Когда моя попытка вежливого отказа потерпела неудачу, я была
вынуждена быстро решить, вести себя грубо или потакать его очевидным
намерениям. Я выругала себя: Фрайдэй, ты теперь большая девочка; тебе
лучше знать. Если ты не собиралась подавать ему надежду затащить тебя в
постель, отказывать нужно было, когда он в Виннипеге предложил тебе свое
место.
Я сделала еще одну попытку:
- Договорились, - ответила я, - если мне будет позволено оплатить
чек, без возражений. - С моей стороны это было подло, так как мы оба
знали, что если он позволит мне заплатить за обед, то это аннулирует его
вложения в меня, когда ему на протяжении часа пришлось стоять, держаться
за поручень и сопротивляться рывкам капсулы. Но, согласно протоколу, он не
мог объявить об этом вложении; по идее, он проявлял галантность
бескорыстно, из благородства, не ожидая вознаграждения.
Этот грязный, подлый, коварный, похотливый негодяй продолжал
измываться над протоколом.
- Хорошо, - ответил он.
Я проглотила свое удивления. - И потом никаких возражений? Чек мой?
- Никаких возражений, - согласился он. - Очевидно, вы не хотите быть
передо мной в долгу за обед, даже несмотря на то, что предложение исходило
от меня, и, следовательно, у меня должны быть привилегии хозяина. Не знаю,
чем я вам досадил, но я не буду принуждать вас. В Беллингхэме на
поверхности есть Макдональдс; я закажу себе Биг Мак и кока-колу. Вы за это
заплатите. А потом мы расстанемся друзьями.
Я ответила:
- Я Марджори Болдуин; а как тебя зовут?
- Я Тревор Эндрюс, Марджори.
- Тревор. Хорошее имя. Тревор, ты грязный, подлый, коварный и
отвратительный. Поэтому ты отведешь меня в лучший ресторан в Беллингхэме,
угостишь меня лучшими напитками и блюдами, а потом оплатишь чек. Я даю
тебе хорошую возможность реализовать свои низкие замыслы. Но я не думаю,
что тебе удастся затащить меня в постель; у меня нет настроения.
Последнее было обманом; у меня было настроение, и мне очень хотелось
- если бы у него было, как у меня, усиленное обоняние, он мог бы в этом не
сомневаться. Так же как я не сомневалась относительно его настроения.
Обычный мужчина в принципе не может обмануть женщину-ИЧ, у которой усилены
органы чувств. Я узнала это, когда была подростком. Но, конечно, мужская
похоть меня никогда не оскорбляла. Самое большее, я иногда имитирую
поведение обычной женщины и притворяюсь оскорбленной. Я так поступаю
нечасто, и пытаюсь этого избегать: актриса из меня не очень убедительная.
По дороге из Виксберга в Виннипег я не чувствовала желания. Но после
хорошего сна, горячей-горячей ванны, плотного обеда мое тело вернулось к
своему нормальному поведению. Так почему же я обманывала этого безвредного
незнакомца? "Безвредного"? Да, во всех смыслах. Без корректирующей
хирургии я стерильна. У меня нет предрасположенности даже к насморку, и я
специально привита против четырех самых распространенных венерических
заболеваний. В яслях меня научили причислять совокупление к еде, сну,
игре, речи - приятным необходимостям, которые превращали жизнь из обузы в
радость.
Я обманывала его, потому что человеческие правила требовали этого в
данный момент танца - а я притворялась человеком и не смела быть самой
собой.
Он взглянул на меня. - Тебе кажется, что я зря потрачу свои деньги?
- Боюсь, именно так. Извини.
- Ты ошибаешься. Я никогда не пытаюсь силой уложить женщину к себе в
постель; если она этого хочет, она найдет способ дать мне знать об этом.
Если она этого не хочет, то и мне не понравится. Но ты, похоже, не
подозреваешь, что можно заплатить за хороший обед только ради того, чтобы
сидеть и смотреть на тебя, и не обращать внимания на произносимую тобой
чепуху.
- "Чепуху". Это должен быть очень хороший ресторан. Пойдем к капсуле.
Я думала, что по прибытии у меня будут проблемы на таможне.
Но служащий ТКИ самым тщательным образом осмотрел документы Тревора,
прежде чем поставить печать в его туристической карточке, а потом он
мельком взглянул на мою карточку "Мастер чардж" из Сан-Хосе и знаком
разрешил мне идти. Я остановилась подождать Тревора возле барьера ТКИ и
посмотрела на вывеску "Бар для завтраков", чувствуя двойное дежа-вю.
Тревор подошел ко мне. - Если бы я видел, - мрачно сказал он, - эту
золотую карточку, которой ты сейчас размахивала, я бы не стал предлагать
заплатить за обед. Ты богатая наследница.
- Слушай, приятель, - ответила я. - Договор дороже денег. Ты сказал
мне, что можно потратить деньги только для того, чтобы сидеть и топить
меня в слюне. Вопреки той "чепухе", которую я говорю. Я готова
сотрудничать до такой степени, что, возможно, немного приоткрою вырез. На
одну пуговицу, может быть на две. Но я тебя так просто не отпущу. Даже
богатая наследница любит время от времени сэкономить.
- О, какой кошмар!
- Хватит хныкать. Где это роскошный ресторан?
- Э... Марджори, я вынужден признать, что не знаю ресторанов этой
великолепной метрополии. Не скажешь ли ты сама, какой предпочитаешь?
- Тревор, твоя техника соблазнения ужасна.
- То же самое говорит моя жена.
- Я так и думала, что у тебя объезженный вид. Найди ее снимок. Я
сейчас вернусь; пойду узнаю, где мы будем есть.
Я нашла служащего ТКИ, спросила его о лучшем ресторане. Он задумался.
- Это не Париж, знаете ли.
- Я заметила.
- И даже не Новый Орлеан. На вашем месте я бы пошел в столовую
"Хилтона".
Я поблагодарила его, вернулась к Тревору. - Мы обедаем в столовой,
двумя этажами выше. Если только ты не захочешь выслать своих шпионов. А
теперь давай посмотрим ее снимок.
Он показал мне снимок в бумажнике. Я его внимательно рассмотрела,
потом уважительно присвистнула. Блондинки меня пугают. Когда я была
маленькая, я думала, что смогу сделать себе волосы такого цвета, если буду
достаточно сильно чесаться. - Тревор, у тебя такое дома, а ты подбираешь
на улице распутных женщин?
- А ты распутная?
- Не пытайся уйти от ответа.
- Марджори, ты бы мне не поверила и стала бы говорить чепуху. Пойдем
наверх в столовую, пока все мартини не высохли.
Обед был ничего, но у Тревора нет воображения Жоржа, знания кулинарии
и умения стращать метрдотелей. Без чутья Жоржа еда была хорошей,
стандартной, североамериканской кухней, одинаковой что в Беллингхэме, что
в Виксберге.
Я была в задумчивости; обнаружив, что кредитная карточка Дженет
недействительна, я расстроилась чуть ли не больше, чем когда не нашла
Дженет и Иена дома. Дженет была в беде? Дженет погибла?
И Тревор потерял часть радостного энтузиазма, который должен
проявлять жеребец, когда дело движется. Вместо того, чтобы разглядывать
меня, он, казалось, тоже задумался. Отчего такая перемена в поведении?
Из-за того, что я потребовала показать снимок жены? Не стало ли ему от
этого неловко? Мне кажется, мужчина не должен принимать участия в охоте,
если он не находится со своей женой или своими женами в таких отношениях,
что может дома описать пикантные детали, чтобы над ними посмеяться. Как
Иен. Я не рассчитываю на то, что мужчина будет "защищать мою репутацию",
потому что, насколько мне известно, они никогда этого не делают. Если я
хочу, чтобы мужчина воздержался от обсуждения моей неуклюжести в постели,
единственный выход - это не ложиться с ним в постель.
Кроме того, Тревор первым упомянул о своей жене, верно? Я прокрутила
наш разговор в голове - да, верно.
После обеда он немного оживился. Я сказала ему вернуться сюда после
своей деловой встречи, потому что я собираюсь остановиться в гостинице,
чтобы в удобстве и одиночестве сделать несколько дальних звонков (правда),
и что я могу остаться ночевать (тоже правда), так что пусть возвращается и
позвонит мне, а я встречу его в холле (условно правда - я была так одинока
и встревожена, что подозревала, что сразу скажу ему подниматься ко мне).
Он ответил:
- Я сначала позвоню, чтобы ты смогла вывести этого мужчину, но пойду
сразу наверх. Нет смысла ходить туда-сюда. Но шампанское я пошлю наверх;
сам я его нести не собираюсь.
- Подожди, - сказала я. - Я еще не согласилась с твоими низменными
намерениями. Все, что я обещала, - это возможность уговорить меня. В
холле. А не в моей спальне.
- Марджори, ты трудная женщина.
- Нет, это ты трудный мужчина. Я знаю, что я делаю. - Внезапное
просветления сказало мне, что я действительно знаю. - Как ты относишься к
искусственным людям? Хотел бы ты, чтобы твоя сестра вышла замуж за одного
из них?
- А у тебя есть кто-нибудь на примете? Сестренка немного засиделась в
девах; она не может позволить себе быть разборчивой.
- Не надо уходить от вопроса. Женился бы ты на искусственной женщине?
- А что подумают соседи? Марджори, а откуда ты знаешь, что я этого не
сделал? Ты видела снимок моей жены. Из артефактов должны получаться лучшие
жены, что горизонтально, что вертикально.
- Ты хотел сказать, наложницы. Жениться на них необязательно. Тревор,
ты не только не женат на искусственной женщине; ты о них не знаешь ничего,
кроме распространенного мифа... иначе ты не стал бы говорить "артефакт",
когда речь идет об "искусственных людях".
- Я подлый, коварный и отвратительный. Я употребил неправильный
термин, чтобы ты не заподозрила, что я искусственный.
- Ты не искусственный, иначе я поняла бы это. И хотя ты, возможно,
лег бы с искусственной женщиной в постель, ты не стал бы мечтать о
женитьбе на ней. Это пустой разговор; давай закроем тему. Мне нужно
примерно два часа; не удивляйся, если мой терминал будет занят. Набей
сообщение и найди себе что-нибудь выпить. Я спущусь, как только смогу.
Я зарегистрировалась у стойки и поднялась наверх, но не в апартаменты
для молодоженов - в отсутствии Жоржа от этой восхитительной причуды у меня
только испортилось бы настроение - а в очень симпатичный номер с хорошей
большой широкой кроватью, роскошью, которую я заказала из глубокого
подозрения, что благодаря бездарной рекламе Тревор все-таки в ней
окажется.
Я отложила эту мысль и занялась делом.
Я позвонила в "Виксберг хилтон". Нет, мистер и миссис Перро выехали.
Нет, нового адреса они не оставили. Очень жа-аль!
Мне тоже было жаль, и от этого синтезированного компьютерного голоса
мне легче не стало. Я позвонила в университет Макгилл в Монреале и
потратила двадцать минут, чтобы выяснить, что "да, доктор Перро является
сотрудником университета, но в настоящий момент он находится в
университете в Манитоба". Единственной новостью было то, что этот
монреальский компьютер с одинаковой легкостью синтезировал английский и
французский и всегда отвечал на том языке, на котором к нему обратились.
Эти электронные отфутболиватели очень умны - по-моему, даже слишком.
Я попробовала код Дженет (Иена) в Виннипеге, выяснила, что их
терминал не работает по заявке абонента. Мне стало интересно, как я смогла
сегодня принимать новости на терминале в Норе. Не означало ли "не
работает" всего лишь "никаких вызовов"? Были ли это страшной тайной СТиТ?
АНЗАК-Виннипег перебрасывала меня между разными частями компьютера,
предназначенного для путешествующей публики, пока я наконец не добралась
до человеческого голоса, который признал, что капитан Торми в отпуске в
связи с чрезвычайным положением и отменой рейсов в Новую Зеландию.
Оклендский код Иена ответил только музыкой и приглашением записать
сообщение, что было неудивительно, потому что Иен не должен был появиться
