- Значит, и в невезение верите?
Энджела нахмурилась. Что она несет, черт ее возьми?
- Наверное, должна, - признала она. - Если веришь в одно, то нужно
верить и в другое. А что?
Она опустилась на стул, который только что освободила миссис
Салливэн.
Миссис Салливэн подошла к столу и с силой оперлась на него ладонями.
Она взглянула прямо в глаза Энджеле и выпятила подбородок.
- Ну так поверьте мне на слово, - тихо проговорила она. - Этот камень
приносит несчастье.
Энджела потерянно уставилась на экономку.
- Камень?
Лицо немолодой женщины исказила гримаса нетерпения.
- Колдовской камень, который вы привезли из Ирландии. В этом доме он
только один. Тот, на полке в гостиной. - Она собрала вычищенные
безделушки. - Говорю вам, они приносят несчастье, - с нажимом повторила
она и подалась вперед, прижимая безделушки к переднику на животе. - Ваша
подруга, бедняжка, а теперь котик, - прошептала миссис Салливэн. - Скажите
мне, что это не несчастья, коли можете.
И направилась со своим грузом к двери.
- Я бы не стала держать такое на каминной полке, - объявила она. - И
голыми руками притрагиваться не стала бы.
И скрылась.
Энджела смотрела ей вслед, раздираемая противоречивыми чувствами -
удивлением, недоумением, нарастающей злостью. Да злостью ли? Не походило
ли это чувство скорее на страх? Нет. Что-то внутри Энджелы решило, что это
была злость - справедливая злость, с которой можно справиться, дать ей
выход, разумно объяснить. В конце концов, Энджела все еще была сильно
расстроена ссорой с Шоном - вот вам и почва для злости. Было достаточно
противно стоять и вежливо притворяться, будто веришь всякой ерунде про
енотов, а после из-за снисходительности Шона почувствовать себя истеричным
дитятей. Но напороться еще и на нравоучения миссис Салливэн? Совершенно
невероятно, как этой бабе хватило нахальства вылезти в такой момент со
своими нелепыми байками!
- Миссис Салливэн! - резко крикнула она.
Ответа не было. Энджела слышала, как экономка тяжело топает наверху.
- Миссис Салливэн! - снова позвала она, погромче, разъярившись от
того, что на нее не обращают внимания. - Я хочу, чтобы вы вымыли полку,
слышите? Мне плевать, считайте этот камень хоть самим Сатаной. Наденьте
резиновые перчатки, что ли. Хватит с меня на сегодня всякой чуши. Просто
позаботьтесь, чтобы к моему возвращению все было сделано. Хорошо?
Энджела подошла к двери?
- Договорились? - проорала она. - Миссис Салливэн?!
Ответа она не получила.
Обед с Джеком Вейнтраубом в "Демонико" прошел весьма уныло. Разговор
почти все время вертелся около последней поездки Джека на фестиваль в
Канны.
Шон без конца бросал на Энджелу испытующие взгляды, но она оставалась
холодной, смотрела свысока и ела без аппетита, не позволяя ему так легко
сорваться с крючка.
Когда ближе к вечеру они снова встретились дома, Шон пообещал сменить
все двери, если это сделает Энджелу счастливой, и она, не в силах больше
дуться, смягчилась. Свой мир они скрепили тем, что впервые за три дня
занялись любовью. Позже Шон повез ее ужинать: оба попросту не могли смело
встретить перспективу готовить еду. Им удалось попасть в "Бэй Тауэр Рум",
не заказывая столика заранее.
Домой они вернулись за несколько минут до полуночи.
Энджела поставила кофе на утро, а Шон тем временем пошел по дому
закрывать ставни.
Когда Энджела наполняла кофейник водой, ей на глаза попалась пустая
кошачья миска, и она снова ощутила ужас, отвращение и подавленность.
Откуда-то послышался голос Шона:
- Сдаюсь. Куда ты его теперь переставила?
Она угрюмо вернула банку с кофе в шкафчик и пошла посмотреть, о чем
речь.
Шон оказался в гостиной. Он смотрел на каминную полку.
Камня не было. Крестильная чашечка Энджелы ярко блестела, под ней
шелковисто сияла полировкой полка. От пыли не осталось и следа.
У Энджелы зародилось тайное подозрение, что она знает, в чем дело,
однако поначалу она ничего не сказала Шону. Они перевернули все вверх
дном, не пропустив ни комнаты. Как она и ожидала, никаких следов пропажи
они не нашли.
После получаса бесплодных поисков они сыграли отбой. Энджела устало
бросилась на диван. К этому моменту ее действительно не волновало, что же
стало с камнем. К тому же она чувствовала, что несправедливо и дальше
держать Шона в неведении.
- Готова спорить, она знает, - медленно проговорила она.
Шон шумно задвинул ящик комода, в котором искал.
- Кто?
- Миссис Салливэн.
Он с любопытством оглянулся на нее.
- Думаешь, это она его взяла?
- Нет. Думаю, она от него избавилась.
- Зачем ей это делать?
- Она сказала мне, что он приносит несчастье.
- Несчастье?
- Так она сказала.
Энджела встала и принялась выключать свет.
- Я ее завтра спрошу.
У Шона был встревоженный вид.
- Будь потактичнее. Она такая обидчивая. Было бы ужасно остаться без
домработницы.
Энджела помолчала, гадая, не рассказать ли ему об уже состоявшемся
разговоре. И решила, что не нужно.
- Хорошо, - пообещала она.
После того, как утром Энджела вихрем вылетела из дома, миссис
Салливэн остановилась перед каминной полкой и заспорила сама с собой. В
отдалении лязгали мусорные баки и выл мусоровоз, совершавший свой
еженедельный объезд. Следовало принять решение, а времени на раздумья было
не так уж много.
Когда миссис Салливэн в первый раз заметила лежавший на каминной
полке камень, проснулись туманные воспоминания детства о другой каменной
голове, которая принадлежала зажиточной соседке ее бабушки в округе Мэйо.
Она припомнила сказки, слышанные в деревянных зальчиках деревенского
кабачка, и голоса, шепотом объяснявшие, к чему ведет обладание таким
камнем и как дорого приходится платить за такой сомнительный источник
процветания.
А еще миссис Салливэн вспомнила странные преждевременные смерти:
мужчину, запертого в своей же конюшне с проломленной головой, покалеченный
скот, спустившуюся на деревню завесу страха. Вскоре ее родители
перебрались из тех мест, так что конец истории ей так и не удалось
услышать. Потом, через много лет, в Бостоне она наткнулась на женщину,
которая когда-то жила в той же деревне, и та рассказала, что старуха
умерла в весьма преклонном возрасте. Что стало с камнем, никто не знал.
Предположительно его унаследовала ее дублинская родня, хотя ходил слушок,
будто перед тем, как покойницу положили на стол, в дом проскользнул
священник и похитил его.
Все это пронеслось в голове у миссис Салливэн, когда она в первый раз
увидела над камином находку Энджелы. Камень привел ее в такое
замешательство, что она поставила рыжий кувшин мимо полки, и он свалился
на кафельные плитки перед очагом.
От силы десять минут спустя она узнала про подругу Энджелы, Фиону. Но
все же промолчала - лишь выразила потрясение и скорбь по поводу того, что
это случилось с такой молодой женщиной. Однако новости глубоко встревожили
ее. В душе миссис Салливэн не сомневалась, что оба события - появление
камня в доме Киттреджей и неожиданная смерть близкого им человека -
связаны.
Неизбежность обнаружения причинной связи между этими двумя
происшествиями ее не волновала. Она знала, что власть удачи и везения
простирается далеко, перемахивая тесные мирские границы причин и
следствий. Везение было неписаным законом природы. Она не слишком глубоко
задумывалась над этим - просто принимала, как нечто само собой
разумеющееся. Это подсказывало ей чутье, об этом говорил ее опыт. Миссис
Салливэн видела, как этот закон срабатывает в обыденной жизни: при поиске
места для парковки, на распродажах, когда она играла на собачьих бегах или
в карты. В жизни бывали подобные приливам периоды везения и периоды
неудач; хорошие и плохие времена.
А вещи? Существовали вещи, приносящие удачу - им можно было доверять.
Числа девять, тридцать три и семьдесят два, например; небольшая серебряная
подковка из свадебного торта сестры миссис Салливэн, Морин; пальмовый
крестик, который она держала между водительскими правами и карточкой
социального страхования.
Однако все, что можно было сказать о приносящих удачу вещах,
относилось и к приносящим несчастье предметам.
Вроде небольших каменных голов с уставленными на вас глазами.
На счет которой теперь добавилась и смерть кота.
Разумеется, едва ли можно было ожидать от Киттреджей, что они это
поймут.
Поэтому миссис Салливэн стояла, взвешивая в уме возможные
последствия. Она терпеть не могла рисковать понапрасну. Но что было более
рискованно? Позволить злосчастью и дальше преследовать хозяев - а она не
сомневалась, что так и будет, - или же взять дело в свои руки?
Мусорные баки за домом уже опустошались. Решать нужно было быстро. Но
это не составило труда.
- Погодите минутку! - закричала миссис Салливэн, выбегая на дорогу.
Люди из санитарного департамента заметили, что она что-то сжимает
рукой в резиновой перчатке.
Они отошли в сторону, чтобы дать женщине забросить это что-то в
утробу грузовика. Предмет с лязгом приземлился среди пустых винных бутылок
и жестянок из-под собачьих консервов. Один из мусорщиков подвинулся
поближе, посмотреть. Может быть, то, что выбросили, можно было спасти?
Лицо отразило разочарование. Всего-навсего большой камень. Грузовик с воем
заработал железными челюстями, глотнул, и груз помоев исчез, увлекая с
собой камень.
Лицо женщины сморщилось в неширокой довольной улыбке. Мусорщики
запрыгнули в грузовик. Она заторопилась обратно в дом.
Грузовик поехал.
Вечер миссис Салливэн провела в Уэст-Роксбери у своей сестры Морин за
игрой в джин. Приехал Джо Прэтт с двумя друзьями. Было очень весело. В
этот вечер ей повезло, и она выиграла несколько долларов.
Около десяти миссис Салливэн уехала. Она не любила ходить вечером по
темным улицам одна. Джо Прэтт проводил ее до машины и спросил, нельзя ли
пригласить ее поиграть в субботу в шары. Миссис Салливэн ответила, что это
хорошая мысль. И пообещала позвонить ему завтра.
Она вела машину осторожно, опасаясь, что из-за пива может быть не
совсем в форме. К счастью, движения на дороге почти не было. Миссис
Салливэн вела машину и мурлыкала себе под нос старую сентиментальную
песенку: "Когда ирландские глаза улыбаются", "Дэнни, паренек" и "Когда
отличный день кончается". Этим вечером она словно бы вернулась в старые
добрые времена. Куда все подевалось, удивленно подумала она. Свадьбы,
званые вечера, танцы, шуры-муры, автомобильные прогулки после воскресной
мессы, кузены, племянники и племянницы? Выросли, разлетелись,
повыскакивали замуж, развелись, разошлись, пропали - никого не осталось;
женились, плодились и отбывали в мир иной; испарялись, таяли, как
прошлогодний снег, уходили в голубую даль или в туман, проваливались
сквозь землю... в общем, туда, куда положено деваться потерянным вещам.
Миссис Салливэн запарковала машину на подземной стоянке и поднялась
на лифте на четвертый этаж.
Она смотрела на грязный клок ковра, на зеленую и розовую жевательную
резинку, на совесть втоптанную в него, на густо исписанные стены кабины,
покрытые иероглифами любви и ненависти - написанными и выскобленными
именами и номерами телефонов.
Двадцать пять лет назад, когда миссис Салливэн переехала сюда, этот
дом считался фешенебельным.
Люди попросту потеряли уважение к собственности. От такой
