мужчин в женской армии, поклонявшейся Богу Императору.
"О, если б только жить на Арракисе в те дни!"
Тег с удивительной охотой шел на разговоры о Боге Императоре, всегда
называя его Тираном. Замок библиотеки открылся, и информация об Арраки-
се-Ракисе хлынула на Данкана.
- Увижу ли я когда-нибудь Ракис? - спросил он Гиэзу.
- Тебя и готовят для жизни там.
Этот ответ его изумил. Он в новом свете увидел все то, чему его учили
об этой отдаленной планете.
- Почему я буду жить там?
- На этот вопрос я ответить не могу.
Он с возобновленным интересом вернулся к изучению этой загадочной
планеты и ее жалкой церкви Шаи-Хулуда, Разделенного Бога. Черви. Бог Им-
ператор стал этими червями! Сама мысль об этом наполняла Данкана благо-
говейным трепетом. Может быть, здесь и есть что-то, достойное поклоне-
ния. Эта мысль нашла живой отклик в его душе. Что заставило человека по
своей воле пойти на такую ужасную метаморфозу?
Данкан знал, что думают охрана и все остальные в Оплоте о Ракисе и о
главных жреческих институтах тамошней религии. Насмешливое замечание и
смех объяснили ему все. Тег сказал ему:
- Мы никогда, наверное, не узнаем полную правду, паренек, но мое тебе
слово - это не религия для солдата.
Последнюю точку поставила Шванги:
- Ты должен выучить все о Тиране, но никак не верить в его религию.
Это ниже тебя, это достойно презрения.
Как только Данкан мог урвать момент от занятий, он жадно погружался
во все, что поставляла ему библиотека: Святая Книга Разделенного Бога,
Сторожевая библия. Оранжевая Католическая библия и даже Апокрифы. Он уз-
нал о давно исчезнувшем бюро веры и о "Жемчужине, Которая Есть Солнце
Понимания".
Сама идея червей его привораживала. Их размер! Большой червь мог бы
вытянуться от одного конца Оплота до другого. Во времена до Тирана люди
ездили на червях, но сейчас жрецы Ракиса запретили это.
Он зачитывался докладами археологической экспедиции, обнаружившей
примитивную не-палату Тирана на Ракисе. Это место называлось Дар-эс-Ба-
лат. Отчеты главы экспедиции археологов Хади Бенотто были помечены:
"Доступ закрыт, согласно распоряжению ракианских жрецов". Шифром сведе-
ний по этой теме Архива Бене Джессерит была вытянутая в длину единица.
То, что обнаружила Бенотто, просто завораживало.
- Ядрышко самосознания Бога Императора в каждом черве? - спросил он
Гиэзу.
- Так утверждают. Но, даже если это правда, черви имеют лишь созна-
ние, но не разум. Сам Тиран говорил, что погрузится в бесконечный сон.
Ни одно учебное занятие не обходилось без особой лекции, объяснения
взглядов Бене Джессерит на религию, до тех пор, пока он наконец не доб-
рался до хроник, называемых "Девять дочерей Сионы" и "Тысяча сыновей Ай-
дахо".
Глядя прямо в лицо Гиэзе, он требовательно попросил:
- Меня тоже зовут Данкан Айдахо. Что это значит?
Гиэза всегда двигалась так, как будто навечно осталась в тени своей
неудачи - длинная голова опущена, водянистые глаза устремлены в землю.
Этот разговор состоялся почти вечером в длинном холле перед гимнастичес-
ким залом. Гиэза побледнела.
Когда она ему не ответила, он вопросил:
- Происхожу ли я от Данкана Айдахо?
- Ты должен спрашивать у Шванги, - она говорила так, как будто слова
причиняли ей боль.
Этот набивший оскомину ответ его разозлил. Она ведь понимает - ему
скажут что-то, лишь бы заткнуть рот, почти не давая никаких сведений.
Шванги, однако, оказалась более откровенной, чем он ожидал.
- Ты одной крови с Данканом Айдахо.
- Кто мои родители?
- Они давно мертвы.
- Как они умерли?
- Я не знаю. Ты попал к нам сиротой.
- Тогда, почему же люди стараются причинить мне вред?
- Они страшатся того, что ты можешь сделать.
- Что я могу сделать?
- Выучить наши уроки. Со временем тебе все станет ясно.
Заткнись и учись? Еще один знакомый ответ.
Он повиновался, потому что уже научился узнавать, когда двери перед
ним заперты. Но теперь его пытливый разум встречал другие отчеты про
времена Голода и Рассеяния, про не-палаты и не-корабли, которые нельзя
было проследить даже с помощью самых мощных ясновидческих умов во всем
мироздании. Здесь он столкнулся с фактом, что потомки Данкана Айдахо и
Сионы - людей, служивших Тирану, Богу Императору - были невидимы для
пророков и провидцев. Даже кормчий Космического Союза, глубоко погружен-
ный в меланжевый транс, не мог засечь таких людей. Сиона, как говорилось
в отчетах, по прямой линии происходила из рода Атридесов, а Данкан Айда-
хо был гхолой.
Гхола?
Он стал шарить в библиотеке в поисках более подробных объяснений это-
го странного слова. Гхола. Библиотека предложила ему лишь самые скупые
сведения: "Гхолы - люди, выведенные из кадавровых клеток в акслольтных
чанах Тлейлакса".
Акслольтные чаны?
- "Тлейлаксанское устройство для воспроизведения живого человеческого
существа из клеток кадавра".
- Опиши гхолу, - потребовал он.
- "Невинная плоть, опорожненная от всех воспоминаний своего исходного
"я".
"Акслольтные чаны".
Данкан научился читать между строк, открывать недосказанное людьми
Оплота. На него снизошло озарение. Он знает! Ему только десять лет, а он
уже понял!
"Я - гхола".
К концу дня в библиотеке вся эзотерическая машинерия вокруг отступила
на задний план его восприятии. Десятилетний мальчик безмолвно сидел пе-
ред сканером, крепко вцепившись в знание о самом себе.
Я - гхола.
Он не мог припомнить акслольтные чаны, где его клетки развивались до
уровня новорожденного. Его первые воспоминания - Гиэза, берущая его из
колыбели, живой интерес во взрослых глазах, который очень скоро истаял
до настороженности и скрытной сдержанности.
Это было, как если бы вся информация, которую ему с таким скрипом
удавалось вытягивать из людей Оплота и материалов библиотеки, обрела на-
конец единый фокус - Он Сам.
- Расскажи о Бене Тлейлаксе, - потребовал он от библиотеки.
- "Это народ, самоподразделяющийся на Лицевых Танцоров и Господинов.
Лицевые Танцоры - бесплодные мулы и подчинены Господинам".
"Почему они со мной это сделали?"
Информационные устройства библиотеки стали внезапно чуждыми и опасны-
ми. Он боялся не того, что его вопрос опять наткнется на глухую стену,
но того, что получит ответы.
"Почему я настолько важен для Шванги и других?"
Он почувствовал, что с ним сделали что-то неправильное, даже Майлз
Тег и Патрин. Разве это правильно - брать клетки человека и производить
гхолу?
С огромным колебанием он задал следующий вопрос:
- Может ли гхола когда-либо вспомнить, кем он был?
- "Это осуществимо".
- Как?
- "Психологическая идентификация гхолы через пробуждение тех или иных
глубинно сохраняемых рефлексов его исходного "я", которую возможно спро-
воцировать нанесением травмы.
Вообще никакой не ответ!
- Но как?
Здесь вмешалась Шванги, без уведомления войдя в библиотеку. Значит
что-то в его вопросах пробудило ее тревогу!
- Со временем тебе все станет ясно, - сказала она.
Она разговаривала с ним свысока! Он ощутил в этом несправедливость, и
отсутствие правды. Что-то внутри его говорило, что в его неразбуженном
человеческом "я" больше мудрости, чем в тех, кто притворялись, будто они
выше его. Его ненависть к Шванги достигла нового накала. Она была вопло-
щением тех, кто терзал и доводил его до отчаяния, отказываясь отвечать
на вопросы.
Теперь, однако, у него разгорелось воображение. Он способен вернуть
себе свою исходную память! Он ощущал, что это правда. Он вспомнит своих
родителей, свою семью, своих друзей, своих врагов. Он спросил об этом
Шванги:
- Вы произвели меня из-за моих врагов?
- Ты уже научился молчанию, дитя, - полагайся на это знание.
"Очень хорошо, вот так я и буду сражаться с тобой, проклятая Шванги,
- буду молчать и учиться, не покажу тебе, что по-настоящему чувствую".
- Ты знаешь, - сказала она, - по-моему, мы воспитываем стоика.
Она ему покровительствует! Он не желал, чтобы ему покровительствова-
ли, он желал сражаться с ними со всеми - вооружаясь молчанием и наблюда-
тельностью. Данкан убежал из библиотеки и закрылся в своей комнате.
В последующие месяцы он получил множество подтверждений, что является
гхолой. Даже ребенок понимает, когда жизнь вокруг него идет необычным
порядком. Случалось, он видел других смеющихся и перекликающихся детей,
гуляющих за стенами по окаймлявшей Оплот дороге.
Он нашел в библиотеке рассказы о детях. Взрослые не приходили к этим
детям и не загружали их суровыми тренировками, которыми обременяли его.
У других детей не было Преподобной Матери Шванги, которая постоянно бы
вмешивалась даже в мелочи их жизни.
Его открытие повлекло за собой еще одну перемену: Гиэза была отозвана
и не вернулась.
"Она не должна была допускать, чтобы я узнал о гхолах".
Правда была сложней - как объяснила Шванги Лусилле, когда они в день
приезда Лусиллы наблюдали за Данканом с галереи.
- Мы знали, что наступит неизбежный момент. Он узнает о гхолах, нач-
нет целенаправленно выспрашивать.
- Самая пора была, чтобы все его образование взяла на себя полная
Преподобная Мать Гиэза.
- Ты сомневаешься в моем суждении? - огрызнулась Шванги.
- Разве твое суждение столь совершенно, что в нем никогда нельзя
усомниться? - мягкое контральто Лусиллы отвесило этот вопрос, как поще-
чину.
Шванги почти минуту сохраняла молчание, затем проговорила:
- Гиэза находила гхолу очаровательным ребенком. Она плакала и говори-
ла, что будет тосковать без него.
- Разве ее не предупреждали насчет этого?
- У Гиэзы не было нашей подготовки.
- Тогда-то ты и заменила ее на Тамалан. Я не знаю Тамалан, но, пред-
полагаю, она весьма стара.
- Весьма.
- Какова была его реакция на устранение Гиэзы?
- Он спрашивал, куда она делась. Мы не ответили.
- Как обстоит дело с Тамалан?
- На третий день пребывания с нею, он очень спокойно сказал: "Я тебя
ненавижу. Ты именно этого и рассчитывала добиться?"
- Так быстро!
- Как раз сейчас он наблюдает за тобой и думает: "Я ненавижу Шванги.
Придется ли мне возненавидеть и эту новенькую?" А еще он думает, что ты
не похожа на других, старых ведьм. Ты молода. Он поймет, что это навер-
няка важно.
Людям жить лучше всего, когда у каждого есть свое определенное место,
когда каждый знает, в какой, задуманный порядок он вписан и чего может
достичь. Разрушь отведенное место - и ты разрушишь личность.
Учение Бене Джессерит
Майлз Тег не желал этого назначения на Гамму. Оружейный наставник,
полностью отвечающий за мальчика-гхолу? Пусть даже за такого, как этот,
со всей историей, переплетенной вокруг него. Это было нежелательное
вторжение в хорошо налаженный быт отставника Тега.
Но он прожил всю жизнь как военный-ментат, повинующийся воле Бене
Джессерит, и любой акт неповиновения даже входить не мог в его компута-
цию.
"Quis custodiet ipsos custodiet?"
"Кто будет охранять охранников?" Кто проследит за тем, чтобы охранни-
ки не совершили никаких нарушений?
Это вопрос, над которым Тег не раз как следует задумывался. Отсюда и
возникла одна из главных основ его верности Бене Джессерит. Чтобы там ни
говорили об Ордене, а он проявляет восхитительно последовательную целе-
устремленность.
"Моральная целеустремленность", - так окрестил это Тег.
Моральные цели Бене Джессерит полностью согласовывались с принципами
Тега. То, что эти принципы заложил в него Бене Джессерит, не играло
здесь никакой роли. Рациональное мышление, особенно рациональность мен-
тата, не может вынести иного суждения.
Тег довел эту мысль до абсолюта: "Если даже лишь одинединственный че-
ловек следует таким руководящим принципам, наше мироздание становится
