вспомнил своего отца в гробу и то, как в детстве отец подбрасывал его
высоко в воздух и смеялся, глядя на него снизу вверх. И мать... Родители
прожили вместе хорошую жизнь.
Он вспомнил девушку, с которой вместе учился в колледже: самую
прелестную девушку из всех, каких парень может быть удостоен чести
провожать домой под дождем; и Берни Ааронсона, пиво, табачный дым и ночные
разговоры; Фила Брэкни, который выволок его из грязи во Франции, когда
пулеметы перепахивали изрытое снарядами поле; Чарли и Мэри Уиткомб в
викторианской Англии, крепкий чай и раскаленные угли в камине; Кейта и
Синтию Денисон в отделанном хромированной сталью гнездышке в нью-йоркском
небоскребе; Джека Сандовала в желто-коричневых горах Аризоны; собаку,
которую он однажды завел; суровые песни Данте и громоподобные звучания
шекспировских строк, величие собора в Йорке и мост у Золотых Ворот; боже,
целую человеческую жизнь и жизнь миллиардов людей, которые трудились,
терпели лишения, плакали, смеялись и уходили в землю, чтобы на их место
пришли сыновья...
Ничего этого никогда не было.
Он тряхнул головой, ошеломленный несчастьем, так и не осознавая до
конца, что же произошло.
Солдаты вернулись с картой и расстелили ее на столе. Ап Сиорн сделал
повелительный жест рукой, и Эверард с Ван Сараваком склонились над ней.
Да, это была Земля в меркаторовой проекции, но память подсказывала
им, что карта довольно приблизительна.
- Ты можешь прочесть эти названия, Ван?
- Могу только попытаться - здесь много букв древнееврейского
алфавита, - сказал венерианин. Он начал читать названия вслух. Ап Сиорн
сварливо поправлял его.
Северная Америка до Колумбии называлась Инис ир Афаллон, по всей
видимости - одна страна, разделенная на штаты. Южная Америка была большим
государством, Хай Бразил; там же было несколько меньших стран, чьи
названия напоминали индейские. Австралазия, Индонезия, Борнео, Бирма,
восточная Индия и добрая половина тихоокеанских островов принадлежали
Хиндураджу. Афганистан и остальная Индия назывались Пенджабом.
Литторн простирался далеко на территорию Европы. Британские острова
назывались Бриттис; Франция и Нидерланды - Галлис; Иберийский полуостров -
Солтан. Центральная Европа и Балканы были разделены на множество мелких
государств, названия некоторых из них имели, по-видимому, гуннское
происхождение. Над Швейцарией и Австрией было написано - Хельвети; Италия
называлась Симберлендом; посередине Скандинавии проходила граница: Свеа на
севере и Готланд на юге. Северная Африка, очевидно, была конфедерацией от
Сенегала до Суэца, подходила почти к самому экватору и называлась
Картагалан; южная часть континента была разделена на более мелкие страны,
имевшие в большинстве своем чисто африканские названия. Ближний Восток
состоял из Парфии и Аравии.
Ван Саравак оторвался от карты. В его глазах стояли слезы. Ап Сиорн
выкрикнул вопрос и помахал пальцем около карты. Он хотел знать, откуда
они.
Эверард пожал плечами и указал на небо. Единственное, чего он не мог
сказать, это правды. Они заранее договорились с Ван Сараваком утверждать,
что прибыли с другой планеты, благо в этом мире еще не знали космических
кораблей.
Ап Сиорн что-то сказал шефу полиции, который кивнул и ответил ему.
Пленников снова отвели в камеру.
3
- И что дальше?
Ван Саравак опустился на топчан и уставился в пол.
- Надо подлаживаться, - хмуро сказал Эверард. - Любым путем нужно
добраться до скутера и бежать отсюда. На свободе разберемся, что к чему.
- Но что случилось?
- Говорю тебе, не знаю! На первый взгляд можно сделать такое
предположение: что-то произошло с греко-римлянами и власть перешла к
кельтам. Но я понятия не имею, что именно случилось.
Эверард мерил камеру шагами. ему было горько, но решение уже
созревало.
- Вспомни основополагающую теорию, - сказал он. - События являются
результатом комплекса явлений. Не существует одной-единственной причины,
могущей повлиять на будущее. Вот почему так трудно изменить историю. Если
я вернусь, скажем, в средние века и застрелю одного из голландских предков
Франклина Рузвельта, он все равно родится в девятнадцатом веке, потому что
он и его гены происходят от целого мира его предков. Вступает в действие
компенсация. Но время от времени, конечно, возникают ключевые ситуации.
Какое-нибудь событие может явиться узлом многих событийных линий, и тогда
его исход станет решающим для будущего в целом. Кто-то неизвестно почему и
каким образом вмешался в такое ключевое событие в далеком прошлом.
Нет больше моего города, - прошептал Ван Саравак. - Ни каналов в
голубых сумерках, ни веселых пирушек с девушками, ни... ты знаешь, что на
Венере у меня осталась сестра?
- Заткнись! - почти выкрикнул Эверард. - Я знаю. К черту все это.
Сейчас надо думать, что можно сделать.
- Послушай, - продолжал он через минуту, - ни Патруля, ни данеллиан
больше нет. (Не спрашивай меня, почему я сказал "нет", а не "никогда не
было", почему мы впервые возвращаемся из прошлого и находим изменившееся
будущее. Я не понимаю парадоксов изменчивого времени. С нами просто это
случилось в первый раз, вот и все.) Как бы то ни было, отделения Патруля,
существовавшие в ареалах до ключевого момента, наверняка уцелели. Должно
остаться несколько сот агентов, на которых мы можем рассчитывать.
- Если нам удастся к ним вернуться.
- Только тогда мы сможем обнаружить, в чем заключается этот ключевой
момент, и попытаться прекратить вмешательство в историю. Мы должны сделать
это!
- Прекрасная мысль. Но...
Снаружи раздались шаги. В замке повернулся ключ. Пленники отпрянули.
Затем внезапно Ван Саравак принялся раскланиваться, расшаркиваться и
расточать улыбки. Даже Эверард чуть не раскрыл рот от изумления.
Девушка, вошедшая в камеру в сопровождении трех солдат, была
потрясающе красива. Высокого роста, с массой золотисто-рыжих волос,
спускающихся ниже плеч до тонкой талии, она словно собрала в себе красоту
всех поколений ирландок, живших на земле. На прекрасном лице сияли
огромные светло-зеленые глаза. Длинное белое платье облегало фигуру, будто
созданную для того, чтобы стоять не здесь, а на стенах Трои... Эверард еще
раньше обратил внимание, что в эту эпоху пользовались косметикой, но
девушка прекрасно обходилась без нее. Он даже не заметил золота и
драгоценных камней ее украшений и стражников за ее спиной.
Она застенчиво улыбнулась и сказала:
- Вы меня понимаете? У нас решили, что вы знаете греческий.
Она говорила скорее на классическом, чем на современном языке.
Эверард, однажды работавший в Александрии, понимал ее, несмотря на акцент,
если внимательно смотрел ей в лицо, не смотреть на которое было трудно в
любом случае.
- О да, конечно! - ответил он. Слова наскакивали одно на другое,
торопясь выстроиться во фразы.
- На каком это языке ты бормочешь? - спросил Ван Саравак.
- На древнегреческом, - сказал Эверард.
- Ну конечно, как же иначе! - простонал венерианин, казалось,
забывший о своем недавнем отчаянии. Глаза его сияли.
Эверард представил себя и своего товарища. Девушка тоже сказала свое
имя: Дейдра Мак Морн.
- О нет, - простонал Ван Саравак, - это уж слишком, Мэнс, научи меня
греческому, быстро!
- Замолчи, - сказал Эверард. - Сейчас не до шуток.
- Ну хорошо, а разве я не могу тоже заняться ею всерьез?
Эверард перестал обращать на него внимание и пригласил девушку
присесть. Он сел рядом с ней на койке, а несчастный Ван Саравак кружился
вокруг них, не находя себе места. Стража держала оружие наготове.
- Разве на греческом еще говорят? - спросил Эверард.
- Только в Парфии, и там он сильно исковеркан, - сказала Дейдра. - Я
изучаю классический период, помимо других занятий. Саоранн ап Сиорн - мой
дядя, и он попросил меня попробовать говорить с вами по-гречески. В
Афаллоне немногие знают аттический язык.
- Я... - Эверард едва удержался от глупой улыбки, - весьма
признателен вашему дяде.
Она серьезно посмотрела на него.
- Откуда вы? И как получилось, что из всех существующих языков вы
говорите только на греческом?
- Я говорю и по-латыни.
- Латынь?
Она нахмурилась, вспоминая.
- О, язык римлян, да? Боюсь, что у нас почти никто не знает о нем.
- Мы вполне обойдемся греческим, - твердо сказал Эверард.
- Но вы не ответили мне, откуда вы, - повторила она настойчиво.
Эверард пожал плечами.
- Нас приняли не очень-то любезно, - намекнул он.
- Очень жаль, - она, видимо, говорила искренне. - Но наш народ так
легко приходит в волнение. В особенности сейчас, когда такое напряженное
международное положение. И когда вы появились прямо из воздуха...
Эверард кивнул. Международное положение? Это звучало достаточно
знакомо и достаточно неприятно.
- Что вы имеете в виду? - спросил он.
- Неужели вы не знаете? Хай Бразил и Хиндурадж на грани войны, и мы
не знаем, чем все это кончится... Трудно быть маленькой страной.
- Маленькой страной? Но я видел карту. Афаллон показался мне
достаточно большим.
- Мы истощили свои силы еще двести лет назад, во время великой войны
с Литторном. Сейчас ни один из штатов нашей конфедерации не может прийти к
соглашению с другими по вопросам общей политики.
Дейдра взглянула ему прямо в глаза.
- Как объяснить, что вы этого не знаете?
Эверард проглотил комок в горле и сказал:
- Мы из другого мира.
- Что?
- Да. С планеты (нет, по-гречески это значит - спутник)... С
небесного тела, вращающегося вокруг Сириуса. Так мы называем некую звезду.
- Но... что вы говорите? Целый мир, вращающийся вокруг звезды? Я вас
не понимаю.
- Разве вы не знаете? Звезды - это те же солнца.
Дейдра отшатнулась и сделала пальцем какой-то знак.
- Великий Баал, защити нас, - прошептала она. - Или вы сумасшедший,
или... Звезды прикреплены к кристаллической сфере...
Нет, это невозможно!
- Какие из движущихся звезд вы можете видеть? - медленно спросил
Эверард. - Марс, Венеру и...
- Я не знаю этих названий. Если вы имеете в виду Молоха, Ашторет и
остальных, то это, конечно, такие же миры, как наш, и они также вращаются
вокруг своего солнца. На одном живут души мертвых, другой - прибежище
ведьм, третий...
Все это и паровые автомобили!
Эверард улыбнулся дрожащими губами.
- Если вы мне не верите, то как вы считаете, кто я?
Дейдра оглядела его своими большими глазами.
- Я думаю, вы оба - волшебники, - сказала она.
На это нечего было ответить. Эверард задал еще несколько
беспредметных вопросов, но узнал только, что город этот называется
Катувеллаунан и что он является центром торговли и промышленности. Дейдра
определила его население в два миллиона человек, а всего Афаллона - в
пятьдесят миллионов, но точнее сказать не могла. Перепись населения здесь
не производилась.
Судьба патрульных тоже оставалась весьма неопределенной. Скутер и
остальные их вещи забрали военные, но никто не осмелился даже дотронуться
до них, и сейчас шла горячая дискуссия: что же делать с пленными дальше. У
Эверарда создалось впечатление, что все управление этим государством, в
том числе его военными силами, зависит от личных амбиций и проходит в
постоянных спорах, представляя собой довольно плохо организованный
процесс.
Афаллон - это очень непрочная конфедерация бывших самостоятельных
