"Интересно, почему она вдруг вынырнула, - размышлял старик. - Можно
подумать, что она вынырнула только для того, чтобы показать мне, какая она
громадная. Ну что ж, теперь я знаю. Жаль, что я не могу показать ей, что я
за человек. Положим, она бы тогда Он покойно уселся, прислонившись к
дощатой обшивке, безропотно перенося мучившую его боль, а рыба все так же
упорно плыла вперед, и лодка медленно [252]
двигалась по темной воде. Восточный ветер поднял небольшую волну.
К полудню левая рука у старика совсем ожила.
- Туго тебе теперь придется, рыба, - сказал он и передвинул бечеву на
спине.
Ему было хорошо, хотя боль и донимала его по-прежнему; только он не
признавался себе в том, как ему больно.
- В бога я не верую, - сказал он. - Но я прочту десять раз "Отче наш" и
столько же раз "Богородицу", чтобы поймать эту рыбу. Я дам обет
отправиться на богомолье, если я ее и впрямь поймаю. Даю слово.
Старик стал читать молитву. По временам он чувствовал себя таким
усталым, что забывал слова, и тогда он старался читать как можно быстрее,
чтобы слова выговаривались сами собой. "Богородицу" повторять легче, чем
"Отче наш", - думал он.
- Богородица дева, радуйся, благодатная Мария, господь с тобою.
Благословенна ты в женах, и благословен плод чрева твоего, яко спаса
родила еси души наших. Аминь. - Потом он добавил: - Пресвятая богородица,
помолись, чтобы рыба умерла. Хотя она и очен Прочтя молитву и почувствовав
себя куда лучше, хотя боль нисколько не уменьшилась, а может быть, даже
стала сильнее, он прислонился к обшивке носа и начал машинально упражнять
пальцы левой руки. Солнце жгло, ветерок потихоньку усиливался.
- Пожалуй, стоит опять наживить маленькую удочку, - сказал старик. -
Если рыба не всплывет и в эту ночь, мне нужно будет снова поесть, да и
воды в бутылке осталось совсем немного. Не думаю, что здесь можно поймать
что-нибудь, кроме макрели. Но если ее [253]
"Хоть это и несправедливо, - прибавил он мысленно, - но я докажу ей, на
что способен человек и что он может вынести".
- Я ведь говорил мальчику, что я не обыкновенный старик, - сказал он. -
Теперь пришла пора это доказать.
Он доказывал это уже тысячу раз. Ну так что ж? Теперь приходится
доказывать это снова. Каждый раз счет начинается сызнова; поэтому когда он
что-нибудь делал, то никогда не вспоминал о прошлом.
"Хотел бы я, чтобы она заснула, тогда и я смогу заснуть и увидеть во
сне львов, - подумал он. - Почему львы - это самое лучшее, что у меня
осталось?"
- Не надо думать, старик, - сказал он себе. - Отдохни тихонько,
прислонясь к доскам, и ни о чем не думай. Она сейчас трудится. Ты же пока
трудись как можно меньше.
Солнце клонилось к закату, а лодка все плыла и плыла, медленно и
неуклонно. Восточный ветерок подгонял ее, и старик тихонько покачивался на
невысоких волнах, легко и незаметно перенося боль от веревки, врезавшейся
ему в спину.
Как-то раз после полудня леса снова стала подниматься. Однако рыба
просто продолжала свой ход на несколько меньшей глубине. Солнце припекало
старику спину, левое плечо и руку. Из этого он понял, что рыба свернула на
северо-восток.
Теперь, когда он уже однажды взглянул на рыбу, он мог себе представить,
как она плывет под водой, широко, словно крылья, раскинув фиолетовые
грудные плавники и прорезая тьму могучим хвостом. "Интересно, много ли она
видит на такой глубине? - подумал с Солнце и беспрестанное упражнение
пальцев совершенно расправили сведенную судорогой левую руку, и старик
стал постепенно перемещать на нее тяжесть рыбы, двигая мускулами спины,
чтобы хоть немного ослабить боль от бечевы.
- Если ты еще не устала, - сказал он вслух, - ты и в самом деле -
необыкновенная рыба.
[254]
Сам он теперь чувствовал огромную усталость, знал, что скоро наступит
ночь, и поэтому старался думать о чем-нибудь постороннем. Он думал о
знаменитых бейсбольных лигах, которые для него были Gran Ligas, и о том,
что сегодня нью-йоркские "Янки" должны "Вот уже второй день, как я ничего
не знаю о результатах juegos (cпортивные игры (исп.) - Прим. перев.), -
подумал он. - Но я должен верить в свои силы и быть достойным великого Ди
Маджио, который все делает великолепно, что бы он ни делал, даже тогда -
Да, если только не нападут акулы, - сказал он вслух. - Если нападут акулы
- помилуй господи и ее и меня!
"Неужели ты думаешь, что великий Ди Маджио держался бы за рыбу так же
упорно, как ты? - спросил он себя. - Да, я уверен, что он поступил бы так
же, а может быть, и лучше, потому что он моложе и сильнее меня. К тому же
отец его был рыбаком... А ему оче - Не знаю, - сказал он вслух. - У меня
никогда не было костной мозоли.
Когда солнце зашло, старик, чтобы подбодриться, стал вспоминать, как
однажды в таверне Касабланки он состязался в силе с могучим негром из
Сьенфуэгос, самым сильным человеком в порту. Они просидели целые сутки
друг против друга, уперев локти в черту, [255]
негра и с его лица. После того как прошли первые восемь часов, судьи
стали меняться через каждые четыре часа, чтобы поспать. Из-под ногтей
обоих противников сочилась кровь, а они все глядели друг другу в глаза, и
на руку, и на локоть. Люди, державшие пари Преимущество переходило от
одного к другому всю ночь напролет; негра поили ромом и зажигали ему
сигареты. Выпив рому, негр делал отчаянное усилие, и один раз ему удалось
пригнуть руку старика - который тогда не был стариком, а звался Сантьяго
El Campe Поединок начался в воскресенье утром и окончился утром в
понедельник. Многие из державших пари требовали признать ничью, потому что
им пора было выходить на работу в порт, где они грузили уголь для
Гаванской угольной компании или мешки с сахаром. Если Долго еще потом его
звали Чемпионом, а весною он дал негру отыграться. Однако ставки уже были
не такими высокими, и он легко победил во второй раз, потому что вера в
свою силу у негра из Сьенфуэгос была сломлена еще в первом матче. Потом
Сантьяго учас [256]
ему для рыбной ловли. Несколько раз он пробовал по-состязаться левой
рукой. Но его левая рука всегда подводила его, не желала ему подчиняться,
и он ей не доверял.
"Солнце ее теперь пропечет хорошенько, - подумал он. - Она не посмеет
больше затекать мне назло, разве что ночью будет очень холодно. Хотел бы я
знать, что мне сулит эта ночь".
Над головой у него прошел самолет, летевший в Майами, и старик видел,
как тень самолета спугнула и подняла в воздух стаю летучих рыб.
- Раз здесь так много летучей рыбы, где-то поблизости должна быть и
макрель, - сказал он и посильнее уперся спиною в лесу, проверяя, нельзя ли
подтащить рыбу хоть чуточку ближе. Но он скоро понял, что это невозможно,
потому что бечева снова задрожала, "Наверно, с самолета все выглядит очень
странно, - подумал он. - Интересно, какой вид с такой высоты имеет море?
Они оттуда могли бы прекрасно разглядеть мою рыбу, если бы не летели так
высоко. Хотел бы я медленно-медленно лететь на высоте в двести са
Незадолго до темноты, когда они проплывали мимо большого островка
саргассовых водорослей, которые вздымались и раскачивались на легкой
волне, словно океан обнимался с кем-то под желтым одеялом, на маленькую
удочку попалась макрель. Старик [257]
увидел ее, когда она подпрыгнула в воздух, переливаясь чистым золотом в
последних лучах солнца, сгибаясь от ужаса пополам и бешено хлопая по
воздуху плавниками. Она подпрыгивала снова и снова, как заправский
акробат, а старик перебрался на корму, присел и Старик снял рыбу с крючка,
снова наживил его сардиной и закинул леску за борт. Потом он медленно
перебрался на нос. Обмыв левую руку, он вытер ее о штаны, переместил
тяжелую бечеву с правого плеча на левое и вымыл правую руку, наблюдая за
тем, как сол - Все идет по-прежнему, - сказал он. Но, опустив руку в воду,
он почувствовал, что движение лодки сильно замедлилось.
- Я свяжу друг с другом оба весла и прикреплю их поперек кормы, чтобы
они ночью тормозили лодку, - сказал он. - У этой рыбы хватит сил на всю
ночь. Ну, и у меня тоже.
"Пожалуй, лучше будет, если я выпотрошу макрель попозже, - подумал он,
- чтобы из нее не вытекла вся кровь. Я сделаю это немного погодя и тогда
же свяжу весла, чтобы притормозить лодку. Лучше мне покуда не беспокоить
рыбу, особенно во время захода сол Он обсушил руку на ветру, а затем,
схватив ею бечеву, позволил рыбе подтянуть себя вплотную к дощатой
обшивке, переместив таким образом упор со своего тела на лодку.
"Кое-чему я научился, - подумал он. - Пока что я с нею справляюсь. К
тому же нельзя забывать, что [258]
она не ела с тех пор, как проглотила наживку, а она ведь большая, и ей
нужно много пищи. Я-то съел целого тунца. Завтра я поем макрели. - Старик
называл макрель dorado. - Пожалуй, я съем кусочек, когда буду ее чистить.
Макрель есть труднее, чем тунца. Но - Как ты себя чувствуешь, рыба? -
спросил он громко. - Я себя чувствую прекрасно. Левая рука болит меньше, и
пищи хватит на целую ночь и еще на день. Ладно, тащи лодку, рыба.
Старик совсем не так уж хорошо себя чувствовал, потому что боль,
которую причиняла его спине веревка, почти перестала быть болью и
превратилась в глухую ломоту, а это его беспокоило. "Со мной случались
вещи и похуже, - утешал он себя. - Рука у меня по Было темно; в сентябре
темнота всегда наступает внезапно, сразу же после захода солнца. Он лежал,
прислонившись к изъеденным солью доскам, и изо всех сил старался
отдохнуть. На небе показались первые звезды. Он не знал названия звезды
Ригель, но, увид - Рыба - она тоже мне друг, - сказал он. - Я никогда не
видел такой рыбы и не слышал, что такие бывают. Но я должен ее убить. Как
хорошо, что нам не приходится убивать звезды!
"Представь себе: человек что ни день пытается убить луну! А луна от
него убегает. Ну, а если человеку пришлось бы каждый день охотиться за
солнцем? Нет, что ни говори, нам еще повезло", - подумал он.
Потом ему стало жалко большую рыбу, которой нечего есть, но печаль о
ней нисколько не мешала его решимости ее убить. Сколько людей он насытит!
Но достойны ли люди ею питаться? Конечно, нет. Никто на свете не достоин
ею питаться: поглядите только, как "Я многого не понимаю, - подумал он. -
Но как хорошо, что нам не приходится убивать солнце, луну [259]
и звезды. Достаточно того, что мы вымогаем пищу у моря и убиваем своих
братьев.
Теперь мне следует подумать о тормозе из весел. У него есть и хорошие и
дурные стороны. Я могу потерять столько бечевы, что потеряю и рыбу, если
она захочет вырваться, а тормоз из весел лишит лодку подвижности. Легкость
лодки продлевает наши страдания Теперь я отдохну еще часок, а потом, если
увижу, что рыба ничего не замышляет, переберусь на корму, сделаю там что
нужно и приму решение насчет весел. А тем временем я присмотрюсь, как она
будет себя вести. Штука с веслами - удачная выдумка, однако се Он отдыхал,
как ему казалось, не меньше двух часов. Луна выходила теперь поздно, и он
не мог определить время. Правда, отдыхал он только так, относительно. Он
по-прежнему ощущал спиной тяжесть рыбы, но, опершись левой рукой о планшир
носа, старался пе "Как все было бы просто, если бы я мог привязать бечеву
к лодке! - подумал он. - Но стоит ей рвануться хотя бы легонько, и бечева
лопнет. Я должен беспрерывно ослаблять тягу своим телом и быть готов в
любую минуту опустить бечеву обеими руками".
- Но ты ведь еще не спал, старик, - сказал он вслух. - Прошло полдня и
ночь, а потом еще день, а ты все не спишь и не спишь. Придумай, как бы
тебе поспать хоть немножко, пока она спокойна и не балует. Если ты не
будешь спать, в голове у тебя помутится [260]
"Сейчас голова у меня ясная, - подумал он. - Даже слишком. Такая же
ясная, как сестры мои, звезды. Но все равно мне надо поспать. И звезды
спят, и луна спит, и солнце спит, и даже океан иногда спит в те дни, когда
нет течения и стоит полная тишь.
Не забудь поспать, - напомнил он себе. - Заставь себя поспать; придумай
