сожалению, они вряд ли могли привести мир к лучшему будущему.
Он настроил программатор на двадцатый век, склад Компании
технологических исследований - хорошее, скрытое от глаз место, где можно
материализоваться без опаски. Оттуда они пойдут к нему домой и уж потом
начнут развлекаться.
- Надеюсь, ты успел попрощаться со всеми своими здешними красотками?
- посмеиваясь, спросил Эверард.
- О да, и уверяю тебя, весьма любезно. Поехали скорей. Ты тут завяз,
будто в патоке на Плутоне. К твоему сведению, эту машину не требуется
гнать к дому веслами.
Эверард пожал плечами и включил главный тумблер. Гараж исчез из виду.
2
От неожиданности они на какую-то секунду замерли на месте. Все
замелькало перед их глазами. Они материализовались в нескольких дюймах от
поверхности земли - скутер был сконструирован так, что не мог вдруг
появиться внутри твердого объекта, - поэтому машина ударилась о мостовую с
такой силой, что патрульные чуть не вывихнули себе челюсти. Они очутились
на месте, напоминавшем площадь. Рядом шумел фонтан, его каменные стенки
были украшены резными виноградными гроздьями. От площади отходили улицы,
застроенные квадратными зданиями из кирпича или бетона от шести до десяти
этажей в высоту. Эти дома совершенно диких расцветок были украшены грубым
лепным орнаментом. Мимо проезжали неуклюжие коробки-машины абсолютно
неизвестной им марки. На площади толпилась масса народу.
- Боги - хранители Патруля! Где мы?
Эверард уставился на приборы. Нет, все было правильно. Скутер
приземлился в Манхэттене 23 октября 196О года в 11.3О утра и точно в
пространственных координатах склада. Но порывистый ветер бросал им в лицо
пыль и сажу, пахло дымом печных труб и...
Ван Саравак выхватил звуковой станнер. Толпа пятилась от них, крича
на каком-то непонятном языке. Люди здесь были самые разные: и высокие
круглоголовые белые с рыжими волосами, и американские туземцы, и
полукровки всех мастей. Мужчины одевались в свободные цветные блузоны,
шотландские юбки и в какие-то, похожие на шотландские, шапки; на ногах -
ботинки и чулки до колен. Прически здесь носили длинные, так же как и усы.
На женщинах были пышные юбки до лодыжек. Волосы они укладывали в косы
вокруг головы и прятали под капюшоны плащей. Независимо от пола, здешние
жители носили массивные браслеты и ожерелья.
- Что случилось? - прошептал венерианин. - Где мы?
Эверард сидел, напрягшись. Его мозг лихорадочно работал на пределе,
вызывая картины всех веков, где он побывал или о которых читал.
Промышленная цивилизация? - автомобили эти смахивали на паровые - но
почему тогда радиаторы такой острой формы и с такими носовыми украшениями?
Уголь в качестве топлива? Или эпоха восстановления после ядерной войны?
Тоже нет, при чем тут тогда эти шотландские юбки, да и речь не английская!
Ничего не сходилось. Такой эпохи просто не было!
- Скорей поехали отсюда!
Руки Эверарда уже легли на панель управления, когда на него прыгнул
какой-то высокий мужчина. Они вместе рухнули на тротуар - в ход пошли ноги
и кулаки. Ван Саравак выстрелил, кто-то упал без сознания, но его самого
схватили за руки сзади. Толпа навалилась на них обоих, и все смешалось в
сознании Эверарда. Он смутно помнил, как сквозь людскую массу пробились
несколько человек со сверкающими медными пластинами на груди и в шлемах,
подняли его на ноги и защелкнули наручники на запястьях. Затем их с Ван
Сараваком обыскали и впихнули в большую закрытую машину. "Черные вороны"
одинаковы во все века и эпохи.
Окончательно он пришел в себя только в сырой и холодной камере с
забранной железной решеткой дверью.
- Черти в адском пламени!
Венерианин плюхнулся на деревянный топчан и закрыл лицо руками.
Эверард стоял у двери, выглядывая наружу. Он смог увидеть только
узкий зал с бетонными стенами и камеру на другом его конце. Оттуда через
решетку на них смотрело типично ирландское лицо человека, кричавшего
что-то непонятное.
- Что происходит?
Стройное тело Ван Саравака задрожало.
- Не знаю, - медленно сказал Эверард. - Просто не знаю. Наша машина
времени устроена так, что ею может управлять совершенный дурак, но мы,
вероятно, все же еще большие дураки, чем те, на которых она рассчитана.
- Такого места нет на свете, - сказал Ван Саравак в полном отчаянии.
- Сон?
Он ущипнул себя за руку и выдавил грустную улыбку. Губа у него была
разбита и уже стала опухать, на скуле начал проступать грандиозный синяк.
- Логически рассуждая, друг мой, щипок не может служить
доказательством реальности, но есть в нем что-то обнадеживающее.
- Лучше бы не было, - сказал Эверард.
Он затряс металлические перекладины с такой силой, что они зазвенели.
- Послушай, может быть, мы действительно неправильно произвели
настройку? Есть ли такой город на Земле? - а в том, что это Земля, я, по
крайней мере, уверен. Пусть не город, а никому не известное захолустье!
- Я такого не знаю.
Эверард полностью расслабился, как его учили в Академии, заставляя
свой мозг работать с полной отдачей. В свое время он изучал историю всех
веков, даже тех, в которых никогда не был, причем настолько тщательно, что
имел полное право претендовать на присуждение ему ученой степени доктора
философии, и даже не единожды.
- Нет, - сказал он в конце концов. - Нечто среднее между белыми
брахицефалами в шотландских юбках и индейцами, разъезжающими в паровых
автомобилях, - ничего подобного никогда не было.
- Координатор Стантель В., - слабым голосом сказал Ван Саравак. - В
тридцать восьмом веке. Великий экспериментатор создавал колонии, в
точности воспроизводящие цивилизации прошлого...
- Не было в прошлом таких цивилизаций, - сказал Эверард. Постепенно
он начал осознавать, что произошло, и готов был продать душу дьяволу, лишь
бы это оказалось не так. Ему пришлось напрячь все силы, чтобы не завопить
и не разбить голову о стенку.
- Придется подождать, что будет дальше, - сказал он безжизненным
тоном.
Полисмен (Эверард предполагал, что они находятся в руках закона)
принес им пищу и попытался заговорить с ними. Ван Саравак сказал, что язык
напоминает кельтский, но что он понял лишь несколько отдельных слов. Пища
была недурна.
К вечеру их отвели в умывальную, и они привели себя в порядок под
дулами пистолетов. Эверард внимательно осмотрел оружие: восьмизарядные
револьверы и длинноствольные винтовки. Газовые светильники в виде
переплетающихся лоз и змей освещали помещение. Характер удобств, оружия, а
так же запахи заставляли предполагать уровень техники примерно начала
девятнадцатого века.
По пути в камеру он заметил несколько букв на стенах. По начертанию
они безусловно относились к семитическим, но хотя Ван Саравак знал
древнееврейский, он не смог прочитать ни слова.
Вновь запертые в камеру, они наблюдали, как ведут мыться других
заключенных: на удивление веселую толпу бродяг и пьяниц.
- Кажется, мы удостоены особого внимания, - заметил Ван Саравак.
- Ничего удивительного, - сказал Эверард. - Интересно, как бы ты
поступил с двумя неизвестными, явившимися из ниоткуда и применившими
неизвестное оружие?
Ван Саравак повернулся к нему и спросил с несвойственной ему
угрюмостью:
- Ты думаешь то же, что и я?
- Возможно.
Венерианин скривил рот, в его голосе послышался ужас.
- Другая линия времени. Кому-то все же удалось изменить историю.
Эверард кивнул.
Ночь они провели плохо, хотя сон был бы истинным благодеянием:
во-первых, из других камер раздавался шум - дисциплина здесь, видимо,
хромала на обе ноги, - во-вторых, в постелях оказалось достаточно клопов.
Позавтракали они словно в тумане, потом им опять разрешили умыться и
побриться безопасными бритвами, довольно похожими на современные. Затем
стража из десяти человек отвела их в какой-то кабинет и неподвижно застыла
у стен.
Патрульных усадили у стола, и они стали ждать. Мебель здесь была
такой же полузнакомой-получужой, как и все остальное, и это действовало на
нервы. Только через некоторое время появилось большое начальство.
Их было двое: седой краснощекий мужчина в доспехах и зеленом мундире,
вероятно, шеф полиции, и худощавый с жесткими чертами лица полукровка -
тоже седой, но с черными усами, одетый в голубой мундир и в шерстяную,
надвинутую на лоб шапочку. Слева на груди у него блестела золотая бычья
голова, очевидно, воинский знак достоинство, но это впечатление нарушали
тонкие волосатые ноги, торчавшие из-под шотландской юбки. За ним следовали
двое молодых людей, вооруженные и одетые почти как он. Когда человек сел,
они встали за его спиной.
Эверард наклонился и прошептал:
- Могу спорить, что это - военные. Кажется, мы представляем интерес.
Ван Саравак слабо кивнул.
Шеф полиции с важностью откашлялся и что-то сказал... генералу?
Последний нетерпеливо что-то буркнул в ответ и обратился к пленникам. Он
выкрикивал слова отчетливо, и это помогло Эверарду уловить фонемы, но тон
генерала не предвещал ничего хорошего.
Каким-то образом надо было установить контакт. Эверард указал на
себя.
- Мэнс Эверард, - сказал он.
Ван Саравак последовал его примеру и тоже представился.
Генерал заерзал на стуле и стал совещаться с шефом полиции.
Повернувшись к пленникам, он резко сказал:
- Irn Cimberland?
- Но спикка да инглиз, - ответил Эверард.
- Gothland? Svea? Nairoin Teutonach?
- Эти названия, если только это названия, похожи на германские, -
прошептал Ван Саравак.
- Так же, как и наши имена, если ты прислушаешься повнимательней, -
сухо ответил Эверард, - может быть, они решили, что мы - германцы.
- Шпрехен зи дойч? - Лицо генерала не выразило понимания. - Талер, ни
свенск? Нидерландск? Денск тунга? Парле ву франсэ? Ох, черт побери, абла
устед эспаньоль?
Шеф полиции снова откашлялся и указал на себя.
- Кадвалладер Мак Барка, - сказал он. - Генерал Цинит ап Сиорн.
Или по крайней мере так англо-саксонский мозг Эверарда уловил
звучание этих слов.
- Кельтский, точно, - сказал он, чувствуя, что весь взмок от пота. -
Но чтобы проверить окончательно...
Он вопросительно указал на нескольких человек у стены и получил в
награду такие имена, как Гамилькар ап Ашур ир Катхлан и Финн О'Картиа.
- Нет... Здесь явно есть и семитический элемент. К тому же это
соответствует буквам, написанным на стенах тюрьмы.
Ван Саравак облизнул пересохшие губы.
- Попробуй классические языки, - хрипло предложил он. - Может, нам
удастся установить тот момент, когда история сошла с ума.
- Loquerisne latine?
Они молча смотрели на него.
- Хеллена?
Генерал ап Сиорн дернулся, подул себе в усы и сузил глаза.
- Hellenach? - насторожился он. - Irn Parthia?
Патрульный покачал головой.
- По крайней мере, они слышали о греках, - медленно проговорил он.
Эверард сказал еще несколько слов по-гречески, но никто не знал этого
языка.
Ап Сиорн приказал что-то одному из своих людей, который поклонился и
вышел. Наступило долгое молчание.
Эверард почувствовал, что перестает бояться за себя. Он попал в
скверное положение, мог скоро умереть, но что бы с ним ни случилось, это
было до смешного несущественно в сравнении с тем, что произошло со всем
миром.
Боже великий! Со всей Вселенной!
Он не мог осознать этого до конца. Он ясно представлял себе землю,
которую знал: просторные равнины, высокие горы, горделивые города. Он
