слова и старый язык сохраняются без изменений. Разве Мирлат или кто-ни-
будь еще из присутствующих страшатся, что слова Атридесов могут ниспро-
вергнуть Шариат?
Вафф задал этот вопрос - и увидел встревожено нахмуренные лица.
- Есть ли среди вас думающий, будто хоть один повинда знает, как мы
пользуемся языком Бога? - спросил Вафф.
"Вот вам! Поразмыслите-ка теперь над этим!" Здесь они периодически
пробуждаются к новой жизни в очередной плоти гхолы. Непрерывность плоти
в этом Совете, которую не достигал больше никто из людей. Сам Мирлат ви-
дел Пророка собственными глазами. Скайтейл говорил с Муад Дибом! Научив-
шись возобновлять плоть и восстанавливать память, они сконцентрировали
эту силу в едином правительстве. Основа его мощи утаивалась за семью
замками, иначе на них стали бы отовсюду давить, чтобы они поделились ис-
точником этой мощи. Только ведьмы обладали сходным хранилищем опыта, из
которого черпали - с боязливой осторожностью делая каждый ход, приходя в
ужас от одной мысли, что могут произвести еще одного Квизатца Хадераха!
Вафф изложил все это своим советникам и добавил:
- Наступило время действий.
Когда все выразили согласие, Вафф сказал:
- У этого Манифеста есть один автор. На этом сходятся все аналитики.
Мирлат?
- Написано одним человеком, и этот человек - истинный Атридес, ника-
кого в том сомнения, - согласился Мирлат.
- На конференции повинды все это подтвердили, - сказал Вафф. - С этим
согласен даже Кормчий Космического Союза Третьей Ступени.
- Но этот один человек создал то, что вызовет жесткую реакцию среди
самых разных народов, - возразил Мирлат.
- Разве мы когда-нибудь сомневались в таланте Атридесов сеять раскол
и смуту? - спросил Вафф. - Когда повинда показала мне этот документ, я
понял, что Бог посылает нам сигнал.
- Ведьмы до сих пор отрицают авторство? - спросил Торг младший.
"Как же он умеет попадать в цель" - подумал Вафф.
- Все великие религии повинды ставятся под сомнение этим Манифестом,
- проговорил Вафф. - Каждая вера, кроме нашей, оказывается подвешенной в
преддверии Ада.
- Именно в этом и проблема! - сделал выпад Мирлат.
- Но только мы об этом знаем, - сказал Вафф. - Кто еще хотя бы подоз-
ревает о существовании Шариата?
- Космический Союз, - сказал Мирлат.
- Они никогда об этом не заговаривали и никогда не заговорят. Они
знают, каков будет наш ответ.
Вафф поднял стопочку ридуланской бумаги со своих колен и опять зачи-
тал вслух:
- "Силы, которые мы не способны понять, проникают всюду в наше мироз-
дание. Мы видим тени этих сил, когда они проецируются на экран доступных
нам восприятии, но при этом мы никак их не понимаем".
- Атридес, написавший это, знает о Шариате, - пробормотал Мирлат.
Вафф продолжил как будто никто его и не перебивал:
- "Понимание требует слов. Есть нечто, что не может быть ограничено
до слов. Есть нечто, что может быть испытываемо только бессловесно".
Вафф опустил документ на колени, обращаясь с ним, словно со святой
реликвией. Так тихо, что его слушателям пришлось наклониться к нему, и
даже поднести сложенные ковшиком ладони к ушам, Вафф проговорил:
- Это - утверждение волшебности нашего мироздания. Того, что все вы-
водимые сознанием аксиомы мимолетны и подвержены волшебным переменам.
Наука нас привела к этому толкованию, словно бы поместив нас в колею, из
которой нам нельзя выпасть.
Он дал слушателям секунду, чтобы они как следует переварили услышан-
ное, затем продолжил:
- Ни один ракианский Жрец Разделенного Бога, никакой другой шарлатан
повинды не способен это принять. Только мы это знаем, потому что наш Бог
- это волшебный Бог, языком которого мы говорим.
- Нас обвинят в том, что мы сами - авторы этого манифеста, - сказал
Мирлат. Говоря это, Мирлат резко покачал головой из стороны в сторону. -
Нет! Понимаю, понимаю, что ты имеешь в виду.
Вафф хранил молчание. Он видел, что все они сейчас задумались над
своим происхождением суфи, припоминая Великую Веру и Дзенсунни, породив-
ших Бене Тлейлакс. Люди этого кехля знали богоданные факты своего проис-
хождения, но поколения секретности давали им гарантии, что ни один по-
винда не причастен к этому знанию.
Через ум Ваффа безмолвно проплыли слова.
"Предубеждения, основанные на понимании, содержат веру в абсолютную
почву, из которой все произрастает, как растения произрастают из семян".
Зная, что его советники тоже припоминают сейчас этот катехизм Великой
Веры, Вафф напомнил им о предостережении Дзенсунни:
- "Под такими условностями лежит вера в слова, в которых повинда не
сомневается. Только Шариат сомневается, и мы делаем это безмолвно".
Его советники в унисон закивали.
Вафф наклонил голову и продолжил:
- Сам факт провозглашения существования того, что нельзя описать сло-
вами, потрясает мироздание, в котором слово является верховной верой.
- Яд повинды! - воскликнули его советники.
Теперь он всех перетянул на свою сторону, и окончательную точку в
одержанной победе поставил вопросом:
- Каково кредо суфи-дзенсуни?
Им нельзя было произносить этого вслух, но все они это припомнили:
- "Когда достигаешь ситори, не нужно уже никакого понимания, ситори
существует без слов, даже без названия".
Они одновременно подняли глаза и обменялись понимающими взглядами.
Мирлат взял на себя процитировать мольбу Тлейлакса:
- Я могу сказать "Бог", но это не есть мой Бог. Это только шум, не
могущественней любого другого шума.
- Я вижу теперь, что все вы ощущаете, какая сила попала в наши руки,
- проговорил Вафф. - Миллионы и миллионы копий уже гуляют по рукам среди
повинды.
- Кто этим занимается? - спросил Мирлат.
- А кому какое дело? - возразил Вафф. - Пусть повинда преследует их,
ищет истоки, старается пресечь распространение, проповедует против них.
Каждое такое действие повинды будет наполнять эти слова еще большей си-
лой.
- Не следует ли и нам проповедовать против этих слов? - спросил Мир-
лат.
- Только если этого потребуют конкретные обстоятельства, - сказал
Вафф. - До скорого! - он похлопал бумагами по коленям. - Мышление повин-
ды основано на сильнейшей тяге к целеустремленности и в этом их сла-
бость. Мы должны обеспечить, чтобы этот Манифест разошелся как можно ши-
ре.
- Волшебство нашего Бога - наш единственный мост, - напевно процити-
ровали советники.
Во всех них, заметил Вафф, он укрепил надежность опоры на краеу-
гольный камень Веры. Это легко ему удалось. Ни один Машейх не разделял
дурости хнычущей повинды: "В твоей бесконечной милости. Боже, почему я?"
Одной фразой повинда и утверждает бесконечность и отрицает ее, никогда
даже не обращая внимания на собственную дурость.
- Скайтейл, - проговорил Вафф.
Самый молодой, с самым детским личиком среди всех советников, сидев-
ший на самой последней скамье слева, как ему и было положено, жадно нак-
лонился вперед.
- Вооружи верных, - сказал Вафф.
- Я дивлюсь тому чуду, что Атридесы дали нам это оружие, - сказал
Мирлат. - И откуда только в Атридесах эта способность всегда хвататься
за тот идеал, который завербует себе миллиарды последователей.
- Это не Атридесы, это Бог, - ответил Вафф. Затем он поднял руки и
проговорил ритуальные завершающие слова:
- Машейхи собрались в кехле и ощутили присутствие своего Бога.
Вафф закрыл глаза и подождал, пока другие удалятся.
Машейхи! Как хорошо нам называть самих себя на своих секретных сове-
щаниях на языке исламиата, на котором ни один тлейлаксанецне говорит во
внешнем мире. Даже Лицевые Танцоры не говорят на нем. Нигде в Вехте Ян-
дольском, ни даже в самых дальних пределах тлейлаксанского Ягиста, нет
живого повинды, который знает этот секрет.
"Ягист", - подумал Вафф, поднимаясь со своей скамьи. - Ягист, страна
неуправляемых".
Ему показалось, что он ощущает, как документ вибрирует в его руке.
Этот Манифест Атридесов - как раз то, что направит повинды к их року.
Одни дни - как меланж, другие как горькая грязь.
Ракианский афоризм.
На третий год своего пребывания у жрецов Ракиса девочка Шиэна лежала,
вытянувшись во весь рост, на вершине высокой изгибающейся дюны. Она гля-
дела на просторы, охваченные утром, откуда доносился мощный звук, тру-
щийся и погромыхивающий. Призрачно серебряный свет подернул горизонт
прозрачной льдистой дымкой. Песок все еще был по-ночному холоден.
Она знала, что жрецы наблюдают за ней из безопасного убежища - окру-
женной водой башни - приблизительно в двух километрах за ее спиной, но
это ее мало заботило. Дрожь песка требовала ее полного внимания.
"Этот велик, - подумала она. - По меньшей мере - семьдесят метров.
Замечательно большой".
Серый стилсьют, мягко облегая, льнул к коже. На нем не было ни одной
залатанной потертости, какие были на той ветоши, что она носила прежде,
еще не попав под опеку жрецов. Она испытывала благодарность за чудесный
стилсьют и за плотный, белый с пурпурным, плащ поверх него, но больше
всего она испытывала возбуждение от самого пребывания здесь. Нечто тор-
жественное и тревожное переполняло ее в подобные моменты.
Жрецы не понимали происходящего здесь. Она это знала. Они трусы. Она
поглядела через плечо на отдаленную башню и увидела, как вспыхивает сол-
нечный свет на линзах окуляров.
Не по годам развитая девочка, одиннадцати стандартных лет, тонкая и
смуглая, с солнечными стрелками в каштановых волосах. Она зримо предс-
тавляла, как все эти жрецы смотрят в подглядывающие бинокли.
"Они видят, как я делаю то, чего они сами не осмеливаются. Они видят
меня на пути Шайтана. Я кажусь такой маленькой на песке, а Шайтан - та-
ким огромным. Они уже могут его разглядеть".
По скребущему звуку она понимала, что скоро увидит гигантского червя.
Шиэна не думала о приближавшемся чудовище как Шаи-Хулуде, Боге песков,
воспеваемом каждое утро жрецами в знак почтения к жемчужинам сознания
Лито II. спрятанным в каждом из этих многорубчатых правителей пустыни.
Она в основном думала о червях, как "о тех, кто меня щадит" или как о
Шайтане.
Они теперь принадлежали ей.
Эта была взаимосвязь, начавшаяся чуть более трех лет назад, в месяц,
на который приходился ее восьмой день рождения, месяц игат по старому
календарю. Ее деревенька - бедное поселение первопроходцев, возведенное
далеко за пределами таких границ безопасности, как кванаты и кольцевые
каналы Кина. Только ров с сырым песком ограждал такие поселения первоп-
роходцев. Шайтан избегал воды, но блуждающая песчаная форель быстро вы-
сасывала любую влагу. Драгоценная влага, собранная в ловушки, должна бы-
ла пополняться. Ее деревушка была жалким скоплением хижин и лачуг с дву-
мя небольшими ветроловушками, которых хватало для добывания питьевой во-
ды, но лишь изредка способных производить излишки, которые могли быть
пожертвованы на создание преграды от червя.
В то утро - так похожее на это, ночной морозец все еще пощипывал нос
и легкие, горизонт затягивала призрачная дымка - большинство деревенских
детей разбрелось по пустыне в поисках малых крох меланжа, оставляемых
порой проходящим Шайтаном. Двух больших Шайтанов в ту ночь слышали непо-
далеку. На меланж, даже при современных упавших ценах" можно было купить
достаточно глазурованных кирпичей на третью ветроловушку.
Каждый ищущий ребенок выглядывал не только спайс, но и приметы, кото-
рые могли бы навести на след одной из старых крепостей - съетчей прежних
Свободных. От них сейчас оставались только развалины, но каменная прег-
рада намного лучше защищала от Шайтана. И было известно, что в развали-
нах некоторых съетчей можно отыскать запрятанные хранилища меланжа. Каж-
дый деревенский житель мечтал о таком открытии.
Шиэна в своем залатанном стилсьюте и тонком верхнем облачении пошла в
