алмазами брошей, размером с ее растопыренную ладошку.
Бриллиантовые цепи, тонкие, как нити вышивки, свисали рядами,
подчеркивая изгибы ослепительно золотистого воротничка.
Впечатление от волос Роганды усиливали вплетенные местами
кружева и шелковые ленты всех оттенков золотого и алого. Ее
маленькие белые руки утопали в блеске удивительных крошечных
колечек.
Но Роганда не торопилась с ответом и отступила назад.
-- Зачем вы спрашиваете меня об этом? Здесь в стороне от
пересечения дорог... Никто не знает это место и не станет меня
здесь икать. Ни повстанцы, от которых я убежала с Корусканта,
ни военно начальники, которым бы хотелось вернуть все назад. Я
хочу только покоя.
Она застенчиво улыбнулась.
-- Раз уж вы зашли так далеко, может быть заглянете ко мне
в гости?
Роганда повела рукой в сторону аллеи.
-- Мои апартаменты, правда, не отличаются особой
элегантностью, на зарплату упаковщика фруктов трудно найти
что-либо подходящее, но я по-прежнему могу гордиться своим
кофе. Это, пожалуй, единственное, что осталось у меня от былого
блеска.
Кофе, подаваемое на приемах у Императора, представляло из
себя нечто особенное, Лея навсегда запомнила его вкус. Он
поставлялся со специальных плантаций соответствующих по климату
миров, экспортирующих эти сорта только для Императора, в том
числе и знаменитый Винный, известный трудностью его
выращивания. Однако путешествие среди аркад на окраину города
не очень привлекало Лею.
-- В другой раз. И все-таки мне кажется, что существует
масса других мест, где ты могла бы остановиться? -- слегка
качнув головой, еще раз поинтересовалась Лея
-- Вдали от дорог не так уж и много.
Роганда попыталась улыбнуться, отбросив прядь волос,
упавшую поперек бровей. Ее кожа отличалась чистотой, бледная,
почти белая, как у тех кто живет без солнечного света на
кораблях, в пещерах, туннелях или мирах, где жалкие лучи
солнца, просачивающиеся сквозь туманную атмосферу, поглощаются
специальными кристаллическими куполами.
-- Да и контрабандистов почти не стало. Я не знаю, что
известие о моем присутствие вряд ли порадует республиканцев.
Они слишком ненавидят имя Палпатина, и те кто не были
объединены.., так как он объединял... никогда не поймут, что
значило отказаться от такого объединения.
Лея вспомнила рассказы Люка об его службе Клану Императора
и содрогнулась.
-- Ну, а как же миры и города под управлением
самостоятельных правителей и новых диктаторов? Или миры, где
сохранили свое влияние древние аристократические династии?..
Девушка вздрогнула, как будто ветер из аллеи обдал ее
ледяным холодом вместо нестерпимого жара дрейфующих паров.
-- Многим из них я была представлена, как подарок...
Единственное, что я хочу... это забыть.
-- Что ты делала у нашего дома?
-- Я ждала вас, -- откровенно заявила Роганда. -- Мне
хотелось поговорить с вами на едине. Я узнала вас прошлой
ночью, когда ваш дройд провалился... Я надеюсь, вам удалось без
проблем снова найти дорогу? Я почти уж собралась помочь вам,
но... не знаю как и сказать. Как правило все мои попытки найти
поддержку среди тех, кто знал меня раньше при дворе закончились
плачевно. И я по опыту знаю... Мне слишком досталось, чтобы
повторять глупости тех дней.
Она отвернулась, бессмысленно крутя маленькое кольцо с
топазом на своем пальце, единственное, по всей вероятности,
украшение, оставшееся от тех дней. Лея подумала, что, возможно,
это последнее, что осталось непроданным, чтобы оплатить дорогу
сюда. Ее маленькие руки были по-прежнему белыми и беззащитными,
как попавшие в клетку птички.
-- Я обмирала от страха, что вы узнали меня прошлой ночью.
Я боялась, что вы расскажете обо всем мужу, а он другим. Я...
решила поговорить с вами лично. Попросить вас молчать, --
заключила она, посмотрев Лее в глаза.
С базарной площади донеслась волна громкой музыки.
Суетливые предприниматели начинали собирать свои товары.
Какой-то торопыга-носильщик кричал:
-- Назад, леди и джентельмены, еще поворотик и все
рухнет...
Где-то неподалеку Лея услышала приглушенный стук, как
будто там маршировали кости скелетов. Видимо, их издавал
механический ороситель, возвращающийся из ремонтной мастерской
к своим аркадам. Мелодичный голос Ифориана вещал:
-- Свежие торты! Свежие торты! Сладчайшее в городе
пирожное!..
Тем временем высоко над лотками с фруктами и сладостями
проносились гондолы с цветными навесами из шелка и диванчиками
для питья кофе. Они легко и быстро скользили под гигантским
кристаллическим куполом на несущем колесе, то поднимаясь, то
опускаясь, как молчаливые птицы.
-- Но почему ты ничего тогда не сказала?
Роганда снова уставилась на свое, постоянно вращаемое
колечко. Ее длинные черные ресницы дрогнули.
-- Я... я не могу ясно выразить это. Я слишком долго жила
в постоянном страхе. Это никогда не объяснишь тому, кто не
испытал такого сам.
Она подняла на Лею взгляд полный мольбы. Ее черные глаза
сверкали от нахлынувших воспоминаний, вот-вот грозя излиться
слезами.
-- Иногда мне кажется, что я уже никогда не смогу
избавиться от страхов, что по ночам мне вечно будут сниться
кошмары, как будто я снова с ним.
-- Да, конечно. Я обещаю не выдавать твоей тайны.
Голос Леи прозвучал хрипло и уродливо, поразив ее
собственные уши. Она прекрасно понимала, что такое ночные
кошмары.
-- Спасибо вам. Может все-таки заглянете ко мне на чашечку
кофе? Я умею делать его по всем правилам, -- сказала она, вся
дрожа, почти шепотом и попыталась улыбнуться.
-- Спасибо, но Хэн будет волноваться, не зная куда я
запропастилась, -- с улыбкой отказалась Лея и пошла назад в
сторону базарной площади, но вдруг обернулась, вспомнив нечто
важное.
Как-то во время произносимой тетушкой Роже о главных целях
воспитания преемников для выпускниц пансиона Благородных Леди,
тетушка Селли успела кое-- что шепнуть Лее на ухо...
-- Роганда... у тебя кажется был сын?
Роганда молниеносно отвела взгляд в сторону. Ее голос
тонул в доносящихся с площади звуках музыки.
-- Он умер, -- сказала она, быстро развернулась и
растворилась в тумане. Как будто светящиеся клубы пара
стремились поглотить своего призрака.
В тиши аллеи Лея вспомнила день взятия Корусканта
повстанцами. Дворец Императора представлял из себя бесконечный
роскошный лабиринт из прозрачных куполов, висячих садов,
пирамид зеленого и голубого мрамора, с золотыми вкраплениями...
Летние покои, открытые солнцу и ветру, сменялись зимними,
дальше шли сокровищницы, концертные залы, непременная тюрьма...
Роскошные апартаменты любовниц соседствовали здесь с кабинетами
министров и каморками профессиональных убийц. Сметая все на
своем пути, партизаны убивали всех кто только попадался им на
глаза. Лея хорошо помнила, что среди жертв оказались не только
Президент Кафедры Правосудия и глава Императорской Школы Пыток,
но и придворный дизайнер по костюмам и бесчисленное количество
абсолютно безвинных слуг всех возрастов, профессий и положений
в обществе, чьи имена так никогда и не были преданы гласности.
"Неудивительно, что у Роганды до сих пор трясутся от
страха руки," -- подумала Лея, проходя базарную площадь.
Задумавшись, она едва не попала под колеса дешевой
механической тачки фирмы Джериджадор, вызвав потоки брани со
стороны водителя, даже не заметив этого. Перед глазами стояла
украшенная перстнем с топазом рука Роганды. Ее детская ручка
была еще меньше собственной небольшой руки Леи. Судя по
гладкой, холеной коже, руки бывшей любовницы Императора до сих
пор не знали ни порезов, ни ссадин от работы упаковщиков.
"На зарплату упаковщика фруктов трудно найти что-либо
подходящее..."
Болтунишка, старый приятель Осы Ним, и то имел по крайней
мере три повязки на своих пальцах. То же самое можно было
сказать о доброй половине клиентов Дымчатого янтаря и о
большинстве людей, мимо которых она шла по площади.
Забинтованные пальцы и красные руки, алые или желтые в
зависимости от сорта винограда, брэндиферта, липаны или винного
кофе... Подон и слохан из-за сложности их обработки в основном
упаковывались дройдами.
Уже подходя к улице Старых Аркад, Лея вдруг всерьез
задумалась о том, чем могла закончиться для нее дегустация кофе
у Роганды...
Глава 14
Кто ты? -- загорелись на экране янтарного цвета слова,
словно выпрыгнув из кромешного мрака офиса управления отсеком
двенадцатого этажа.
Одновременно из лабиринта коридоров донесся приглушенный
стенами аккорд гулких звуков, издаваемых тальцами,
спрятавшимися в личных комнатах младшего офицерского состава.
Перед тем как отключиться, Трипио попытался еще раз проникнуть
в системы управления Повеления, находящиеся в этой части
корабля и доложил, что хотя отдельные блоки функционируют,
связь с центральным кабелем все-таки нарушена, скорее всего по
вине жадных до проволоки джавасов.
Пожалуй, это была единственная новость, немного
успокоившая Люка.
Отдаленные завывания прекратились. В офисе установилась
тишина, не нарушаемая даже ревом циркуляторов . затем ритмичный
вой возобновился снова. В помещении пахло джавасами, тальцами,
от столпившихся в конце коридора китанаков, похожих на толстые
грибы, исходила густая волна запаха ванили. Люк, внезапно
почувствовав смертельную усталость, взглянул в ониксовую
глубину экрана.
-- Кто ты? ---- спросил он, уже отчасти зная ответ.
На экране, не буква за буквой, а сразу целиком засветилось
имя; словно машина давно ждала его вопроса:
-- Каллиста.
Люк облегченно перевел дыхание. Ему могли и не ответить
"Она в порядке Ран нет. Только ссадины в результате
грубого обращения", -- продолжал компьютер.
-- Спасибо, -- отстучал на клавиатуре Люк. С плеч его
словно гора свалилась, от неожиданной и счастливой развязки у
него закружилась голова.
-- Спасибо, -- вслух прошептал он в одушевленную теперь
темноту. -- Спасибо.
"Они на девятнадцатом этаже, в ремонтном ангаре по правому
борту. Они разобрали таи полдюжины TIE-сов Мугшуба, чтобы
сконструировать себе пристанище. Эти свиньи и не на такое
способны".
Наступила пауза.
"Хорошо еще, что они не многим искуснее штамповок для
цемента и ни на что не способны, кроме как делать новых
маленьких Гаморреанцев".
-- Ты можешь провести меня к ним?
"Я могу проводить тебя до шахты грузового лифта,
используемого ими в качестве перехода, но в нем полно ловушек,
и он охраняется. Ты в состоянии подняться?"
-- Да, я...
"Но ты не владеешь ключами системы, а внутренние службы
могут запаять любую дверь в комнатах и коридорах. Они ведь сама
любезность".
Всматриваясь в экран, как в черную стену, за которой
где-то скрывалась Каллиста, он пояснил:
-- Из-за ноги я вынужден пользоваться перигином, но
постепенно рана начинает мешать мне концентрировать Силу, хотя,
в целом, я думаю, что справлюсь с подъемом.
Сказав это, он содрогнулся. Побочный эффект перигина
снижал возможности концентрации и манипулирования Силой, а ведь
были еще усталость, истощение и постоянная боль. Мысль о
предстоящем подъеме на сто метров вверх по шахте лифта на самом
деле приводила его почти в отчаянье.
Он снова спросил кто она. вкладывая в слова новый смысл.
