собираются как-то спастись, им придется полагаться лишь на собственные
силы. А на них он тоже мало надеялся.
Эдан давно потерял чувство направления, а сплошной полог леса над
головой лишал его возможности ориентироваться по звездам. Даже если бы им
чудом удалось сейчас бежать, он не представлял, как они сумели бы спастись
от погони волков. Он бежал на привязи за всадником на волке, и уныние все
больше и больше завладевало им. Он не мог разделять оптимизм Микаэла, хотя
и восхищался его поведением перед лицом страшной опасности. Возможно, это
объяснялось малым возрастом принца. Возможно, он действительно понимал не
настолько много, чтобы бояться. А возможно, Эдан просто все время
недооценивал мальчика. Во многих отношениях он был упрямым, своевольным,
избалованным ребенком, но временами - в обстоятельствах, подобных этим -
казался гораздо старше своих лет. Большинство его ровесников впало бы в
малодушный ужас в подобном положении, но Микаэл не поддался панике.
Несмотря на свои двенадцать, он не потерял присутствия духа, чего,
конечно, Эдан никак не мог сказать о себе.
В следующий раз они остановились лишь довольно продолжительное время
спустя после наступления тьмы. Гоблины не стали разбивать лагерь или
разводить костер. Они находились на территории эльфов и явно не хотели
обнаруживать свое присутствие. Кроме того они хорошо видели в темноте, а
волки служили им защитой от хищников. Они просто остановились, распрягли
волков, тащивших Микаэла, чтобы дать им отдохнуть, и прислонили носилки к
дереву; потом они сели и перекусили вяленым мясом. Позже они дали поесть и
пленникам. Эдан не представлял, что это за мясо, но оно было жестким и
очень соленым. Зная непритязательность гоблинов в еде, можно было
предположить, что это мясо каких-то грызунов. Все же Эдан был так голоден,
что съел бы и кожаный ремень. После ужина гоблины устроились спать - кто
свернувшись калачиком на земле, кто прислонившись к стволу дерева; и все
держали оружие под рукой. Эдан заметил, что двое гоблинов остались стоять
на страже.
Когда он поел сам и дал Микаэлу немного мяса и воды, гоблины связали
ему руки и ноги, так что теперь в лучшем случае он мог лишь ползти по
земле, извиваясь наподобие гусеницы. Все же, по крайней мере, он получил
свободу хоть на краткое время. Микаэл оставался привязанным к носилкам с
самого момента их пленения, и когда Эдан еще раз спросил, нельзя ли
развязать принца, хотя бы ненадолго, пока они едят, один из гоблинов
ударил его по лицу и велел закрыть рот. Это привело Эдана в бешенство,
поскольку у них не было никакой другой причины держать мальчика связанным,
кроме обыкновенной низости. Но Микаэл не жаловался. По крайней мере, они
вынули у него изо рта кляп и на том успокоились, потому что он хранил
молчание.
Смертельно измученный долгим путешествием, Эдан свернулся клубочком
возле носилок, к которым был привязан Микаэл, и дрожа от холода,
погрузился в бездну отчаяния. Он не видел ни малейшего шанса бежать.
Больше всего тревожила его неопределенность дальнейшей их судьбы. В худшем
случае их в конце концов убьют, а в лучшем - они до конца своих дней
останутся рабами, пленниками какого-нибудь знатного гоблина. Лучше уж
смерть, чем такая жизнь.
Эдан был уверен, что не ошибся в своих подозрениях относительно лорда
Эрвина. Кто-то, безусловно, предал их, и он не представлял, кто еще это
может быть, кто еще может извлечь выгоду из смерти или исчезновения
Микаэла. Но если эрцгерцог преследует свои интересы и Микаэлу придется
умереть, к чему гоблинам оставлять их в живых так долго? Вероятно, когда
они потребуют выкуп, им придется предъявить какие-то доказательства того,
что пленники живы. Или возможно, они действительно собираются продать их в
рабство. Может быть даже у гоблинов есть на них какие-то иные виды,
которые он не в силах предугадать. В воображении Эдана начали рисоваться
самые разные зловещие картины будущего, вследствие чего он только впал в
еще большее смятение и напрочь лишился сна, несмотря на крайнюю усталость.
С носилок не доносилось ни звука, и Эдан полагал, что мальчик спит, пока
не услышал свое имя, произнесенное тихим шепотом.
- Эдан? Ты спишь?
- Нет, - прошептал он в ответ. - Я устал до смерти, но никак не могу
уснуть.
- Кажется, я почти высвободил руки.
Эдан поднял голову и изумленно уставился на Микаэла.
- Что? Но как?
- Я напряг мышцы, когда они меня связывали, - прошептал Микаэл. - Я
научился этой хитрости во время наших игр. А когда я расслабился, веревки
оказались затянутыми не очень туго, и я с самого утра старался развязать
их. Теперь, кажется, я почти высвободил правую руку.
Эдан был потрясен. Микаэла не развязывали с момента их пленения, а
это значит, что ему хватило присутствия духа с самого начала думать о
побеге, и весь день напролет он пытался высвободиться из пут.
- Я немного испугался, когда ты попросил их развязать меня, - тихим
шепотом продолжал Микаэл. - Тогда они увидели бы, что я стараюсь ослабить
веревку, и только связали бы меня еще туже. - Эдан услышал тихое
кряхтение. - Готово! Подожди немного...
Через несколько минут Микаэл развязал веревки, стягивающие его ноги,
и подполз к Эдану.
- Лежи смирно, - прошептал он, возясь с узлами.
Скоро руки Эдана были свободны. Он сел и быстро осмотрелся по
сторонам, проверяя, не заметили ли чего часовые. Он чувствовал, как руки
Микаэла развязывают веревки, стягивающие его щиколотки.
- Я все сделаю, - прошептал принц. - А ты следи за часовыми.
Эдан восхищался самообладанием мальчика, но потом осознал, что до
настоящей свободы им еще далеко. Стоящие на посту гоблины на самом деле
сидели под деревом в пятнадцати-двадцати ярдах от них, занятые чем-то
вроде игры в кости. Эдан с трудом различал часовых в темноте, но видел их
движения, когда они бросали кости, и слышал их голоса. Они были поглощены
игрой и ни разу не посмотрели в сторону пленников. Но наибольшую опасность
представляли не часовые.
Когда Микаэл развязал ему ноги, Эдан прошептал:
- Как насчет волков?
- Думаю, они спят, - прошептал в ответ Микаэл, кивком головы указывая
на волков, которые, свернувшись клубком, лежали на земле неподалеку от
них. - Они покрыли большое расстояние с седоками на спинах, и гоблины
накормили их перед сном. Если мы прокрадемся очень тихо, у нас есть шанс
ускользнуть.
- Но как только гоблины обнаружат наше исчезновение, они разбудят
волков и пустятся за нами в погоню, - ответил Эдан. - Нам ни за что не
убежать от них!
Лицо Микаэла вплотную приблизилось к его лицу.
- Мы должны попытаться, - прошептал он. - Если мы сумеем добраться до
ручья, который недавно пересекли, то сможем пойти по воде вдоль его русла,
и они потеряют наш след.
- Хорошая мысль. Но до ручья по меньшей мере несколько миль, -
ответил Эдан. - Нам никогда д него не добраться!
- Эдан... Ты хочешь бежать или нет?
Эдан закусил губу и кивнул.
- Тогда отлично. Вперед.
Они начали медленно отползать от места стоянки, изо всех сил стараясь
не производить ни малейшего шума. Это были мучительные минуты; каждый миг
Эдан ожидал услышать за спиной тревожные крики часовых и рычание
пустившихся в погоню волков. Сердце его неистово колотилось и под ложечкой
ныло от страха, когда он полз за принцем, стараясь дышать ровно и
спокойно. Никогда в жизни не испытывал он такого ужаса. Он представлял,
как волки набросятся на него и разорвут на части - и больше не мог думать
ни о чем, пока осторожно переставлял руки и колени, отчаянно боясь
произвести хоть малейший шорох. Один раз под его коленом тихо хрустнула
ветка, и Эдан затаил дыхание и застыл на месте, но сколь бы оглушительным
ни показался ему этот звук, он остался незамеченным. Спустя некоторое
время, показавшееся Эдану долгими часами, они наконец удалились от лагеря
достаточно далеко, чтобы осмелиться подняться на ноги.
И тогда они бросились бежать, спасая свои жизни.
Глава 4
Они продирались через лес, и Микаэл держался впереди: ввиду малого
роста ему было легче проскальзывать между деревьями и пробираться под
низко свисающими ветками. Более длинные ноги не давали Эдану особого
преимущества при путешествии сквозь густую чащу, кроме того за день он
покрыл многие мили и смертельно устал. Он бежал, стараясь не замечать
жгучей боли в перетруженных мышцах, и думал лишь о том, чтобы все время
ставить одну ногу впереди другой. Казалось, это полностью поглотило его
внимание.
Они пробежали не более сотни ярдов, когда Эдан ужа стал задыхаться и
спотыкаться. Лунный свет не проникал сквозь густую лесную сень; в темноте
он мог видеть лишь на несколько ярдов вперед и старался не отставать от
Микаэла, которого скоро потерял из виду, после чего мог двигаться лишь на
звук его частых шагов где-то впереди. И в довершение ко всему у него стало
сводить судорогой мышцы ног.
Эдан не знал, сколько еще продержится. Но знал, что очень скоро его
икры сведет так сильно, что он не сможет идти. Если бы только дотянуть до
ручья... но он не представлял, как у него это получится. Левая нога уже
начала ему отказывать, и он перешел с бега на прихрамывающую рысь, следуя
по пятам за Микаэлом. Принцу необходимо спастись, говорил себе Эдан. Очень
скоро их исчезновение обнаружат, и волки постятся по следу. Никакой
надежды убежать от них нет. Ни малейшей. Однако, если Эдана настигнут
первым, у Микаэла останется достаточно времени, чтобы добежать до ручья и
оторваться от погони. Тогда, если повезет, он сможет спастись.
Эдан скривился от боли, когда левую ногу свело так сильно, что он не
мог больше сделать ни шагу. Он остановился передохнуть и тяжело
прислонился к стволу дерева. Бесполезно. Он не дойдет ни за что. Давай,
Микаэл, подумал Эдан. Давай же, беги!
В отдалении послышался вой волков, напавших на их след. Эдану
показалось, будто огромная рука внезапно сжала его сердце. Напрасными были
все старания. Но может, и нет. У него оставалась возможность выиграть для
Микаэла немного времени. По крайней мере, он отдаст свою жизнь за принца.
И, возможно, этим искупит свое отступление от долга в случае с Лэрой.
Конечно, именно такого конца он и заслуживает за то, что вел себя как
последний глупец.
Внезапно впереди послышался шорох, и Эдан, тяжело дыша, выпрямился,
готовый встретить любую новую угрозу, но это был всего лишь Микаэл. Он
вернулся.
- Беги! - закричал Эдан. - Они обнаружили наше исчезновение! Спасай
свою жизнь! Я постараюсь задержать их, насколько смогу.
- Каким образом? - спросил Микаэл. - Не валяй дурака. Пошли!
- Я не могу, - Эдан скривился от боли. - Ноги... сводит судорогой...
Я не могу идти. Спасайся сам.
- Я не собираюсь оставлять тебя, - сказал Микаэл. - Ну давай же,
Эдан, обопрись на меня...
- Забудь обо мне! Я только задержу тебя!
- Мы пойдем вместе или не пойдем вообще, - упрямо сказал Микаэл, беря
руку Эдана и кладя ее на свои худенькие плечи. - Теперь обопрись на меня.
Ну давай же, ты сможешь!
- Бесполезно. Мы не успеем дойти. Ты должен идти без меня.
- Заткнись и шагай!
Эдан оперся на Микаэла, и они двинулись вперед неуклюжей неверной
походкой. Но Эдан понимал, что это безнадежно. До ручья оставалось по
меньшей мере одна-две мили. Волки настигнут их гораздо раньше,, чем они
доберутся до него.
- Микаэл... прошу тебя...
- Заткнись и беги, Эдан, - проговорил Микаэл сквозь стиснутые зубы.
