мужчину, и -- или сразу "да", или сразу "нет"?
-- Конечно.
-- Но ведь можно и ошибиться?
-- Но можно и поправить ошибку.
-- Я рада за тебя.
-- Я тоже.
Я достала свою электронную книжку и в деловой дневник
занесла одно слово -- "Римма". Не хотелось бы услышать от нее
совсем противоположное тому, что чувствовал Иван. Мне совсем ни
к чему очередное его разочарование, он мне нужен в хорошей
рабочей форме. А пока я должна была решить свою проблему. Я
вызвала Настю и спросила:
-- В таком виде можно идти в ресторан?
-- Можно, -- ответила Настя, -- но только миллиардеру или
мировой знаменитости. Потому что миллиардерам и знаменитостям
все можно, а тебе -- нельзя.
-- Какой выход? -- спросила я.
-- Надо заняться своей одеждой. Отец на это выделил деньги
помимо твоей периодической зарплаты.
-- Но за сорок минут эту проблему не решишь!
-- Почему же? -- не согласилась Настя. -- В комнате отдыха
есть шкаф с вещами Полины, она держала их на тот пожарный
случай, который выдался сегодня тебе. Но ее одежда на два
размера меньше твоей, а обувь -- на два размера больше.
Попробуем что-нибудь поискать...
Мы прошли в комнату отдыха. Настя открыла шкаф и выбросила
на тахту юбки и блузки.
-- Начнем с юбок, -- решила она. Выбрала две широкие юбки,
расширяющиеся внизу.
Конечно, ни одна из юбок на поясе не сошлась, я никогда не
была манекенщицей. Настя взяла ножницы, надрезала юбки на поясе
и скрепила скрепками, как скрепляют листы бумаги.
-- Даже оригинально, -- сказала она, осмотрев сделанное.
-- Надевай.
Я надела юбку, бедра и ягодицы обтянулись прохладным
нежным шелком.
-- Слишком выпирает, -- засомневалась я.
-- Если есть чему выпирать, должно выпирать. Чего
скрывать-то? Покажем товар лицом.
-- Если задницу называть лицом, -- начала я.
-- Так это и называется, -- сказала Настя. -- Не верь,
когда мужики называют глаза -- зеркалом души, я тебе об этом
уже говорила, но повторенье -- мать ученья. Конечно, они
смотрят и на лицо, но потом они всегда опускают глаза. Снимай
свою блузку и померь эту.
Я сбросила блузку, Настя критически осмотрела мой черный
лифчик.
-- Года два стираешь его? -- спросила она.
-- Пять, -- ответила я.
Я надела блузку. По-видимому, просторная на Полине, блузка
обтянула мне плечи. К тому же, под полупрозрачным сиреневым
шелком лифчик резко выделялся.
-- Сними лифчик, -- Настя посмотрела на часы.
Я сняла лифчик, надела блузку. Сквозь шелк просматривались
контуры грудей, а соски даже выпирали через шелк.
-- Очень видно...
-- Замечательно, -- ответила н. -- Грудь женщины видят
только младенцы, но потом они вырастают, и зачем же их лишать
такого удовольствия?
Настя выбрала туфли, натолкала туда бумажных салфеток,
утрамбовала большим декоративным карандашом, который больше
напоминал средних размеров дубинку.
Я надела туфли, и они оказались мне в пору. Я посмотрела
на себя в зеркало. Молодая, красивая, полная сил женщина,
правда, с чуть скучной прической. Настя распустила мои волосы
на плечи, включила фен.
-- Вечер продержится, -- пообещала она, осмотрела меня и
заключила: -- Вполне готова к употреблению!
-- У нас будет деловой разговор.
-- Вначале обязательно, а потом -- ни одна женщина не
знает, чем закончится самый деловой разговор.
-- Я знаю.
И ты не знаешь, -- ответила Настя. -- Я тебе завидую. Ты
идешь охотиться на настоящего зверя. Убей его.
-- Охотники нынче повывелись, -- ответила я почти словами
Малого Ивана. -- Остались в основном спортсмены, и то для них
важна не победа, а участие. Победил -- хорошо, не победил --
будет следующая попытка со следующей женщиной. Ты же мне это
сама говорила.
-- Не помню, -- сказала Настя. -- Но Будильник -- из
охотников.
x x x
Я вышла из офиса, как и договорилась с Заместителем,
минута в минуту. Он уже ждал меня. Когда мы входили в ресторан,
уже почти заполненный, я почувствовала себя раздетой под
взглядами мужчин. Здесь рассматривали, не скрывая, что
рассматривают.
-- Здесь всех так осматривают? -- спросила я.
-- Да, -- подтвердил Заместитель, -- потому что сюда
приводят женщин только экстра-класса.
-- Тогда им сегодня не очень повезло.
-- Наоборот, они поражены. Обычно женщины в таких местах
ростом не ниже ста восьмидесяти. Вы маленькая, но есть на что
посмотреть.
-- Об этом вы мне расскажете поподробнее.
-- Обязательно, -- пообещал Заместитель.
Столы закрывались диванными спинками, и как только сели,
мы уже никого не видели, и нас никто не видел.
-- На вас сегодня замечательный наряд, -- сказал
Заместитель. -- Почему вы не ходите так каждый день?
-- Это одежда Полины. Я не рискнула идти в ресторан в
джинсовом пиджаке.
-- Но Полина, -- начал Заместитель и замолчал, наверное,
понял, что если продолжать сравнения, то я явно проиграю
"Мисс-России-92".
-- Конечно, все узко, -- сказала я, -- юбку в поясе
пришлось надрезать и заколоть скрепками, -- я показала ему на
скрепки. -- В туфли пришлось натолкать бумаги. Подошла только
блузка, и то я стараюсь сильно не дышать, чтобы она не
расползлась по швам.
Заместитель рассмеялся.
-- Вы удивительная женщина, я никак вас не пойму...
-- То ли дурочка, то ли очень хитрая? -- подсказала я.
-- То, что вы не дурочка и что хитрая, я понял почти
сразу. Но я ничего про вас не знаю, расскажите, пожалуйста.
Подошел официант, подал карту и отошел. Заместитель
протянул мне карту и сказал:
-- Выбирайте.
Я заказала салат из крабов и устрицы, о которых только
читала в иностранных романах и не знала, какие они на вкус,
хотя Римма, у которой был более значительный ресторанный опыт,
уверяла, что их устрицы ничем не отличаются от наших
черноморских мидий. Вино я доверила выбирать Заместителю,
потому что в винах ничего не понимала и не очень любила.
-- Так расскажите о себе, -- повторил свою просьбу
Заместитель, когда еда была заказана.
-- Давайте договоримся, -- предложила я, -- говорить по
возможности правду.
-- Объясните, что такое "по возможности"? -- попросил
Заместитель.
-- Объясняю. Вы ведь в первый же день дали задание юристу
все узнать про меня. И узнали о моем неудачном замужестве с
Рапопортом и еще более неудачном с Милехиным. Вы узнали, какая
я в школе, единственное, что не удалось узнать, -- кто мой
любовник. У меня нет любовника. Теперь вы знаете обо мне все.
-- А от кого вы узнали, что я знаю...
-- Я прослушала пленку вашего разговора с юристом.
-- Кстати, о юристе. Я бы не хотел, чтобы она уходила из
компании. Она ведь переменила свое отношение к вам?
-- Переменила, -- согласилась я. -- И юрист она хороший. Я
только не уверена, что такая мощная группировка из ваших
соучеников по академии и родственников...
-- Уточните о родственниках, -- перебил Заместитель.
-- Юристка ведь жена вашего брата.
-- Брат с нею развелся уже два года тому назад, но все
равно, ведь всегда хорошо, когда в команде единомышленники.
-- Не всегда. -- не согласилась я. -- Когда собираются
единомышленники одного человека, этот человек начинает
навязывать другим свои решения. А если они не верны?
Единомышленники не всегда критичны.
-- Понятно, почему вы обновили почти наполовину совет
директоров. Но ваши единомышленники тоже ведь не критичны?
Мы ужинали и говорили. Мы даже не смотрели друг на друга,
правда, Заместитель не забывал подливать мне вина.
-- Наверное, -- согласилась я. -- Но теперь, когда создана
система противовесов, можно надеяться, что совет директоров,
вероятнее всего, примет взвешенное решение.
-- Взвешенное решение -- это почти всегда стереотипное
решение. В бизнесе иногда нужен риск. Как говорит Настя:
последним смеется тот, кто стреляет первым.
-- До нее это сказал генерал Лебедь.
-- Насколько я понимаю, приказ о вашем двухмесячном
председательстве -- уловка, чтобы вас два месяца не трогали, а
из компании вы уходить не собираетесь? -- Заместитель теперь
смотрел на меня сосредоточенно, чуть прищурив глаза, так
смотрят мальчишки, когда играют в городки: бита уже поднята,
через секунду ее метнут, чтобы выбить самую трудную фигуру.
-- Пока я дальше двух месяцев не загадываю.
-- Заглядываете, заглядываете, -- не согласился
Заместитель. -- Но неужели вы думаете, что не через два месяца,
а даже через два года вы сможете руководить компанией?
-- Конечно, смогу, -- ответила я и рассмеялась, потому что
хотела сказать "конечно не смогу", но я не заметила, что уже
довольно много выпила.
-- Я только недавно стал понимать, -- сказал Заместитель,
-- что такое "загадочная русская душа".
-- И что же это такое? -- спросила я, надеясь услышать
что-нибудь лестное о себе.
-- Отсутствие инстинкта самосохранения. Ничего не жалко.
Ничего никогда не было, а если что-то и появляется, то не
берегут. Если проигрывают, надеются на авось -- а вдруг
повезет, и снова выиграю. А если выигрывают, то не боятся
потерять. Жили ведь хуже, можно и снова так жить.
-- Можно, -- согласилась я. -- Таких, кто живет, как вы, в
России немного, два-три процента.
-- Но я и работаю, как не работают остальные девяносто
восемь процентов.
-- Очень интересно, Александр Петрович, расскажите о себе,
я ведь о вас ничего не знаю.
-- Ну, вы же слушали пленки.
-- Только одну, когда девица говорит, что она нагнулась, и
вы... И как ей было хорошо.
-- Мне тоже, -- ответил Заместитель.
А ведь поругаемся, подумала я. Мне этого очень не
хотелось.
-- Простите, -- сказала я.
-- За что? -- спросил Заместитель.
-- За все. Скажите, что вы хотите, и я все сделаю для вас.
-- Я чего-то перестаю понимать. Что вы можете сделать для
меня?
-- Все. Чего вы хотите? Когда я смотрю зарубежные фильмы
про таких молодых и честолюбивых героев, как вы, у них всегда
есть конкретная цель. Я недавно видела фильм на видео про
молодого управляющего. Он хотел стать совладельцем компании,
подставил ее, потом спас, и благородный владелец сделал его
совладельцем, к тому же дочь хозяина влюбилась в него, он на
ней женился и стал владельцем, а отец дочери, хозяин компании,
оказывается, давно хотел спокойной жизни, он оставил все зятю,
а сам уехал на ферму разводить бычков. Хотите такой вариант?
-- Для этого варианта вы должны влюбиться в меня.
-- А я влюбилась сразу, с первого взгляда, как только вас
увидела впервые в институте Склифосовского.
-- Неужели?
-- Честное слово.
-- И что же было потом?
-- Потом я поняла, что такие крутые парни на учительницах
не женятся и даже не заводят любовниц-учительниц.
-- Но вы сейчас не учительница. Вы -- исполняющая
обязанности президента компании.
-- Но психология учительницы все равно осталась.
-- Обычно я довольно быстро разбираюсь в людях, а если
женщины делают первый ход, то можно обычно просчитать, как
минимум, еще пять последующих ходов, но вас я не понимаю, --
сказал Заместитель.
-- Я учительница и умею объяснять. В следующем нашем
разговоре я вам все растолкую. Вы поймете. Когда я объясняю,
понимают даже самые тупые. Но сегодня у меня к вам просьба.
Можно я посплю? Мне надо минут пятнадцать. У меня такая
особенность. Мне надо или пятнадцать минут, или два часа, как я
