- О'кей! - Дюк отмотал кассету назад и объявил: - Пускаю в десять раз
медленнее.
Кадры были те же самые, а так как замедленный звук ничего не давал,
то Дюк отключил его. Бутылка выпорхнула из рук Джилл, поплыла по
направлению к голове Харшоу и пропала, но не сразу, а постепенно,
становясь все меньше и меньше, пока не исчезла совсем.
- Дюк, можно еще медленнее?
- Секундочку. Что-то случилось со стереоэффектом.
- Что именно?
- Черт его знает. При просмотре с нормальной скоростью все было в
порядке. А при замедлении получилось искажение стереоэффекта: бутылка
летела от нас, а казалось, что она летит вбок. Это могло произойти из-за
внезапного смещения оптических осей камеры. Но камеру я не трогал. Может
быть, испорчена кассета?
- Бог с ним, Дюк. Поставь другую кассету.
- Точно. Угол зрения будет другим и мы все увидим, даже если эта
кассета испорчена. - Дюк сменил кассету. - Первую часть пустим быстро, а
конец замедлим?
- Годится.
Когда Джилл взяла бутылку в руки, Дюк замедлил просмотр. Бутылка
двинулась по направлению к Харшоу. Дюк выругался.
- Со второй камерой тоже что-то не в порядке.
- Да?
- Камера была установлена под таким углом, что бутылка должна была
вылететь из кадра вбок, а она полетела вглубь. Вы видели?
- Да.
- Но этого не может быть! Одна и та же неисправность сразу в обеих
камерах?
- Что значит "не может быть", если это есть?! Интересно, если бы
вместо камер стояли радары, что бы они показали?
- Откуда я знаю? Нужно перебрать камеры.
- Не нужно.
- То есть как?
- Дюк, камеры исправны. Скажи, что перпендикулярно всему остальному?
- Я плохо разгадываю шарады.
- Это не шарада. Я мог бы отослать тебя к мистеру Квадратусу из
Планиметрик-Сити, но я тебя пожалею. Так что же перпендикулярно всему на
свете? Ответ: два тела - бутылка и пистолет.
- Что-то вы темните, босс...
- Я никогда еще не выражался яснее. Вместо того, чтобы искать
неисправности в камерах, которые не показали тебе ожидаемого, постарайся
поверить увиденному. Давай посмотрим остальные фильмы.
Ничего нового для себя Харшоу из этих фильмов не почерпнул.
Пепельница, висящая под потолком, не попала в кадр, было заснято лишь ее
неторопливое возвращение. Изображение пистолета было очень маленьким, но,
насколько Харшоу разобрал, пистолет исчез, не перемещаясь в пространстве.
Наводя пистолет на Смита, Харшоу крепко держал оружие, поэтому результатом
он остался доволен, если здесь уместно слово "доволен".
- Дюк, мне нужны копии.
Дюк поколебался:
- Я еще не уволен?
- Черт возьми! Нет, но с условием, что ты будешь есть за общим
столом. Постарайся отложить свои предрассудки и слушай.
- Слушаю.
- Когда Майк просил позволения съесть мое старое жилистое мясо, он
оказывал мне величайшую из известных ему почестей. Да, по единственному
ЕГО закону, это - честь! Майк всосал это, если можно так выразиться, с
молоком матери. Он оказывал мне величайшее доверие и просил о величайшем
одолжении. Ему все равно, что думают об этом в Канзасе; он мерит жизнь
теми мерками, которые ему преподали на Марсе.
- По мне лучше канзасские.
- По мне тоже. Но ни ты, ни я, ни Майк не вольны в выборе. Нельзя
перечеркнуть то, чему тебя учили в детстве. Пойми, наконец, что ты, если
бы тебя воспитывали марсиане, относился бы к съедению себе подобных так
же, как Майк.
- Не думаю, Джабл. Конечно, Майку не повезло, он воспитывался не в
цивилизованном обществе. Но здесь другое, здесь - проявление инстинкта.
- Сам ты инстинкт! Дерьмо!
- Но это же инстинкт! Я не всосал с молоком матери, что нельзя быть
людоедом. Я сам знал, что это - грех, страшный грех. Меня от одной мысли
об этом тошнит. Это - чистый инстинкт.
- Дюк, - простонал Джабл, - так не бывает: ты разбираешься в
сложнейших механизмах и не имеешь ни малейшего представления о том, как
работает твое сердце или желудок. Твоей матери не было нужды говорить: "Не
ешь своих друзей, сынок, это нехорошо". Ты впитал это убеждение из нашей
культуры, как, впрочем, и я. Все эти анекдоты о каннибалах и миссионерах,
сказки, мультики, фильмы ужасов - разве это инстинкт? В древности
каннибализм присутствовал во всех ветвях человеческой расы. И твои, и мои
предки были каннибалами.
- Ваши, наверняка, были.
- Дюк, ты, кажется, говорил мне, что в твоих жилах есть доля
индейской крови.
- Ну да, одна восьмая. А что?
- Это значит, что и среди твоих предков были каннибалы, и тебя от
твоих предков-каннибалов отделяет более короткий промежуток, чем меня от
моих, потому что...
- Ты старый, лысый...
- Тихо! Ритуальный каннибализм был широко распространен в племенах
коренного населения Америки - читай историю. Кроме того, будучи
североамериканцами, мы можем иметь прадеда-конголезца - вот вам,
пожалуйста, еще людоед. Если даже мы чистейшие англосаксы (что
маловероятно: смешанные браки были, есть и будут), то это значит, что мы
произошли от европейских, а не африканских или индейских людоедов. Все
цивилизации проходили ступень людоедства. Дюк, глупо противопоставлять
практику десятка поколений извечному инстинкту, по которому тысячи людей
жили тысячи лет.
- Я не могу с вами спорить, Джабл, вы выворачиваете все мои слова
наизнанку. Я останусь при своем мнении. Пусть мы произошли от дикарей, но
сами-то мы - цивилизованные люди. По крайней мере - я.
Джабл улыбнулся.
- Из чего следует, что я - нет. Что ж, сынок, несмотря на то, что мои
условные рефлексы не дадут мне жевать твое филе, несмотря на укоренившийся
во мне предрассудок против такой возможности, я считаю табу на каннибализм
величайшим изобретением человечества... именно потому, что мы -
нецивилизованные люди.
- Что?
- Если бы у нас не было этого табу, настолько сильного, что ты
считаешь его инстинктом, я бы насчитал не один десяток человек, которым
нельзя доверять даже при нынешних ценах на мясо.
Дюк не сдержал улыбки.
- Я бы, к примеру, не рискнул бы пойти в гости к теще.
- А взять нашего южного соседа! Ты можешь поручиться, что мы не
попали бы к нему в холодильник? А Майку я доверяю, потому что он -
цивилизованный человек.
- Что?
- Ну, не цивилизованный человек, а цивилизованный марсианин, если
тебе так понятнее. Я много говорил с Майком и знаю, что марсиане не жрут
друг друга, как пауки. Они съедают тела своих умерших, которые мы обычно
сжигаем или закапываем в землю. Это формализованный и глубоко религиозный
обычай. Марсианина никогда не рубят на мясо против его воли. У марсиан нет
понятия "убить". Житель Марса умирает тогда, когда он сам этого хочет, и
когда его друзья и души умерших предков позволяют ему это сделать. Решив
умереть, марсианин умирает так же легко, как мы с тобой закрываем глаза.
Ему не нужны ни насилие, ни болезнь, ни лишнее снотворное. Вот он жив и
здоров, а через секунду превращается в дух. Тогда его друзья съедают то, в
чем он более не испытывает потребности, познавая его и воздавая честь его
достоинствам. Дух присутствует при этом. Это своего рода обряд
конфирмации, после которого дух приобретает статус Старшего Брата; как я
это понимаю, - старейшины.
Дюк скорчил гримасу:
- Боже, какой пещерный обычай!
- Для Майка - это торжественная и даже радостная религиозная
церемония.
Дюк фыркнул:
- Джабл, неужели вы верите в эти сказки? Это же людоедство плюс
дичайшее суеверие.
- Я бы не рубил сплеча. Конечно, идею о Старших Братьях трудновато
переварить, но Майк говорит об этом так, как мы говорим о дожде, прошедшем
в последнюю среду. Кстати, к какой церкви ты принадлежишь?
Дюк ответил.
Джабл продолжал:
- Я так и думал. В Канзасе - это самое распространенное религиозное
течение. Скажи, что ты чувствуешь, когда участвуешь в акте каннибализма,
допущенном и освященном христианской церковью?
- Что вы имеете в виду? - Дюк вытаращил глаза.
Джабл торжествующе выпрямился:
- Ты был членом общины или только посещал воскресную школу?
- Я был членом общины. Я и сейчас им остался, хотя редко хожу в
церковь.
- Я подумал, что, возможно, тебя к причастию не допускали... Но ты
понял, что я имею в виду, если сразу перестал соображать. - Джабл
поднялся. - Дюк, я не стану обсуждать разницу между ритуалами. Не буду
тратить время и на то, чтобы тебя перевоспитывать. Говори: уходишь? Если
да, то я тебя провожу. Если нет - будь любезен сидеть с нами, каннибалами,
за одним столом.
Дюк, нахмурившись, подумал.
- Пожалуй, остаюсь.
- Помни: я ни за что не отвечаю. Ты просмотрел фильмы. Если у тебя не
совсем пустая голова, ты должен понимать, насколько опасным может быть наш
человек-марсианин.
- Я не так глуп, как вам кажется, Джабл. И не позволю Майку выжить
меня отсюда.
Помолчав, Дюк добавил:
- Вы говорите, он опасен. Хорошо, я не буду его заводить. Он мне даже
нравится.
- Все же ты недооцениваешь его, Дюк. Если ты испытываешь к нему
дружеские чувства, лучшее, что ты можешь сделать, - это предложить ему
стакан воды. Понимаешь? Стать его братом по воде.
- М-м-м... я подумаю.
- Помни, Дюк, все должно быть честно. Если Майк примет от тебя воду,
значит он доверяет тебе и будет полностью доверять всегда. Поэтому, если
ты не готов верить ему и защищать его во всех ситуациях, лучше не пей с
ним воду. Здесь - или все, или ничего.
- Я понимаю. Потому и сказал, что подумаю.
- О'кей. Только не тяни: может быть поздно. Мне кажется, что очень
скоро дела примут серьезный оборот.
14
Если верить Лемюэлю Гулливеру, то в Лапуте ни одна сколько-нибудь
важная персона не могла ни с кем беседовать без помощи клименола
(по-английски - хлопуши), задача которого состояла в том, чтобы хлопать по
ушам или губам хозяина всякий раз, когда, по мнению слуги, хозяин хотел
что-то сказать или услышать. С лапутянином-аристократом нельзя было
поговорить без согласия его слуги-клименола.
Жители Марса не были знакомы с такой системой. Марсианские Старшие
Братья испытывали в хлопушах такую же необходимость, как рыбы в зонтиках.
Материальные марсиане могли бы держать хлопуш, но это противоречило стилю
их жизни. Если марсианину требовалось несколько минут или лет на
созерцание, он тратил именно столько, сколько ему было необходимо. Если в
это время с ним хотел поговорить друг, то другу приходилось ждать. Впереди
вечность - куда торопиться? У марсиан не существовало понятия
"торопиться". Скорость, одновременность, ускорение и другие абстракции
использовались в марсианской философии, но не в повседневной жизни.
И наоборот, поспешность человеческого существования не диктовалась
рассчитанной по формуле потребностью во времени, а вытекала из сексуальной
биполярности человеческого рода. На планете Земля постепенно развивалась
система хлопушества. Было время, когда правители устраивали открытые
приемы, во время которых подданные могли войти к королю без посредников.
Остатки этого обычая сохранялись вплоть до двадцатого столетия. Умные
градоначальники держали двери открытыми для последней ресторанной певички.
Что-то подобное было зафиксировано в Первой и Одиннадцатой поправках к
Конституции Соединенных Штатов, впоследствии поглощенных законами
Всемирной Федерации.
Ко времени полета "Чемпиона" на Марс возможность прямого контакта с
правителем (независимо от формы правления) окончательно отмерла. О ранге
