не возбуждало, от выпитого я хотела только спать.
-- Я хочу быть трезвой. Я хочу все запомнить, -- сказала я
Борису и пошла в ванную, спросив на всякий случай: -- А
постельное белье чистое?
-- Конечно! -- заверил меня Борис.
Теоретически я уже многое знала. У Натальи был
видеомагнитофон, а по Москве передавались из рук в руки
переписанные по многу раз кассеты с порнографическими фильмами.
Борис оказался опытным и нежным. Я читала в книжках по
сексологии, что должна быть прелюдия, ласки. Борис, наверное,
читал те же самые книжки. Он целовал мои грудь, живот, а я
ждала, когда же это произойдет. Я этого хотела. Правда, я
немного испугалась, когда увидела, что у Бориса это намного
больше, чем на скульптурах греческих юношей, которые я видела в
Пушкинском музее. Когда Борис стал медленно, небольшими
толчками входить в меня, я не выдержала и подалась ему
навстречу. А когда увидела кровь, спросила Бориса:
-- А йодом или зеленкой прижигать не надо?
В книгах по сексологии об этом не писали, но мать мне с
детства внушила: если оцарапаешь палец до крови, немедленно
залей йодом или зеленкой, а если сильное кровотечение, вначале
обработай перекисью. Крови было совсем немного, поэтому про
перекись я не спросила.
-- Не надо ничего прижигать, -- успокоил меня Борис. --
Дня три будешь немного чувствовать, а потом все пройдет.
-- Это ты от других девушек знаешь, с которыми спал? --
спросила я.
-- Это мне товарищи рассказывали.
Мне нравилось заниматься любовью с Борисом. Я и сейчас не
могу произнести слово "трахаться". Борис звонил мне домой и
диктовал адрес очередного приятеля. У нас никогда не было
больше трех часов. Борис тут же вынимал из старого кожаного
портфеля простыни и наволочки, сам стелил, а после сам собирал
белье и укладывал в портфель. Каждый раз белье было свежим и
пахло крахмалом.
-- Откуда каждый раз ты берешь чистое белье? -- спросила я
Бориса.
-- Как откуда? -- удивился Борис. -- Из дома.
-- А если мать хватится, -- спросила я, -- что не хватает
белья?
-- Не хватится, -- ответил Борис. -- Белья много. К тому
же в мои обязанности входит сдавать белье в прачечную.
-- А если? -- настаивала я.
-- Тогда я скажу, что это белье для нас, мы же скоро
поженимся.
Но с его женитьбой и моим замужеством ничего не
получилось. Мой отец был против. Конечно, я могла уйти из дома
и жить с Борисом и его родителями. Но его родители уже два года
ждали разрешения на выезд в Израиль, и Борис тоже собирался
уезжать после окончания консерватории. Я тогда не могла даже
представить, что могу уехать из своей страны. Сейчас я,
наверное, не была бы столь категоричной.
Учительницам надо выходить замуж, пока они не стали
учительницами и не пришли работать в школу. Обычно в школе не
больше двух-трех учителей мужчин. Остаются знакомства на улицах
и в компаниях. А компании становятся все более женскими.
На прошлом девичнике, когда Людмила сообщила, что
собирается рожать, мы перебрали всех возможных клиентов, но ни
один не подошел.
-- Если уж я собираюсь рожать и воспитывать без мужа, то
самец должен быть эталонным. И красивым, и физически мощным, и
умным, а может быть, даже и талантливым.
Такие пока не находились. Наталья после старого богатого
любовника, не могла переключиться на нормальных мужчин ее
возраста. Римма спала со всеми, кто хотел с нею спать. В школе
были двое мужчин-учителей -- преподаватель физкультуры и
завхоз. У нее не было постоянного любовника, пока на
презентации одного из новых банков, куда ее пригласил ее бывший
муж, она не познакомилась с депутатом Думы, и теперь после
каждой презентации он приезжал к Римме. Иногда, когда его жена,
известный модельер по мехам, не может быть на презентации
вместе с ним, он приглашает Римму. Ее даже несколько раз
показывали по телевизору, операторы среди тощих людей выделяли
ее, особенно, если она надевала декольтированное платье. Не
заметить ее роскошных плеч и груди было невозможно.
Я приехала первой и помогала Людмиле готовить салаты,
потом пришла Наталья и, наконец, явилась Римма в майке и
обтягивающих леггинсах.
Когда в дверь позвонили, мои подруги переглянулись, --
вроде никого больше не ждали. Людмила открыла дверь и увидела
Малого Ивана. В светлой рубашке с короткими рукавами, но с
темным галстуком, в темных брюках и хорошо начищенных черных
ботинках, он, наверное, произвел впечатление на моих девушек.
-- Простите, -- сказала Людмила, -- вы к кому?
Малый Иван молчал, кроме меня, его рассматривали еще три
молодые и привлекательные женщины.
-- Это Иван Кириллович, -- представила я его, -- начальник
аналитического центра компании, где я сейчас работаю. Не женат,
вернее, разведен и страдает от одиночества. К сожалению, я не в
его вкусе, но я надеюсь, что в нашей компании он убедится, что
есть еще женщины в русских селеньях, -- я понимала, что несу
какую-то нескладуху, и закруглилась.
-- Есть-есть, -- подтвердила Людмила. И Наталья
подобралась. Но Малый Иван смотрел только на Римму.
-- Если все в сборе, -- распорядилась Людмила, -- садимся
за стол.
Ивана посадили в центре, и пока подруги раздумывали, как
сесть, Римма села рядом с ним, наклонилась и шепотом спросила:
-- Я тебе нравлюсь?
-- Да, -- ответил Иван.
-- Ты мне тоже, -- подтвердила Римма.
Я отвлеклась, потому что думала, как избежать скандала.
Пусть Иван и Римма договорятся, но Римма не должна уводить его
с вечеринки.
-- Первый тост произносит мужчина, -- объявила Людмила.
-- За прекрасных дам! -- Иван встал. -- Я даже не знаю,
кто вы, но вы прекрасны.
-- Мы -- подруги Веры, -- уточнила Людмила.
-- Вы учительницы?
-- А у вас остался страх перед учительницами еще со школы?
-- спросила Наталья.
-- Страха не было, -- ответил Иван, -- но хотите, я
раскрою вам мальчишескую школьную тайну, о которой, может быть,
вы не знаете?
-- Хотим, -- подтвердила Наталья.
-- Каждый мальчишка, начиная с класса седьмого, мечтает
переспать со своей молодой учительницей, потому что, хотя
вокруг и много девчонок-школьниц, но они девчонки, а молодая
учительница -- это девушка со всеми прелестями.
-- И вы осуществили свою мечту? -- спросила Наталья.
-- Увы! Учительница так и осталась моей мечтой.
-- Может быть, вы здесь получите возможность осуществить
свою мечту? -- вклинилась вдруг Римма. -- Вы хотите с одной или
со всеми сразу?
-- Со всеми сразу, -- не задумываясь, ответил Иван.
Мои подруги зашлись в хохоте. Вряд ли такой разговор был
бы возможен даже пять лет назад. Менялось время, менялись и
учительницы. Я смотрела на оживленные лица своих подруг и
думала о несправедливостях судьбы. Почему умные,
привлекательные, молодые женщины, которые могли бы составить
счастье самого взыскательного мужчины, оставались одинокими? А
женясь на учительнице, мужчина все-таки имел больше шансов
получить хорошую воспитательницу детей.
Иван уже выпил, и ему снова налили, я молча отодвинула от
него стакан, завтра он мне будет нужен в своем лучшем
состоянии, потому что придется просчитывать варианты, предвидя
последствия решений на недели и месяцы, пока не будет отца.
-- Почему она вами командует, ведь вы ее начальник, а не
она? -- возмутилась Людмила.
-- Я работаю в компьютерной группе, которая не подчиняется
Ивану Кирилловичу, -- ответила я.
Я девочкам сказала, что меня взяли работать на компьютере,
это выглядело правдоподобно. Компьютерное обучение в школе
начинала я, окончив месячные курсы. Мне этого вполне хватило,
чтобы обучать школьников основам.
Ивану налили снова, но он отодвинул фужер. Наталья
включила магнитофон.
-- Дамы приглашаю кавалеров, -- тут же объявила Людмила и
пригласила Ивана. Как хозяйка квартиры, она, наверное, считала,
что имеет больше прав на гостя. Потом Иван танцевал с Натальей,
я пропустила свою очередь. Римма оттанцевала Ивана в прихожую
и, когда закончилась музыка, сообщила нам:
-- Мы покурим на площадке.
Людмила не разрешала курить в квартире. Мы начали
обсуждать поездку Людмилы в Сочи. Каждая поездка на юг
становилась задачей со многими неизвестными. Рядом была
мятежная Чечня, да и в Абхазии балансировали на грани войны. И
вдруг Наталья сказала:
-- Они не вернутся.
-- Как это? -- не поняла Людмила.
-- Как всегда, -- Наталья вздохнула. -- Их уже нет на
площадке. Римка ведет его к себе домой. Жаль. Вроде бы хороший
парнишка. Не из крутых.
Людмила вышла из квартиры и вернулась через несколько
секунд.
-- А ты права, -- сообщила она. -- Они даже не курили. Она
становится блядью.
-- Почему -- становится? -- усмехнулась Наталья. -- Она
давно ею стала.
-- Она такой родилась, -- я попыталась снять напряжение.
Напряжения, собственно, и не было, скорее наступила апатия. Так
бывает почти всегда, когда команда уже знает, что проиграла и
отыграться невозможно, во всяком случае, сегодня.
Мы молча вымыли посуду.
-- Курите, -- разрешила Людмила. Мы с Натальей выкурили по
сигарете.
-- Извините меня, что так получилось, -- сказала я.
-- Ты не виновата, -- утешила меня Людмила. -- Когда приз
один, он всегда достается одной.
-- Мне пора, сказала я.
Наталья осталась. Я вышла во двор. Джип выехал из-за угла
дома, я хотела сесть на переднее сиденье рядом с Игорем, но он
сказал:
-- Садись сзади и с левой стороны.
Игорь первым вошел в подъезд дома. Я шла за ним. Пока я
открывала дверь квартиры, он стоял спиною ко мне, наблюдая за
лестничными площадками наверху и внизу.
-- Спасибо, до свиданья, -- сказала я.
-- Мне надо кое-что тебе передать, -- сказал Игорь и
прошел за мной в квартиру. Он достал из кармана куртки
крохотный пистолет.
-- Браунинг, калибр 6,5 миллиметра, модель "Бэби",
пожалуй, наиболее маленький, но дырявит, как большой.
Я взяла пистолет, он оказался довольно тяжелым, на кожухе
проступали бывшие отметины коррозией, зашлифованные и заметные
только при внимательном рассмотрении. Я нашла дату выпуска --
1940 год.
-- Я могу получить на него разрешение?
-- Нет.
-- А если у меня этот пистолет обнаружат?
-- Отберут.
-- И все?
-- Чаще всего этим и заканчивается. И милиционерам хочется
иметь такую игрушку.
-- А если все-таки возбудят уголовное дело?
-- Получишь год условно. Твоя жизнь дороже любого
наказания. Я отстрелял, -- продолжил Игорь. -- Капсулы и порох
в патронах заменены, так что никаких осечек не будет, а
механика в прекрасном состоянии.
-- Настя дала мне игрушку с дробовым патроном для
отпугивания тинейджеров. Но из этого можно и убить. Я не хочу
этого.
-- Другой бы я не дал оружия. Но ты хорошо стреляешь. Ты
же, вроде, мастер спорта по стрельбе из пистолета?
-- Извини, только первый разряд.
-- Вполне достаточно. Я не думаю, что тебе придется его
применять, но иногда достаточно одного точного выстрела, чтобы
переломить ситуацию, и при этом не обязательно убивать. Я
договорился с тиром, ты его можешь пристрелять в любой день от
шести до семи утра или от двадцати трех до двадцати четырех
вечера.
-- Постреляю с удовольствием, -- ответила я. -- Может, уже
разучилась.
-- Чисто физическим манипуляциям человек не разучивается.
Если ты научилась ездить на велосипеде, то -- лучше или хуже --
