- Готовься, робя! За честь и свободу славной вольницы казацкой! -
снова зычным кликом прорезал тишину сильный голос Ермака. - Вперед!
- Во славу атамана-батьки, Ермака Тимофеича! - хором гаркнула
дружина.
И все разом устремилось по золотой глади вод.
Точно стая исполинских чаек окружила вмиг целая фаланга лодок
неуклюжее, медленно подвигающееся судно.
- Эй, вы, ночные ратники, сдавайся, што ли, не то в воду, рыбам да к
ракам на дно пойдете!.. Палить из ручниц, робя! А тамо приставляй
лестницы, да с Богом в рукопашный бой! - отчетливо гремело над затихшей
рекою.
Быстро вскинулись к плечу пищали, щелкнули курки.
- Стой! Кто в Бога верует, стой, православные! - понеслись испуганные
крики с палубы барки.
- Никак сама Ермакова дружина? - прозвучал вместе оттуда же чей-то
взволнованный вопрос.
- Верно, приятель. Атамановы люди к тебе в гости идем. Плохо нас
угощаешь, Потчуешь только, хозяинька не тароватый, - отвечал есаул Кольцо.
- Голубчики! Не признали! Палить было в вас зачали, - кричал,
надрываясь, с палубы судна тот же голос. - А не к кому другому, как к его
милости, Ермаку Тимофеичу который день по Каме плывем.
- Ой ли? Больно хитро надумано! Штой-то несуразно будто: до нас
плывете, а в нас же из пушчонки своей палить зачали... Небось, не
проведешь... Старый волк шкуру овечью надел - овцой прикинулся... Пали в
мою голову, робя! - неожиданно заключил свою речь Ермак.
- Пожди, ради Христа, малость, атаман, выслушай... Мы из пушки палили
потому, что за других приняли... Мы не вояки-стрельцы, мы люди тихие,
купецкие, именитых Строгановых гонцы... К твоей милости, атаман, с
грамоткой плыли, - звучало с палубы барки.
- От Строгановых? Из Сольвычегодска, што ли? От пермских гостей? -
изумленно спрашивал Ермак.
- Во-во... От их самых... Полну барку гостинцев тебе везем... Да и
грамоту в придачу, Василь Тимофеич, батюшка.
- Мне грамоту?.. Да ты знаешь ли кто я, купецкий посол? - все более и
более изумлялся Ермак.
- Как не знать!.. Гроза ты Поволжья, славный атаман казацкий...
Гремит про тебя слава по всей Руси...
- Вольный казак я, разбойничек удалый, человече. Голова моя оценена
на вес золота... Плаха испокон времен дожидает меня... Бабы на Москве
робят мной пугают... Ведомо ль тебе то, гонец? - ронял Ермак.
- Ведомо, все ведомо, атаман-батюшка... К твоей милости хозяева Семен
Аникич Строганов с племянниками Максимом Яковлевичем, да Никитой
Григорьевичем грамоту шлют... Челом тебе бьют на просьбишке, удалой
атаман!
- Ничего не разумею! Час от часа не легче... Не на том ли челом бьют,
што я без счета караванов загубил купецких с моими робятами? Може
откупиться от прочих разбоев ладят, штоб не трогали впредь мои молодцы
Строгановских судов? - шутил атаман.
- Прочти грамоту - все узнаешь, батюшка... Не побрезгай на палубу
подняться... Там говорить сподручнее, - предложил гонец.
- И то... Выкидывай лестницу! - смело крикнул Ермак.
- Ой, берегись, атаман!.. Не случилось бы лиха! - неожиданно подплыв
на своем струге к Ермаковой лодке шепотом молвил Никита Пан. - Не обманную
ли речь держит посланец?.. Може заманить ладит, а тамо...
- Эх, Микитушка, волков бояться - в лес не ходить, - рассмеялся
Ермак. - Любопытно больно на какой такой просьбишке солевары-купцы челом
бьют нам.
- Возьми меня с собой, атаман, - не унимался Никита.
- Ладно, ты и здеся пригодишься... Коли што случится со мной, Иван
Иваныч, ты с Волком да Мещерей судно вдребезги и помилования никому, -
приказал Ермак, сверкнув глазами во тьме.
Затем в одну минуту, по спущенной с черного судна веревочной
лестнице, Ермак ловко взобрался на палубу.
С низкими поклонами встретили его находившиеся там люди. Их было до
пятидесяти человек. Впереди всех стоял почтенного вида старик с седой
бородою. Он держал в руке грамоту.
Мигом высекли огня, и палуба осветилась. При мерцании лучины прочел
поданную грамоту Ермак.
"Могучему атаману Василию [настоящее имя Ермака - Василий; Ермаком
его прозвали в первые годы его молодости, во время того, когда он был
кашеваром в артели; Ермак - значит артельный таган, на котором варится
каша] Тимофеевичу челом бьем. Прослышаны мы про дела твои велии, от коих
слава гремит про тебя от моря до моря по всей Руси. Прослышали еще и о
том, что больно прогневал ты царя-батюшку сими делами молодецкими, не во
гнев тебе буди сказано, разбойными. И што присудил тебя великий государь,
Иван Васильевич, всея Руси, смертью лютой казнити. И наряжена погоня за
тобой. По всему по волжскому берегу стали царские рати, и на реке самой
суда наряжены за тобой. И негде укрыться тебе с дружиной твоей. А посему,
не погневись, удалый казаче, коли мы, гости-купцы Сольвычегодские, тебя
милостию просим с дружиной твоей на наши места. Положим тебе и людям твоим
жалование, да землицы, да харчи и домы, и живите на здравие, а за это
службой нашей не побрезгайте. От остяков, да вогуличей, да от татарвы из
земли соседской Югорской житья нам нет. Городишкам нашим и посадам грозят
югры да самоедь, поселы жгут, людишек полонят да разоряют. Так коли охота
будет у тебя с дружиной твоей, не побрезгай от тех югорских племен наши
земли, самим государем пожалованные, уберечь и набеги ихние отражать. А
коли не противна тебе сия грамота призывная, поспешай к нам,
батюшка-атаман, с дружиною своей.
Писал именитый купец Сольвычегодский и Угрских пограничных землиц
Семен, сын Аникиев Строганов с племянниками Максимом да Никитой".
Внимательно прочел грамоту Ермак.
Тысяча мыслей вихрем закружилась в голове атамана-разбойника.
Это было более нежели выгодное предложение.
Строгановы писали правду. Все Поволжье кишело царскими войсками,
высланными для поимки казаков. Не сегодня-завтра нужно ждать непрошенных
гостей и на самую Каму. Не рассчитал он - Ермак. Думал, берегом лишь идут
государевы дружины, а оказывается и рекою плывут они в погоню за ним. Куда
спастись? Куда скрыться? А тут именитые купцы, прославившиеся своими
богатствами по всей России, предлагают жалование и приют со всею дружиной
в своей земле.
Задумался атаман. С одной стороны, - прости-прощай привольная
разбойничья жизнь; с другой - спасенье от плахи и петли его и всех буйных,
вверенных ему самой судьбой, удальцов.
Что выбрать? Что предпочесть?
Недолго боролся Ермак.
- Спасибо за честь твоим господам, старина! - обратился он к
Строгановскому посланцу. - А только ведомо ль тебе, что по нашим станичным
обычаям должон я "круг" собрать и дело со своими молодцами решить
полюбовно? Пожди малость - ночь минует! На восходе, как пристанем к
берегу, дело обсудим, тогда тебе и ответ дам, старина.
- Благодарим покорно, - низко поклонился посол. - На мехах и парче не
побрезгай, удалый казаче!
- Спасибо на том! Вели людишкам твоим добро в струги наши сложить, а
покедова прощенья просим.
И не без достоинства поклонившись старому Елизару Васильевичу,
дворецкому Строгановых, так же быстро и ловко спустился Ермак с палубы
судна.
- Ишь ты, ровно Бова-королевич... И ни алчности в нем, ни душегубства
не видать, собой молодец, - с изумлением рассуждали люди Строгановых,
глядя вслед удаляющемуся атаману.
В ту ночь пристали к берегу разбойничьи струги. Отдохнули под тенью
Прикамских дерев молодцы, а с восходом солнца забил рукоятками ножей о дно
артельного котла младший подъесаул, и по этому звуку со всех ног кинулись
к сборному месту вольные казаки.
Ермак уже был на кругу. Мощно и сильно зазвучала его горячая речь. Он
разъяснил своей дружине всю пользу строгановского предложения плыть в
Сольвычегодск, укрыться там пока гроза минует, отвести душу победами над
кочевниками югорскими, а там далее, что Господь подаст, можно и на Волгу
опять вернуться, - говорил он вольной дружине своей.
Внимательно слушала своего атамана дружина и когда замолк звучный
голос Ермака, громким криком огласились ближайшие Прикамские леса и степи:
- Веди нас к Строгановым! Всюду пойдем за тобою!.. И в огонь, и в
воду, батька-атаман!
7. ЮГРА И ИМЕНИТЫЕ КУПЦЫ СТРОГАНОВЫ
В самый рассвет Иоанова царствования было покорено Казанское царство.
Следом за ним, почти без кровопролития, присоединен и Астраханский юрт к
короне Московской. За ними и многие Прикавказские князьки подчинились
Иоану.
В 1555 году прибыли в Москву послы от сибирского князя Едигера.
Сибирь, называвшаяся тогда Южной или Югорской землей, лежала по ту сторону
великого каменного пояса Угрских (ныне Уральских) гор, по рекам Тоболу,
Иртышу и Оби. Ее население составляли мелкие коренные племена вогулов,
остяков, самоедов, бурят и позднейших пришельцев-татар, киргиз-кайсак,
монголов, перекочевавших сюда из Азии через Алтайские горы.
Узнав о покорении главнейших татарских юртов, сибирский князь
испугался за участь своей земли. О могуществе и силе соседа - московского
царя - уже облетела крылатая весть все ханские владения. Вот почему послы
Едигера поздравили царя с завоеванием Казани и Астрахани и били челом
Иоану, прося его принять землю Югорскую (Сибирскую) под свою могучую
власть, а за это обещали платить ясак (дань) московскому государю шкурами
белок и соболей. За свою покорность просили только помогать хану в борьбе
с враждебными ему племенами. Царь принял челобитье и назначил ясак. Но
дань платилась неаккуратно. Напугавший сначала своим могуществом, опасный
сосед перестал казаться опасным Едигеру. Да при том Москва отстояла более
трех тысяч верст от Сибири и трудно было, в случае нападения врага,
рассчитывать на помощь русского царя. Вскоре постигло несчастье Едигера:
на него напал хан Киргиз-Кайсацкой орды, Кучум, происходивший из бухарской
ханской династии Шейбанитов, завоевал его царство, самого Едигера и брата
его Бекбулата убил и прочно водворил свою власть над всеми сибирскими
племенами. Кучуму дружба с русским царем не улыбалась.
- Москва далеко, - когда-когда еще надумают заглянуть сюда. Убью
царского посла, что приедет за данью и не будут мои народы платить русским
ясак, - решил Кучум и, действительно, убил посла московского, явившегося
за данью.
Порвав мирную связь с русским царем, Кучум не препятствовал
подчиненным ему диким кочевым племенам остяков, вогуличей и татар нападать
на порубежные владения русских поселенцев.
Первые поселенцы начали заселять этот Пермский край еще в XI веке.
Это были сыны сильной Новгородской вольницы. Еще в 1472 г., при великом
князе Иоане III, воевода Пермский завоевал Соликамский край, расположенный
по эту сторону Каменного Пояса и названный Великой Пермью (теперешняя
Пермская губерния). В середине XVI века здесь поселились
купцы-промышленники, Строгановы, родом из Ростовской земли.
Испокон веков Строгановы славились своими богатствами. В XV веке они
были настолько богаты, что выкупили великого князя русского, Василия
Темного, из татарского плена, за что были пожалованы огромными землями на
северо-востоке России, в Устюжском уезде и Вондакурской волости. А при
Иоане IV они перевели свою промышленность дальше на Каму. Старший тогда из
Строгановых, Григорий Аникиевич, бил челом царю в 1558 г., прося его
разрешения населять земли по реке Перми и Каме до реки Чусовой.
В своей челобитной грамоте он говорил так об этих местах: "В
восьмидесяти восьми верстах от Великой Перми, по реке Каме, по обе ее
стороны, до реки Чусовой, лежат места пустые, леса черные, реки и озера
