Энджела заметила на подбородке у лейтенанта пятнышко майонеза. Шон
тоже уставился на него.
- Конечно, - сказал он.
Детектив внезапно почувствовал их пристальное внимание и неловко утер
подбородок.
- Мы не раскрываем всех подробностей прессе.
- Нет? - переспросил Шон.
Пауэлл медленно покачал головой и в один укус прикончил сэндвич.
- Понимаете, она погибла не самым приятным образом. - Он допил свой
кофе. - Подражатели нам ни к чему.
Он взял свой чек, нащупал бумажник и собрался на выход.
Они ждали, чтобы он ушел.
- Действительно не по себе делается. Бедная женщина. Очень неприятно.
- Детектив опять покачал головой и протянул Шону свою карточку.
А потом объяснил, как убили миссис Салливэн, и оставил их доедать
ленч.
В этот вечер Энджела приняла две таблетки "Далмана".
Шон быстро уснул, но она лежала рядом с ним без сна и видела
пропавшую с места преступления голову миссис Салливэн, которая пристально
смотрела на нее из темноты круглыми неподвижными глазами.
Чуть погодя таблетки подействовали, и Энджела уснула. Ее сны были
горячечными и путаными. Перед рассветом она снова стояла в подвале. Мать в
черном платье - том самом, что надевала на папины похороны, - стояла на
верхней ступеньке лестницы и кричала Энджеле вниз, чтобы та нашла новую
лампочку взамен перегоревшей в будильнике.
- Лампочки - в третьем шкафу справа. Ты же знаешь, дорогая. Почему
мне каждый раз нужно тебе это напоминать?
Но Энджеле не хотелось открывать шкаф. Она знала: стоит открыть
третью справа дверцу, и оно выберется наружу. Она попыталась вспомнить
подходящую к случаю молитву и обернулась к стоявшему рядом с ней Пэту
Диллону... но тот, конечно, не мог ничего сказать, поскольку рот у него
был наглухо зашит. Потом Энджела оказалась на больничной койке. Руки и
ноги были в гипсе, как у Джерри, а на живот давило что-то тяжелое, оно
двигалось. У Энджелы возникло ощущение, что оно живое; она стала кричать,
звать медсестру - и вдруг поняла, что видит сон.
А потом проснулась. Она лежала на спине, глядя в темный потолок
спальни.
Я не сплю, думала она, не сплю, не сплю!
И почти поверила в это.
Вот только...
На живот продолжала давить какая-то тяжесть. На мгновение Энджела
оцепенела.
Потом, с криком отвращения, судорожно дрыгнула ногами. Чувство
тяжести мгновенно растаяло, исчезло без следа.
Энджела нашарила выключатель и с трудом выдохнула:
- Шон?
Он открыл один затуманенный сном глаз.
Пока она объясняла, в чем дело, он крепко обнимал ее.
Наконец, Энджела замолчала.
- А потом ты проснулась по-настоящему? - спросил он.
Энджела кивнула. Шон подавил зевок.
- Прости, - извинился он.
Она заглянула ему в глаза и прошептала: "Шон?" Ей не хотелось
облекать свои страхи в слова.
- Что, милая?
- Ты не думаешь... не думаешь, что это ощущение тяжести что-нибудь
значит?
- Например? Что оно может значить?
- В смысле беременности. Что что-то не так.
Он нахмурился.
- Оно было таким реальным. - Энджела положила голову мужу на плечо.
Шон погладил ее по голове. - Ты не думаешь, что таким образом мое тело
пыталось мне что-то сообщить? Предостеречь? - Она подняла на него глаза.
Шон подумал; потом:
- Не знаю, детка. Все это больше похоже на обычный кошмар. Но, в
конце концов, я не специалист. Если тебя это в самом деле тревожит, съезди
к доктору Спэрлингу. Разве тебе не пора в очередной раз провериться?
Энджела кивнула.
- Завтра съезжу, - решила она.
Она опять откинулась на подушки, сложив руки на животе. Шон
наклонился и нежно поцеловал ее.
- Ничего, все хорошо, - прошептал он.
Энджела с улыбкой потянулась к выключателю. При этом она уголком
глаза заметила, что из-за стоящего на ночном столике будильника что-то
выглядывает. Стакан с водой увеличивал и искажал этот предмет. Маленькая
каменная голова. На том самом месте, где Энджела оставила ее два дня
назад. Один искривленный увеличенный глаз нежно поглядывал на нее. Энджела
встревоженно задумалась.
Невезение. Влияния. Существа. Что-то здесь есть.
Глупо.
Она выключила свет и снова откинулась на подушки.
8
Доктор Спэрлинг тщательно осмотрел Энджелу. Потом еще раз проверил
пульс и кровяное давление. Затем настала очередь легких, почек, желчного
пузыря, печени, селезенки и аппендикса. Медсестра взяла на анализ кровь и
мочу.
Затем Энджела отправилась на рентген.
Наконец она вернулась в кабинет доктора Спэрлинга, села и стала
внимательно наблюдать за ним. Врач просматривал ее карточку, осторожно
переворачивая листы - он сравнивал результаты сегодняшнего осмотра с
данными ее предыдущих визитов. Энджела заметила, что рука Спэрлинга едва
заметно дрожит. В золотой оправе очков доктора изумрудно-зеленой вспышкой
отразился цветной абажур настольной лампы.
- Насколько я могу судить, все в полном порядке, - наконец сказал он.
- Все выглядит неплохо. Пульс ровный, легкие - дай Бог всякому. Никаких
аномалий в развитии плода рентгенологическое исследование не выявило.
Результаты анализов мы получим завтра, но никаких осложнений я не
предвижу. Позвоните мне... что-нибудь в середине дня.
Он положил ручку и улыбнулся.
- Конечно, следует ожидать утренней тошноты. И роста нервного
напряжения. Возможно, вы обнаружите у себя непреодолимую тягу к той пище,
которая прежде никогда вам не нравилась. Что же касается ощущения тяжести
или давления... - Он пожал плечами. - ...Я бы не стал тревожиться на этот
счет.
Энджела уперлась глазами в стол. Что же, доктор ей не поверил? Он
считает, что она все выдумала?
- Вы думаете, это может быть что-то психологические?
Доктор Спэрлинг развернулся на своем вращающемся стуле и бросил
карточку Энджелы на стопку других. Энджела посчитала это знаком. Финал
истории.
- Неудивительно, что после недавних событий у вас расшатаны нервы, -
признал он. Он полез в ящик стола, извлек небольшой блокнот и что-то
написал бисерным аккуратным почерком, чернилами. Вырвал листок и протянул
Энджеле.
- Возьмете в аптеке внизу.
- Что это?
- Транквилизатор. Я хочу, чтобы следующие два вечера вы принимали
перед сном по две таблетки. А в дальнейшем - при любых нарушениях сна.
Энджела внимательно изучила рецепт.
- Обычно я принимаю "Далман" Шона.
- Это средство немного сильнее.
Она сунула бумажку в сумочку.
- Я стараюсь обходиться без таблеток.
- Умница. Но, думаю, при сложившихся обстоятельствах следовало бы
воспользоваться теми преимуществами, какие предлагает медицинская наука.
Энджела критически взглянула на врача. Она терпеть не могла, когда к
ней относились покровительственно.
- И что же это за обстоятельства? - поинтересовалась она.
- Беспокойство. Озабоченность.
- И все?
- А вам мало?
Энджела вознаградила шутку вежливой улыбкой. Спэрлинг надел на ручку
колпачок.
- То ощущение давления, о котором вы рассказали... возможно, оно
имеет отношение к процессу оживления.
- Оживления?
- Когда движения зародыша впервые становятся ощутимыми. Обычно это
происходит между шестнадцатой и восемнадцатой неделями. - Доктор
снисходительно улыбнулся.
- Понятно. И вы считаете, что мое чувство тяжести могло бы означать
начало этого процесса?
- Вполне.
Энджела встала и начала натягивать пальто.
- Но причин для беспокойства нет?
- Нет. Вот разве что само беспокойство.
- Простите?
- Мне хотелось бы, чтобы вы сочли обязательным для себя относиться к
этому легко. Не гоните себя так ожесточенно. Отдохните. Почитайте книжку.
Найдите время заняться тем, что вас развлечет. Не имеющим отношения к
работе.
Он проводил Энджелу к двери.
Она ехала домой, а в сумочке лежали таблетки.
Приехав, Энджела обнаружила, что Шон еще не вернулся от зубного
врача. В кухне начинали скапливаться груды вещей, и она решила
воспользоваться отсутствием мужа. Побросав в стиральную машину кое-какую
одежду, она соорудила себе сэндвич с тунцом и съела его, не садясь за
стол. Потом включила посудомоечную машину на короткий цикл; приготовила на
обед брокколи; проверила, разморозились ли гамбургеры. Не разморозились.
Чтобы котлеты поскорее оттаяли, она поставила их в духовку и, сунув в щель
прихватку, не стала закрывать дверцу до конца: пламени горелки было
довольно и так. Потом смешала новую порцию апельсинового сока на утро;
налила в кофейник свежей воды, поставила его на огонь и только-только
начала тереть шваброй кухонный пол, как позвонил Шон. Стоматолог нашел в
зубе дупло и предложил в полчаса поставить пломбу, если у него найдется
время. До скорого. Он повесил трубку, даже не поинтересовавшись, как
Энджела съездила к врачу. Она ненадолго задумалась об этом, потом взялась
домывать пол. Затем поднялась в гостиную и мокрой тряпкой вытерла пыль.
Вскоре Энджела поймала себя на том, что неподвижно смотрит куда-то в
пространство, с грустью размышляя о миссис Салливэн.
Она пошла в кабинет и позвонила Черил на работу.
Черил оказалась на совещании, но через пять минут перезвонила.
Услышав о миссис Салливэн, она была потрясена. Энджела обнаружила, что,
выговорившись, почувствовала себя намного лучше. Она рассказала Черил о
своем кошмаре, о докторе Спэрлинге, о Перышке и о том, что у нее появилось
такое ощущение, будто они оказались во власти какого-то странного
заклятия. Как и предвидела Энджела, Черил отнеслась к ее словам с
сочувствием и пониманием. Она не пыталась объяснить все это или разумно
разложить по полочкам, как сделал бы Шон. Потом они поболтали о более
светских делах. Черил сообщила, что ее инициатива помочь с новой прислугой
провалилась - та пара с приходящей через день горничной, о которой
подумала Черил, теперь заняла девушку на полную неделю. Но Черил пообещала
держать ушки на макушке и предложила Энджеле, пока суд да дело,
просматривать объявления "требуется" на щите у супермаркета. Энджела
сказала, чтобы Черил не тревожилась - они с Шоном в состоянии без труда
содержать дом в чистоте и пригодным для жилья, пока ее беременность не
достигнет своих последних сроков, а о прислуге она побеспокоится, когда
придет время. Они перекинулись парой слов о Шоне, после чего
ориентировочно договорились ближе к концу недели встретиться и пообедать.
Повесив трубку, Энджела почувствовала себя не такой несчастной.
Тихонько, без слов напевая "Тему Лауры", она накрыла в комнате стол к
обеду: серебряные подсвечники, тяжелые шведские столовые приборы,
подаренные им на свадьбу Иви. Отойдя в сторонку, чтобы восхититься плодами
своих трудов, Энджела поняла, что в центре стола пустовато. И вышла во
двор нарвать маргариток.
Она срезала около двадцати цветков и присела на корточки, изумленно
разглядывая маленький садик. Он еще никогда не был таким зеленым и пышным.
За то время, что Энджела не заглядывала сюда, из земли пробились четыре
десятка нарциссов. Их заостренные бутоны вот-вот готовы были раскрыться.
Уж не лопнула ли под землей труба, задумалась Энджела. Может быть, причина
столь необычного роста в этом? И про себя отметила, что нужно
поинтересоваться очередным счетом за коммунальные услуги - не выросло ли
внезапно потребление воды.
Она нагнулась и осмотрела один из земляничных кустиков. Под листьями
уже начали завязываться маленькие, желтые, похожие на капсулки ягоды. При
