спортсменом -- он может сражаться в крикете или в футболе. Но он
будет сражаться, он будет соперничать, ему нужен кто-то, кому
бросить вызов. Здесь или там, но сражение должно произойти,
чтобы удовлетворить его. Вот почему по мере развития
цивилизации, людям обязательно должно предлагаться все больше и
больше игр. Если тип воина не занять играми, то чем он займется?
Пойдите и понаблюдайте, как люди безумствуют во время матча по
крикету, футболу или хоккею, как будто это очень серьезно, как
будто они сами участвуют в игре! Сражаются игроки, -- а
болельщики вокруг них сходят с ума. Вспыхивают драки, происходят
беспорядки. На стадионах всегда опасно, потому что тип
приходящих туда, -- это тип воина. В любой момент все может
пойти не так, как предполагалось.
Есть тип брамина, который всегда живет словами, писаниями. На
западе такого типа, как брамины, нет; но название не важно,
брамины существуют повсюду. Ваши ученые, ваши профессора -- все
университеты заполнены ими. Они продолжают работать со словами,
с символами, создавая и развивая теории, защищаясь, споря. Они
продолжают заниматься этим иногда под именем науки, иногда под
именем религии, иногда под именем литературы. Имена меняются, но
брамин продолжает свое дело.
Существуют эти четыре типа. Вы не можете построить бесклассовое
общество. Эти четыре типа сохранятся, и в результате ситуация
останется той же самой. Фрагменты могут меняться, слагаемые
можно переставлять. Утром вы можете делать одно, вечером что-то
другое, но итог всего дня останется прежним.
Я слышал о молодом ученом, отец которого был против его научных
исследований. Отец всегда считал, что это бесполезно. "Не трать
понапрасну время, -- заявил он своему сыну. -- Лучше выучись на
врача, это будет более практично и для людей полезнее. Голые
теории, абстрактные физические теории, никому не помогают". В
конце концов он убедил своего сына, и тот стал врачом.
Первый пациент, пришедший к нему, страдал пневмонией в очень
тяжелой форме. Доктор справился по своим книгам -- потому что
был абстрактным мыслителем, брамином. Он сверял то одно, то
другое. Пациент стал проявлять нетерпение, он спросил: "Долго
еще?"
Ученый, ставший теперь врачом, ответил: "Сомневаюсь, чтобы была
хоть какая-то надежда. Вы умрете. При этой болезни летальный
исход неизбежен, она неизлечима". Пациент, который был портным,
пошел домой.
А две недели спустя врач проходил мимо его дома и увидел этого
портного за работой, здорового и полного сил. "Как, вы все еще
живы? -- поразился он. -- Вы же должны были давно уже умереть. Я
сверялся с книгами, это невозможно. Как вам удалось остаться в
живых?"
"Вы сказали мне, что в течение недели мне предстоит умереть, --
объяснил портной, -- вот я и подумал: "Тогда почему бы не пожить
в свое удовольствие? Осталась всего неделя..." А моя слабость --
это картофельные блины, так что я вышел из вашей приемной, пошел
прямо в кафе и съел тридцать два картофельных блина -- и в ту же
секунду я ощутил огромный прилив сил. И теперь я в полном
порядке!"
Доктор сразу же записал в своем блокноте, что тридцать два
картофельных блина -- верное средство от тяжелых случаев
пневмонии.
Следующий пациент случайно тоже был болен пневмонией. Он был
сапожником. "Не беспокойтесь. Я только что открыл средство от
этой болезни, -- сказал ему доктор. -- Немедленно пойдите и
съешьте тридцать два картофельных блина, не меньше тридцати
двух, -- и вы будете в порядке; в противном же случае вы умрете
в течение недели".
Через неделю доктор постучался в дверь дома сапожника. Она была
заперта. "Он умер, -- сказал ему сосед. -- Ваши картофельные
блины убили его". Доктор тотчас же записал в блокноте: "Тридцать
два картофельных блина помогают портным, но убивают сапожников".
Это -- абстрактный ум. Он не может быть практичным, это --
брамин.
Вы можете изменить наружность, вы можете намалевать лицо, надеть
маску, но внутренний тип остается неизменным. Поэтому Восток не
затруднял себя революциями. Восток ждет; и те, кто на Востоке
мудр, видя происходящее на Западе, знают, что вы забавляетесь с
игрушками. Все ваши революции -- это игрушки. Рано или поздно,
вы придете к тому, что осознаете закон о "трех утром".
Что это за "три утром"? Должно быть, ученик задал вопрос Чжуан
Цзы, потому что, когда кто-нибудь упоминал революцию или
переворот, Чжуан Цзы хохотал и восклицал: "Закон о трех утром".
Поэтому ученик, видимо, спросил: "Что это за "три утром", о
которых ты всегда упоминаешь?"
И Чжуан Цзы пояснил:
Один дрессировщик обезьян,
придя к своим подопечным, объявил им:
"Что касается ваших бананов:
вы будете получать по три штуки утром,
и по четыре вечером".
Услышав это, все обезьяны рассердились...
Потому что раньше они получали четыре банана утром и три
вечером. Ясное дело, они рассвирепели! "Ты что это выдумал?! Мы
всегда получали четыре банана утром, а теперь ты заявляешь:
"Три". Мы такого не потерпим".
Тогда дрессировщик предложил:
"Ладно, тогда
оставим по-прежнему:
по четыре банана утром,
и по три вечером".
Таким вариантом животные остались довольны.
В итоге все осталось по-прежнему... но обезьяны не могут
разглядеть результат. Это было утром, поэтому они могли видеть
только утро. Заведенный порядок был таков: каждое утро они
получают по четыре банана, и они ожидали четырех бананов, а тут
этот человек говорит: "По три банана утром"! Он урезает порцию
на один банан. Ну как такое стерпеть! Они начали сердиться, они
взбунтовались.
Но этот обезьяний дрессировщик, надо полагать, был мудрым
человеком. Если вы не мудры, то трудно быть дрессировщиком
обезьян. Я знаю это из своего собственного опыта. Я --
дрессировщик обезьян.
Дрессировщик обезьян сказал: "Ладно, тогда не беспокойтесь. Я
буду придерживаться старого варианта. Вы получите по четыре
банана утром и по три вечером". Обезьяны были счастливы. Бедные
обезьяны! -- они могут быть счастливы или несчастны без
какой-либо на то причины. Но этот человек обладал большей
перспективой. Он мог видеть, он умел складывать четыре плюс три.
Результат был все тем же -- им выдавалось по семь бананов в
день. Как они получили их и каков был вариант, из каких
слагаемых получилась сумма, значения не имеет. Оба варианта были
одинаковы, число бананов осталось прежним, но в одном случае
обезьяны были недовольны, а в другом они были прямо-таки
счастливы.
Так работает ваш ум: вы просто продолжаете переставлять
слагаемые. При одном варианте расстановки их вы чувствуете себя
удовлетворенными, при другом вы несчастны -- а в итоге все
остается тем же. Но вы никогда не смотрите на результат. Ум не
может видеть то, что стоит за знаком равенства. Только через
медитацию можно разглядеть итог. Ум смотрит на слагаемые, на
фрагменты, он близорук, очень близорук. Поэтому, когда бы вы ни
испытывали наслаждение, вы немедленно бросаетесь в него сломя
голову, вы никогда не задумываетесь, не смотрите, а что же будет
вечером. Когда появляется наслаждение, в нем всегда сокрыты
страдание, боль. На это указывает весь ваш опыт, но вы этого не
сознаете. Страдание придет вечером, а удовольствие -- вот оно,
здесь, утром, сейчас.
Вы никогда не вглядываетесь в то, что спрятано, в то, что
невидимо, в то, что скрыто. Вы смотрите только лишь на
поверхности, и сходите с ума. Вы занимаетесь этим всю свою
жизнь. Вы попадаетесь на фрагменты, на внешность. Многие люди
приходят ко мне и говорят: "В начале, когда я женился на этой
женщине, все было прекрасно. Но счастье разрушилось в несколько
дней. Теперь все стало безобразно, теперь это -- сплошной
кошмар".
Однажды произошла автомобильная авария. Машина перевернулась и
оказалась в кювете. На земле возле нее лежал совершенно
изувеченный человек, почти без сознания. Подошел полицейский и
стал что-то заполнять в своем блокноте. "Вы женаты?" -- спросил
он этого человека.
Тот сказал: "Я разведен. О, это была самая большая неприятность
из тех, что выпадали на мою долю".
Говорят, что знающие, что такое семейная жизнь, никогда не
женятся. Но как вы можете узнать, что произойдет в браке, кроме
как заключив его? Вы смотрите на человека, на фрагмент -- на его
внешность, но часто внешность эта, когда вы позднее, после
всего, оглянетесь назад, покажется вам весьма дурной.
Цвет глаз -- что за глупость! Как ваша жизнь может зависеть от
цвета ваших или чьих-то еще глаз? Как может ваша жизнь быть
прекрасной только из-за цвета глаз? -- маленький пигмент,
достойный трех или четырех пенни. Но вы становитесь романтичны:
"О, глаза, цвет глаз". Тогда вы сходите с ума и решаете: "Если я
не женюсь на этой женщине, жизнь моя будет потеряна, я покончу с
собой".
Но вы не ведаете, что творите. Невозможно прожить цветом глаз
вечно. В течении двух дней вы привыкнете к этим глазам, и вы их
забудете. Тогда перед вами целая жизнь, во всей ее полноте. И
тогда начинается кошмар. Еще до того, как заканчивается медовый
месяц, наступает кошмар, страдание; человек в его полноте не
принимался в расчет -- ум не может видеть того, что в итоге. Он
смотрит только на поверхность, на фигуру, лицо, волосы, цвет
глаз, на походку женщины, на то, как она говорит, звук ее
голоса. Это части, но где же весь человек?
Ум ваш не может видеть результата. Ум смотрит на фрагменты,
оперирует фрагментами, и он клюет на эти фрагменты. Как только
он на крючке, то появляется итог -- итог недалек. Глаза
существуют не сами по себе, они -- часть всего человека. Если вы
попались на глаза, то дело-то иметь вам приходится со всем
человеком целиком, а не только с его глазами. И когда возникает,
проявляется это самое "целиком", рождается кошмар.
Так кто же в этом виноват? Вам стоило бы принять в расчет всего
человека полностью. Но утром ум интересуется только утром и
совершенно забывает про вечер. Хорошенько запомните -- после
каждого утра наступает вечер. Утро всегда переходит в вечер, и
ничего с этим не поделаешь, вы не можете его задержать.
Чжуан Цзы говорит:
Оба эти варианта были одинаковы --
количество бананов не изменилось,
но в одном случае обезьяны были недовольны,
а в другом они были счастливы.
Обезьяны -- это ваши умы; они не могут охватить целое. Из-за
этого наступает кошмар. Вы всегда попадаете впросак, вы все
упускаете из-за фрагмента. Если вы способны сначала взглянуть на
целое, а затем действовать, то ваша жизнь никогда не станет
адом. И тогда вы не будете беспокоиться о поверхностном, о
внешних вариантах, о расстановке слагаемых, об утре и вечере,
потому что тогда вы умеете считать -- а бананов в сумме всегда
семь. Получили вы утром четыре или три банана, не имеет значения
-- в день их всего семь.
Мне рассказывали, как маленький мальчик пришел домой из школы
очень озадаченным. "Что у тебя за проблемы?" -- спросила его
мать.
"Я запутался, -- объяснил ребенок. -- Похоже, наша учительница
сошла с ума. Вчера она сказала, что четыре плюс один будет пять,
а сегодня она нам сказала, что три плюс два получается пять.
Она, должно быть, сошла с ума, потому что когда четыре плюс один
-- это уже пять, то как могут быть пятью три плюс два?"
Ребенок не может понять, как пять может получаться разными
способами -- не существует единственного набора слагаемых,
дающих в сумме пять. Могут быть миллионы наборов слагаемых,
результатом сложения которых будет пять.
Как бы вы ни устраивали свою жизнь, чем бы они ни занимались,
религиозный человек всегда смотрит на итог, а мирской человек
всегда будет ориентироваться на фрагмент. В этом и заключается
различие. Все то, что поблизости, будет приковывать внимание
мирского человека, но он не будет видеть скрытого вдали. А
отдаленное на самом деле не столь уж и далеко, оно вот-вот
станет близким. Оно скоро произойдет. Вечер наступает быстро.
Способны ли вы разглядеть перспективу всей вашей жизни? Говорят,
