доход около 30 тысяч годовых в течение пяти лет, а по прошествии этих
пяти лет все еще можно было рассчитывать на дальнейшие поступления. Он
сказал, что постарается найти кого-нибудь (имея в виду себя), кто купит
права и заплатит за них Эллиоту сразу сто тысяч наличными.
Эллиот, пытался поднять сумму до ста пятидесяти тысяч, и Льюссон
обещал посмотреть, что сумеет сделать. Эллиот вернулся в Парадайз-Сити и
стал ждать.
В конце концов Льюссон убедил его принять сто тысяч и Эллиот,
загнанный в угол, согласился. Он получил наличные, но с этого момента
ему больше не на что было рассчитывать.
Деньги пошли на уплату части долгов. В характере Эллиота была
какая-то пагубная черта. Он просто не мог удержаться от трат. Ему
следовало бы перебраться из виллы в маленькую квартирку, следовало бы
избавиться от штата прислуги, которой он хорошо платил и которая ела как
после голодовки. Ему не следовало заказывать новый "ролле" ценой около
тридцати тысяч, пообещав заплатить потом.
Он знал, что впереди его ждет страшный крах, но как будто ничего не
мог сделать, чтобы избежать его.
В глубине его сознания вертелась мысль о самоубийстве. Когда крах
наконец наступит, говорил он себе, он проглотит бутылочку снотворных
таблеток, и конец делу.
Если конец неизбежен, решил он, надо пользоваться жизнью, пока сияет
солнце. Он снова начал принимать гостей, но его приемы не пользовались
таким успехом, как раньше, потому что он и сам стал не таким. Его
резкое, цинично-издевательское отношение к людям вызывало у них
неприятное чувство. Никто и понятия не имел о его денежных затруднениях.
Теперь все знали о протезе и о конце его карьеры в кино, но они думали,
что во времена своего успеха он отложил достаточную сумму и по-прежнему
оставался очень богатым человеком.
Но вот однажды ему позвонил директор банка, прося заглянуть к нему
для беседы. Эллиот знал, что означает этот звонок. Он явился к директору
и у них состоялся разговор. Он превысил свой счет на двадцать тысяч
долларов и директор банка, который часто играл с ним в гольф, сказал,
что, к сожалению, не может предоставить ему дальнейшего кредита.
- Правление требует от меня уменьшить этот перерасход, - сказал он. -
Что вы можете сделать. Дон?
- Положитесь на меня, я все улажу, - ответил Эллиот, зная, что ни
черта не может уладить. - Какая муха укусила ваших людей, Джек? Двадцать
тысяч - мелочь.
Директор банка согласился, но повторил, что на него нажимает
правление.
- И давайте уменьшим перерасход наполовину, Дон.
Эллиот пообещал все устроить и вышел.
"Ролле" доставили на предыдущей неделе. Это была единственная такая
машина в Сити. Эллиоту предложили ее первому, и он просто не смог
противостоять соблазну и взял ее, зная, что агент не будет слишком
нажимать на него с уплатой. Как оказалось, великолепная машина здорово
помогла ему поддержать начавший ухудшаться кредит. Стоило только
подъехать на машине к какому-нибудь магазину, или к портному, и кредит
был сразу обеспечен.
Но как-то раз его мажордом-японец сообщил, что запас джина и виски
подходит к концу, и напомнил о намечавшемся большом приеме с коктейлями
на следующий вечер. Эллиот испытал шок, когда Фред Бейли, который
заведовал винным магазином, попросил его уплатить по прошлому счету.
Эллиот изумленно смотрел на него. Он понятия не имел, что паразиты,
которых он угощал у себя, вылакали за шесть месяцев напитков на шесть
тысяч долларов. - Я пошлю вам чек, - сказал он беззаботно. - А сейчас,
Фред, мне нужны четыре ящика шотландского и пять джина, как обычно.
Доставьте их мне сегодня после обеда, хорошо?
Бейли поколебался, потом, глядя в окно на "ролле", неохотно кивнул.
Человек, имеющий такую машину, рассудил он, не может не иметь денег. -
Ладно, мистер Эллиот, но не забудьте про чек. С меня тоже спрашивают.
Теперь Эллиот понял, что его время истекло. Вернувшись на виллу, он
достал все счета, ожидающие уплаты, и провел мрачный вечер за подсчетом.
Оказалось, что он должен около семидесяти тысяч, и сюда не входила еще
цена "роллса".
Он сидел озабоченный, оглядывая роскошно обставленную гостиную. Во
времена больших заработков он накупил современных картин, дорогой
скульптуры и среди прочего, коллекцию нефрита, обошедшуюся ему тысяч в
двадцать пять. Все это он купил у Клода Кендрика, о котором я уже
упоминал. - Барни умолк, допил свое пиво и искоса посмотрел на меня. -
Вы помните, я говорил вам про Клода Кендрика?
Я ответил, что помню, и что по словам Джо, Кендрик был одним из
главных скупщиков краденого в Сити.
Барни одобрительно кивнул.
- Правильно. Я рад, что вы следили за моим рассказом, мистер
Кемпбелл. А то знаете, нет ничего хуже для человека, который держит ухо
к земле, чем говорить с глухим слушателем.
Я признал его правоту.
Сэм принес еще пива и Барни снова заговорил:
- Настало время вывести на сцену Клода Кендрика, потому что он играл
роль в краже ларриморовых марок. - Барни пододвинулся ближе к столу. -
Сейчас я опишу вам Кендрика. Это был высокий плотного сложения педераст,
примерно, лет шестидесяти, он носил плохо сидящий оранжевый парик и
мазал губы бледно-розовой помадой. Он был лыс, как яйцо и носил парик
просто ради смеха. Встречаясь с кем-нибудь из своих клиентов, он
приподнимал парик, как другие приподнимают шляпу.
- Такой уж чудной тип, понимаете, мистер Кемпбелл? Толстый, - Барни
хлопнул себя по огромному животу. - Не как я, по другому толстый,
конечное дело. Мой жир хороший, крепкий, у него же он мягкий, а это
никуда не годится. У него был длинный, толстый нос и маленькие глазки.
Заплывшее жиром лицо и длинное нюхало делали его похожим на дельфина, но
только без симпатичного выражения, свойственного дельфинам. Хотя он
выглядел комично и вел себя комично, он лучше всех разбирался в
антиквариате, драгоценностях и современном искусстве. Его галерея была
набита выдающимися предметами искусства и коллекционеры съезжались со
всего света, надеясь на выгодную покупку. - Барни ухмыльнулся. -
Покупать, они покупали, но никогда с выгодой для себя.
Помимо своего процветающего бизнеса Кендрик занимался еще и скупкой
краденного. Он стал барыгой, можно сказать, в силу обстоятельств. К нему
явились важные клиенты, желая получить какое-то особенное сокровище
искусства, которое не продавалось. Они предлагали такие большие деньги,
что Кендрик не мог устоять. Он нашел пару проворных ребят, которые
украли то, что требовалось, и коллекционеры заплатили и спрятали
купленное в свои личные музеи, куда никто кроме них не имел доступа.
Если бы вы узнали о некоторых кражах, организованных Кен-дриком, у вас
встали бы дыбом волосы. Однажды он организовал кражу бесценной вазы из
Британского музея и на этом едва не нажил себе крупные неприятности, но
это уже другая история, и сейчас я не стану о ней говорить. Я просто
хочу дать вам представление о том, как оперировал Кендрик.
Помимо перепродажи краденного, он поставлял большинству здешних
богатеев превоклассные картины и прочее. Он имел к ним подход,
вызывавший доверие. Люди посмеивались над его оранжевым париком и
косметикой, но приходили к нему и были рады выслушать его совет. У него
имелась команда красивых мальчиков, специалистов по интерьеру, и он
всегда обставлял и переделывал дома клиентов. Когда Эллиот построил
виллу, он обратился к Кендрику и тот позаботился об обстановке и сплавил
ему массу картин - если их можно так называть - плюс коллекцию нефрита и
уйму прочего добра по самым фантастическим ценам.
Эллиот решил, что прекрасно обойдется без нефрита, да и без всей
страшной мазни, покрывающей стены его гостиной, если на то пошло. Он
отчаянно нуждался в деньгах - не для оплаты счетов, им придется
подождать - а на жизнь и на уплату прислуге, и ему казалось, что это
лучший способ достать их.
После некоторых колебаний, зная, что если вы предлагаете что-нибудь
для продажи, могут пойти слухи о ваших финансовых затруднениях, он
поехал в галерею Кендрика.
***
Луис де Марни, главный продавец Кендрика, вышел навстречу Элл йоту,
когда тот появился в галерее.
Луису, стройному и гибкому, можно было дать на вид что-то между
двадцатью пятью и сорока годами. Его длинные густые волосы походили на
собачий мех, а худое лицо, узкие глаза и почти безгубый рот придавали
ему вид недоверчивой крысы.
- Ах, мистер Эллиот, как я рад снова видеть вас, - воскликнул он с
чувством. - Вам лучше? Прекрасно, прекрасно. Я был совершенно уничтожен,
когда услышал об аварии. Вы получили мое письмо? Я написал, да кто вам
не писал? Но до чего же здорово вы выглядите! Как чудесно!
- Клод здесь? - отрывисто спросил Эллиот. Он не терпел, когда на него
изливали свои чувства, особенно, если это исходило от педераста.
- Конечно, занят немного. Вы ведь знаете. Милый Клод загоняет себя в
могилу работой. Могу чем-нибудь быть полезен, что-нибудь показать вам,
мистер Эллиот? - Маленькие глазки ощупывали лицо Эллиота, безгубый рот
приоткрыл белые зубы в улыбке, не отражавшейся в глазах.
- Мне нужен Клод, - сказал Эллиот. - Поторопите его, Луис, я тоже
занят.
- Конечно, одну секундочку.
Эллиот смотрел, как он идет, грациозно покачиваясь по длинному
проходу, ведущему к приемной Кендрика. Кендрик отказывался называть
комнату, в которой он заключал все крупные сделки, офисом. В просторной
комнате с огромным окном, выходящим на океан, пышно обставленной всем
самым роскошным и дорогим из того, что имел Клод, на обтянутых шелком
стенах висели картины, стоимостью в целое состояние.
Дожидаясь, Эллиот беспокойно расхаживал по обширной галерее,
рассматривая разнообразные вещи, соблазнительно выставленные в
стеклянных витринах: он заметил несколько предметов, которые ему
захотелось купить, но он знал, что Кендрик никогда не предоставляет
кредит, даже самым значительным клиентам.
Луис, появившийся из двери, засеменил к нему жеманной походкой.
- Входите, пожалуйста... Клод так рад! Знаете, мистер Эллиот, вы нас
совсем забыли. Вы не заходили уже должно быть четыре месяца.
- Да, - Эллиот шел вслед за Луисом, глядя на его стройную спину. Они
вошли в приемную.
Клод Кендрик стоял у окна, глядя на океан. При появлении Эллиота, он
обернулся и его жирное лицо сморщилось в улыбке.
"Ну и страшилище! - подумал Эллиот. - Этот кошмарный парик. Он еще
больше разжирел!" - Дражайший Дон, - проговорил Кендрик, беря руку
Эллиота в обе свои. Эллиоту показалось, будто он сунул руку в миску с
немного теплым, влажным тестом. - Как приятно снова вас увидеть. Гадкий,
вы совсем меня забросили. Как ваша нога,, ваша бедная ножка?
- Понятия не имею, - сказал Эллиот. - Кажется забросили в топку. -
Отодвинувшись от подавляющей массивной туши Кендрика, он опустился на
диванчик в стиле Людовика XVI. - Как у вас дела?
- Неплохи, жаловаться не приходится, скажем так. Есть за что
благодарить судьбу. А вы, милый Дон, как у вас дела? - Кендрик сделал
паузу, склонив голову набок и в его маленьких глазках появилось лукавое
выражение. - Я слышал про этого отвратительного Майера. Какой ужасный
человек! Я слышал, что он даже не пожелал возобновить ваш контракт. Что
за человек! Я не продал бы ему ни единой вещи из моей прекрасной
галереи. Однажды он приходил. Поверите ли, он пытался торговаться со
мной! Есть люди, с которыми я могу иметь дело, и люди, с которыми я
просто не могу разговаривать. Они переполняют меня отвращением. Майер
