командах, когда ему было столько лет, сколько мне.
- Когда мне было столько лет, сколько тебе, я плавал юнгой на паруснике
к берегам Африки. По вечерам я видел, как на отмели выходят львы.
- Ты мне рассказывал.
- О чем мы будем разговаривать: об Африке или о бейсболе?
- Лучше о бейсболе. Расскажи мне про великого Джона Мак-Гроу.
[227]
- Он тоже в прежние времена захаживал к нам на Террасу. Но когда
напивался, с ним не было сладу. А в голове у него был не только бейсбол,
но и лошади. Вечно таскал в карманах программы бегов и называл имена
лошадей по телефону.
- Он был великий тренер, - сказал мальчик. - Отец говорит, что он был
самый великий тренер на свете.
- Потому что он видел его чаще других. Если бы и Дюроше приезжал к нам
каждый год, твой отец считал бы его самым великим тренером на свете.
- А кто, по-твоему, самый великий тренер? Люк или Майк Гонсалес?
- По-моему, они стоят друг друга.
- А самый лучший рыбак на свете - это ты.
- Нет. Я знавал рыбаков и получше.
- Que va! (Что ты! (исп.) - Прим. перев.) - сказал мальчик. - На свете
немало хороших рыбаков, есть и просто замечательные. Но таких, как ты,
нету нигде.
- Спасибо. Я рад, что ты так думаешь. Надеюсь, мне не попадется
чересчур большая рыба, а то ты еще во мне разочаруешься.
- Нет на свете такой рыбы, если у тебя и вправду осталась прежняя сила.
- Может, ее у меня и меньше, чем я думаю. Но сноровка у меня есть и
выдержки хватит.
- Ты теперь ложись спать, чтобы к утру набраться сил. А я отнесу посуду.
- Ладно. Спокойной ночи. Утром я тебя разбужу.
- Ты для меня все равно что будильник, - сказал мальчик.
- А мой будильник - старость. Отчего старики так рано просыпаются?
Неужели для того, чтобы продлить себе хотя бы этот день?
- Не знаю. Знаю только, что молодые спят долго и крепко.
- Это я помню, - сказал старик. - Я разбужу тебя вовремя.
- Я почему-то не люблю, когда меня будит тот, другой. Как будто я хуже
его.
- Понимаю.
[228]
- Спокойной ночи, старик.
Мальчик ушел. Они ели, не зажигая света, и теперь старик, сняв штаны,
лег спать в темноте. Он скатал их, чтобы положить себе под голову вместо
подушки, а в сверток сунул еще и газету. Завернувшись в одеяло, он улегся
на старые газеты, которыми были пр Уснул он быстро, и ему снилась Африка
его юности, длинные золотистые ее берега и белые отмели - такие белые, что
глазам больно, - высокие утесы и громадные бурые горы. Каждую ночь он
теперь вновь приставал к этим берегам, слышал во сне, как ревет приб
Обычно, когда его настигал этот запах, он просыпался и, одевшись,
отправлялся будить мальчика. Но сегодня запах берега настиг его очень
рано, он понял, что слышит его во сне, и продолжал спать, чтобы увидеть
белые верхушки утесов, встающие из моря, га Ему теперь уже больше не
снились ни бури, ни женщины, ни великие события, ни огромные рыбы, ни
драки, ни состязания в силе, ни жена. Ему снились только далекие страны и
львята, выходящие на берег. Словно котята, они резвились в сумеречной
мгле, и он л Старик вдруг проснулся, взглянул через отворенную дверь на
луну, развернул свои штаны и надел их. Выйдя из хижины, он помочился и
пошел вверх по дороге будить мальчика. Его познабливало от утренней
свежести. Но он знал, что озноб пройдет, а скоро он с Дверь дома, где жил
мальчик, была открыта, и старик вошел, неслышно ступая босыми ногами.
Мальчик спал на койке в первой комнате, и старик мог разглядеть его при
ущербном свете луны. Он легонько ухватил его за ногу и держал до тех пор,
пока мальчик не [229]
Старик вышел из дома, и мальчик последовал за ним. Он все еще никак не
мог проснуться, и старик, обняв его за плечи, сказал:
- Прости меня.
- Que va! - ответил мальчик. - Такова уж наша мужская доля. Что
поделаешь.
Они пошли вниз по дороге к хижине старика, и по всей дороге в темноте
шли босые люди, таща мачты со своих лодок.
Придя в хижину, мальчик взял корзину с мотками лески, гарпун и багор, а
старик взвалил на плечо мачту с обернутым вокруг нее парусом.
- Хочешь кофе? - спросил мальчик.
- Сначала положим снасти в лодку, а потом выпьем кофе.
Они пили кофе из консервных банок в закусочной, которая обслуживала
рыбаков и открывалась очень рано.
- Ты хорошо спал, старик? - спросил мальчик; он уже почти совсем
проснулся, хотя ему все еще трудно было расстаться со сном.
- Очень хорошо, Манолин. Сегодня я верю в удачу.
- И я, - сказал мальчик. - Теперь я схожу за нашими сардинами и за
твоими живцами. Мой таскает свои снасти сам. Он не любит, когда его вещи
носят другие.
- А у нас с тобой не так. Я давал тебе таскать снасти чуть не с пяти
лет.
- Знаю, - сказал мальчик. - Подожди, я сейчас вернусь. Выпей еще кофе.
Нам здесь дают в долг.
Он зашлепал босыми ногами по коралловому рифу к холодильнику, где
хранились живцы.
Старик медленно потягивал кофе. Он знал, что надо напиться кофе как
следует, потому что больше он сегодня есть не будет. Ему давно уже
прискучил процесс еды, и он никогда не брал с собой в море завтрака. На
носу лодки хранилась бутылка с водой - вот и Мальчик вернулся, неся
сардины и завернутых в газету живцов.
Они спустились по тропинке к воде, чувствуя, как осыпается под ногами
мелкий гравий. Приподняв лодку, они сдвинули ее в воду.
[230]
- Желаю тебе удачи, старик.
- И тебе тоже.
Старик надел веревочные петли весел на колышки уключин и, наклонившись
вперед, стал в темноте выводить лодку из гавани. С других отмелей в море
выходили другие лодки, и старик хоть и не видел их теперь, когда луна
зашла за холмы, но слышал, как опуска Время от времени то в одной, то в
другой лодке слышался говор. Но на большей части лодок царило молчание, и
доносился лишь плеск весел. Выйдя из бухты, лодки рассеялись в разные
стороны, и каждый рыбак направился туда, где он надеялся найти рыбу.
Старик заранее решил, что уйдет далеко от берега; он оставил позади
себя запахи земли и греб прямо в свежее утреннее дыхание океана. Проплывая
над той его частью, которую рыбаки прозвали "великим колодцем", он видел,
как светятся в глубине водоросли.
В темноте старик чувствовал приближение утра; загребая веслами, он
слышал дрожащий звук - это летучая рыба выходила из воды и уносилась
прочь, со свистом рассекая воздух жесткими крыльями. Он питал нежную
привязанность к летучим рыбам - они были его л [231]
ряя за пищей и перекликаясь слабыми, печальными голосами, - они слишком
хрупки для него".
Мысленно он всегда звал море la mar, как зовут его по-испански люди,
которые его любят. Порою те, кто его любит, говорят о нем дурно, но всегда
как о женщине, в женском роде. Рыбаки помоложе, из тех, кто пользуется
буями вместо поплавков для своих сна Он мерно греб, не напрягая сил,
потому что поверхность океана была гладкой, за исключением тех мест, где
течение образовывало водоворот. Старик давал течению выполнять за себя
треть работы, и когда стало светать, он увидел, что находится куда дальше,
"Я рыбачил в глубинных местах целую неделю и ничего не поймал, - подумал
старик. - Сегодня я попытаю счастья там, где ходят стаи бонито и
альбакоре. Вдруг там плавает и большая рыба?"
Еще не рассвело, а он уже закинул свои крючки с приманкой и медленно
поплыл по течению. Один из живцов находился на глубине сорока морских
саженей, другой ушел вниз на семьдесят пять, а третий и четвертый
погрузились в голубую воду на сто и сто двадца Мальчик дал старику с собой
двух свежих тунцов, которых тот наживил на самые длинные лесы, а к [232]
двум остальным прицепил большую голубую макрель и желтую умбрицу. Он ими
уже пользовался в прошлый раз, однако они все еще были в хорошем
состоянии, а отличные сардины придавали им аромат и заманчивость. Каждая
леса толщиной с большой карандаш была закину Теперь старик наблюдал, не
пригибаются ли к борту зеленые прутья, и тихонечко греб, следя за тем,
чтобы леса уходила в воду прямо и на должную глубину. Стало уже совсем
светло, вот-вот должно было взойти солнце.
Солнце едва приметно поднялось из моря, и старику стали видны другие
лодки; они низко сидели в воде по всей ширине течения, но гораздо ближе к
берегу. Потом солнечный свет стал ярче и вода отразила его сияние, а когда
солнце совсем поднялось над гориз "Я же, - подумал старик, - всегда
закидываю свои снасти точно. Мне просто не везет. Однако кто знает? Может,
сегодня счастье мне улыбнется. День на день не приходится. Конечно,
хорошо, когда человеку везет. Но я предпочитаю быть точным в моем деле. А
Солнце поднималось уже два часа, и глядеть на восток было не так больно.
Теперь видны были только три лодки; отсюда казалось, что они совсем низко
сидят в воде и почти не отошли от берега.
[233]
"Всю жизнь у меня резало глаза от утреннего света, - думал старик. - Но
видят они еще хорошо. Вечером я могу смотреть прямо на солнце, и черные
пятна не мелькают у меня перед глазами. А вечером солнце светит куда
сильнее. Но по утрам оно причиняет мне В это самое время он заметил
птицу-фрегата, которая кружила впереди него в небе, распластав длинные
черные крылья. Птица круто сорвалась к воде, закинув назад крылья, а потом
снова пошла кругами.
- Почуяла добычу, - сказал старик вслух. - Не просто кружит.
Старик медленно и мерно греб в ту сторону, где кружила птица. Не
торопясь он следил за тем, чтобы его лесы под прямым углом уходили в воду.
Однако лодка все же слегка обгоняла течение, и хотя старик удил все так же
правильно, движения его были чуточку Фрегат поднялся выше и снова стал
делать круги, неподвижно раскинув крылья. Внезапно он нырнул, и старик
увидел, как из воды взметнулась летучая рыба и отчаянно понеслась над
водной гладью.
- Макрель, - громко произнес старик. - Крупная золотая макрель.
Он вынул из воды весла и достал из-под носового настила леску. На конце
ее был прикручен проволокой небольшой крючок, на который он насадил одну
из сардинок. Старик опустил леску в воду и Привязал ее к кольцу,
ввинченному в корму. Потом он насадил наж "Там, видно, большая стая
макрели, - подумал старик. - Они плывут поодаль друг от друга, и у рыбы
мало шансов спастись. У птицы же нет никакой [234]
надежды ее поймать. Летучая рыба слишком крупная для фрегата и движется
слишком быстро".
Старик следил за тем, как летучая рыба снова и снова вырывалась из воды
и как неловко пыталась поймать ее птица. "Макрель ушла от меня, - подумал
старик. - Она уплывает слишком быстро и слишком далеко. Но, может быть,
мне попадется макрель, отбившаяся Облака над землей возвышались теперь,
как горная гряда, а берег казался длинной зеленой полоской, позади которой
вырисовывались серо-голубые холмы. Вода стала темно-синей, почти
фиолетовой. Когда старик глядел в воду, он видел красноватые переливы пла
- Ах ты сука! - сказал старик.
Легко загребая веслами, он заглянул в глубину и увидел там крошечных
рыбешек, окрашенных в тот же цвет, что и влачащиеся в воде щупальца; они
плавали между ними и в тени уносимого водой пузыря. Яд его не мог
причинить им вреда. Другое дело людям: когд [235]
Переливающиеся радугой пузыри необычайно красивы. Но это самые коварные
жители моря, и старик любил смотреть, как их пожирают громадные морские
черепахи. Завидев физалии, черепахи приближались к ним спереди, закрыв
глаза, что делало их совершенно неуя Он любил зеленых черепах за их
изящество и проворство, а также за то, что они так дорого ценились, и
питал снисходительное презрение к одетым в желтую броню неуклюжим и глупым
биссам, прихотливым в любовных делах и поедающим с закрытыми глазами
португ Он не испытывал к черепахам суеверного страха, хотя и плавал с
охотниками за черепахами много лет кряду. Старик жалел их, даже огромных
кожистых черепах, называемых луты, длиною в целую лодку и весом в тонну.
Большинство людей бессердечно относятся к черепахам, ведь черепашье
сердце бьется еще долго после того, как животное убьют и разрежут на
