные штаты
каждый вели политику на свой лад, но склонялись к политическому курсу
Бриттис.
Когда Эверард понял, что здесь еще существует рабство, хотя и не по
расовому признаку, он в ярости чуть было не решил, что люди, изменившие
историю, могли оказаться представителями рабовладельцев американского Юга.
К черту! Ему за глаза хватало одной заботы: как вызволить себя и Вана
из этой проклятой западни.
- Мы с Сириуса, - высокомерно повторил он. - Ваши представления о
звездах ошибочны. Мы - мирные путешественники, но если с нами что-нибудь
случится, придут другие наши собратья и отомстят за нас.
Вид у Дейдры был такой несчастный, что ему стало совестно.
- Но они пощадят детей? - взмолилась она. - Дети ни в чем не
виноваты.
Эверард ясно представил себе, какая картина возникла перед ее
мысленным взором: маленьких плачущих пленников гонят в рабство на планету
ведьм.
- Если нас отпустят и наши вещи возвратят, то вообще не будет никаких
неприятностей, - сказал он.
- Я поговорю с дядей, - обещала она, - но даже если мне удастся
убедить его, ведь это только один голос во всем Совете. Мысль о том, что
ваше оружие может значить для нас, если мы его заполучим, свела всех с
ума.
Она поднялась. Эверард взял обе ее руки в свои - они были мягкими и
теплыми - и улыбнулся.
- Выше носик, детка, - сказал он по-английски. Она задрожала,
вырвалась от него и сделала пальцем все тот же защитный знак от
волшебства.
- Ну что? - спросил Ван Саравак, когда они остались вдвоем. - Теперь
рассказывай.
Выслушав Эверарда, он погладил подбородок и пробормотал:
- Прелестное сочетание очаровательных линий и форм. Бывают и худшие
миры, чем этот.
- Или лучшие, - грубо оборвал его Эверард. - У них нет атомных бомб,
но, ручаюсь, нет и пенициллина. А наше дело не строить из себя богов.
- Да, да, конечно.
И венерианин вздохнул.
4
День они провели беспокойно. Когда наступила ночь, в коридоре
зажглись фонари и надзиратель в военной форме отпер двери их камеры. В
полном молчании пленников повели к заднему выходу, где уже стояли два
автомобиля: их усадили в один из них, и обе машины отъехали от тюрьмы.
Катувеллаунан не имел уличного освещения, особого движения по ночам
тоже не было. Наверное, поэтому лежащий в темноте город выглядел
нереально. Эверард обратил внимание на устройство автомобиля, как он и
предполагал, с паровым двигателем, который работал на порошкообразном
угле; колеса были на резиновых шинах. Машина имела обтекаемую форму,
остроконечный радиатор украшало изображение змеи. Простой в обращении
автомобиль был добротно сработан, но не очень интересен по конструкции.
По-видимому, в этом мире постепенно освоили на практике необходимые
технические приемы, но не знали никаких научных основ технологии и
инженерного дела.
Они проехали по неуклюжему стальному мосту к Лонг-Айленду - в этом
мире здесь тоже жили люди состоятельные. Несмотря на тусклый свет масляных
фар, водитель не снижал скорости. Дважды они чуть было не врезались в
другие машины: никаких дорожных знаков, конечно, не было, не было и
водителей, которых волновала бы проблема безопасности движения. Характер
государственного управления, уличное движение... Все это несколько
напоминало Францию, если не считать, конечно, те редкие периоды, когда там
приходил к власти какой-нибудь Генрих Наваррский или Шарль де Голль. И
даже в собственном ХХ веке Эверарда Франция оставалась в большой мере
кельтской. Он никогда не был поклонником многословных теорий о врожденных
расовых качествах, и все же традиции, столь древние, что вошли в плоть
народа, имели какое-то значение. Западный мир, где главную роль стали
играть кельты, а народы германского происхождения сведены до положения
небольших этнических групп... да, если вспомнить Ирландию его времени или
племенные распри, фактически приведшие к поражению восстания галлов
Верцингеторикса... но как насчет Литторна? Минутку, Минутку! В период
раннего средневековья его мира Литва была могущественным государством; она
долго сдерживала немцев и поляков и даже не принимала христианства до
пятнадцатого века! Если бы не соперничество немцев, литовское владычество
легко могло бы распространиться на Восток...
Несмотря на политическую нестабильность кельтов, здешний мир состоял
из больших государств, здесь было меньше отдельных стран, чем в мире
Эверарда. Это говорило о более древней цивилизации. Если западная
цивилизация его мира родилась из умирающей Римской империи, примерно в 6ОО
году нашей эры, кельты в мире, где они сейчас находились, должны были
вытеснить римлян в более раннюю эпоху.
Эверард начал понимать, что произошло с Римом, но пока оставил свои
умозаключения при себе.
Машины подъехали к широким, украшенным орнаментом воротам в длинной
каменной стене. Шоферы что-то сказали двум вооруженным стражам, одетым в
ливреи и тонкие стальные ошейники рабов. Через минуту машины уже мчались
мимо лужаек и деревьев. В дальнем конце аллеи, почти у самого берега стоял
дом. Эверарду и Ван Сараваку жестами приказали выйти из машины и повели их
к входу.
Это было деревянное строение, не имевшее определенной архитектурной
формы. В свете газовых ламп у подъезда можно было разобрать, что оно
раскрашено яркими полосами разного цвета, а конек крыши и венцы бревен
вырезаны в виде драконьих голов. Совсем близко слышался шум моря, и в
свете луны на ущербе Эверард разглядел стоящее у берега судно, по-видимому
грузовое, с высокой трубой и носовым украшением.
Окна светились желтым светом. Раб-дворецкий провел их внутрь. На полу
холла лежал пушистый ковер, стены были отделаны темными резными панелями.
В конце холла находилась гостиная, уставленная мягкой мебелью. Стены
украшали несколько картин весьма традиционного стиля, весело трещало пламя
в огромном, сложенном из камня камине.
Саоранн ап Сиорн сидел в одном кресле, Дейдра - в другом. Когда они
вошли, она отложила книгу и поднялась с улыбкой на губах. Генерал курил
сигару и взглянул на них весьма сердито. Он прорычал несколько слов, и
охрана исчезла. Дворецкий внес поднос с бутылками, и Дейдра пригласила
патрульных присесть.
Эверард отпил из своего бокала - это оказалось великолепное
бургундское вино - и прямо спросил:
- Зачем мы здесь?
Дейдра дразняще улыбнулась.
- Думаю, вам будет здесь приятнее, чем в тюрьме.
- Конечно. Кроме того, здесь гораздо красивее. Но я все-таки хочу
знать. Нас освободили?
- Вас...
Она заколебалась, подыскивая подходящий дипломатичный ответ, но
присущая ей искренность, по-видимому, взяла верх.
- Мы рады принимать вас здесь у себя, но вы не должны покидать это
поместье. Мы надеемся, что сумеем убедить вас помочь нам. Вы будете щедро
вознаграждены.
- Помочь? Как?
- Научив наших мастеров и друидов делать такое же волшебное оружие и
такие же волшебные повозки, как ваши.
Эверард вздохнул. Объяснять было бесполезно. В этом мире не было
орудий, чтобы сделать орудия, необходимые для производства нужных им
предметов, но как объяснить это людям, которые верят в колдовство?
- Это дом вашего дяди? - спросил Эверард.
- Нет, мой собственный, - ответила Дейдра. - Я единственный ребенок.
Мои родители были очень богаты и знатны. Они умерли в прошлом году.
Ап Сиорн выговорил несколько слов, будто отрубил их. Дейдра перевела.
Лицо ее стало озабоченным.
- История вашего прибытия известна уже всему Катувеллаунану, а значит
и иностранным шпионам тоже. Мы надеемся, что сможем вас здесь от них
спрятать.
Эверард вспомнил, какие штуки в его собственном мире откалывали
страны Оси и союзные державы в маленьких нейтральных странах вроде
Португалии, и внутренне содрогнулся. Люди, доведенные до отчаяния
приближающейся войной, очевидно, не будут столь гостеприимны, как
афаллоняне.
- В чем заключается конфликт, о котором вы мне говорили? - спросил
он.
- Речь, конечно, идет о контроле над Айсенийским океаном. В
частности, над группой богатейших островов, которые мы называем Инис ир
Лионнах.
Плавным движением Дейдра поднялась с кресла и показала на глобусе
Гавайи.
- Видите ли, - продолжала она тоном старательной ученицы, - как я уже
говорила, Литторн и западные союзники (включая нас) истощили друг друга в
войнах. Основные же могущественные державы сегодня - Хай Бразил и
Хиндурадж. Они постоянно ссорятся, захватывают новые земли. В их ссору
втягиваются и маленькие государства, потому что тут вопрос не только в
престиже, но и в том, какая система лучше: монархия Хиндураджа или
теократия солнцепоклонников Хай Бразил.
- Могу я спросить, какова ваша религия?
Дейдра поморщилась. Вопрос явно показался ей ненужным.
- Более образованные люди считают, что существует Великий Баал,
который создал всех меньших богов, - наконец ответила она. - Но,
естественно, мы придерживаемся и древних культов и чтим также
могущественных богов других стран, например в Литторне - Перхунаса и
Чернобога, в Симберленде Вотана, Аммона, Браму, Солнце... Лучше не
испытывать их терпения.
- Понятно.
Ап Сиорн предложил им сигары и спички. Ван Саравак затянулся и
сердито сказал:
- Черт, почему эта история изменилась именно по такой линии, что я не
знаю здесь ни одного языка?
Потом лицо его просветлело.
- Но мне легко даются языки, даже без гипноза. Я попрошу, чтобы
Дейдра взялась учить меня.
- И тебя и меня, - сразу же сказал Эверард. - Но послушай, Ван...
Он быстро пересказал ему содержание разговора.
- Гм-м...
Молодой человек потер подбородок.
- Хорошего мало, а? Конечно, если только они дадут нам добраться до
скутера, мы легко ускользнем. Почему бы не сделать вид, что мы согласны
помочь?
- Не такие уж они дураки, - сказал Эверард. - Они могут верить в
чудеса, но не в такое неограниченное бескорыстие.
- Странно, что при подобной отсталости в области интеллектуальной им
известны двигатели внутреннего сгорания.
- Нет. Это как раз вполне понятно. Поэтому я и спросил их о религии.
Она всегда была чисто языческой: даже иудаизм - и тот исчез, а буддизм не
имеет большого влияния. Как доказал еще Уайтхэд, средневековые
представления о едином всемогущем боге дали толчок науке, внушив понятие о
существовании законов природы. А Льюис Мэмфорд добавил, что ранние
монастыри были, вероятно, первыми изобретателями часового механизма. Это
было очень нужное изобретение в связи с необходимостью собираться на
молитву. В здешний мир часы пришли, кажется, значительно позже.
Эверард горько улыбнулся, скрывая за улыбкой грусть.
- Странно говорить об этом. Уайтхэда и Мэмфорда никогда не было. И
