не было. Редкие гондолы имели моторы, остальные передвигались с помощью
человеческих мускулов.
Нью-Лондон был безобразным городом, неудобным, каким-то незаконченным, но
было в нем и нечто привлекательное. Грубоватая и яростная жизнь Нью-Лондона
нравилась Дону гораздо больше оранжерейной роскоши Нью-Чикаго. Жизнь здесь
была шумной, как в корзинке со щенками, и энергичной, как удар в челюсть. В
городе чувствовалась атмосфера новых надежд и новых проблем.
Минула неделя работы в ресторане, но Дон чувствовал себя так, словно
проработал здесь всю жизнь. Он вовсе не ощущал себя несчастным. Конечно,
работа была очень тяжелой, и до Марса было далеко. Но он крепко спал, сытно
ел и был все время занят... Здесь всегда были посетители, с которыми можно
было поговорить или поругаться. Это были космонавты, гвардейцы, мелкие
политические деятели, которые не могли позволить себе лучший ресторан.
Здесь спорили, обменивались новостями и невероятными слухами. Эти слухи
часто становились на первую полосу "Нью-Лондон таймс".
Дон выпросил себе свободное время в середине дня и выходил в город, даже
если у него не было там никаких дел.
Если Изабель была не слишком занята, он приглашал ее на кока-колу в кафе
напротив. Пока что она была его единственным другом вне ресторана. Однажды
она сказала ему:
- Зайди сюда, за конторку. Я хочу познакомить тебя с нашим управляющим.
- Да?
- Это насчет твоей радиограммы.
- Ах да, я и сам хотел поговорить об этом. Но сейчас, по-моему, это не
имеет смысла. У меня все еще нет денег. Я поработаю еще неделю, а потом
попробую попросить у Чарли взаймы. Ему не так-то легко будет найти мне
замену; думаю, он согласится помочь мне, чтобы удержать.
- Из этого не выйдет ничего хорошего. Тебе нужно найти работу получше.
Пойдем.
Она открыла дверцу в барьере и провела его во внутренние помещения. Там она
представила его пожилому человеку с озабоченным выражением лица.
- Это Дон Харви, тот самый, о котором я говорила тебе.
Мужчина пожал Дону руку.
- Вспоминаю, это что-то насчет радиограммы на Марс. Кажется, дочь что-то
говорила об этом.
Дон повернулся к Изабель.
- Дочь? Ты не говорила, что управляющий - твой отец.
- А ты меня и не спрашивал.
- Но... ладно, оставим это. Я очень рад познакомиться с вами, сэр.
- Я тоже. А теперь насчет этой радиограммы...
- Я даже не знаю, зачем Изабель привела меня сюда. Ведь я не могу заплатить
за нее. У меня только деньги Федерации.
Мистер Костелло озабоченно рассматривал свои ногти.
- Мистер Харви, я вынужден требовать, чтобы за межпланетные радиограммы
платили наличными. Таковы правила. Мне хотелось бы принять ваши деньги, но
я не могу. - Он посмотрел в потолок.
- Конечно, существует черный рынок, где можно реализовать эти деньги.
Дон недобро усмехнулся.
- Знаю. Но пятнадцать или двадцать процентов - это слишком мало. Я все
равно не смогу заплатить за радиограмму.
- Двадцать процентов? Существующий курс - шестьдесят процентов.
- Разве? Да, я, наверное, выглядел сосунком.
- Не стоит об этом думать. Я ведь не предлагаю вам идти на черный рынок.
Во-первых, мистер Харви, я нахожусь в довольно сложном положении,
представляя федеральную корпорацию, которая пока еще не экспроприирована, и
в то же время сохраняя лояльность к Республике. Если бы вы сейчас вышли
отсюда и вскоре вернулись уже с деньгами Республики, я должен был бы
вызвать полицию.
- Папа!
- Успокойся, Изабель. Во-вторых, молодому человеку не годится заниматься
подобными вещами. - Он сделал паузу. - Но, возможно, мы сможем что-нибудь
придумать. Ваш отец оплатит радиограмму, не так ли?
- Да, конечно.
- Но я не могу послать ваше сообщение наложенным платежом. Остается одно:
вы можете составить вексель на имя вашего отца, а я приму его в качестве
оплаты.
Вместо того чтобы сразу же согласиться, Дон некоторое время обдумывал
предложение. Казалось, это было то же самое, что послать сообщение
наложенным платежом, и он охотно сделал бы так, но влезать в долги, да еще
вмешивать своего отца без его согласия - это было против его совести.
- Послушайте, мистер Костелло, вы ведь не сможете получить деньги по
векселю, по крайней мере, в ближайшее время. Почему бы вам просто не взять
у меня расписку, а я расплачусь, как только смогу?
- С одной стороны - да, а с другой - нет. Ваша расписка будет означать, что
вы берете у нас кредит, а это запрещается правилами. С другой стороны,
вексель на имя вашего отца является коммерческим документом, эквивалентом
денежной суммы даже в том случае, если я не сразу смогу получить по нему
деньги. Может быть, это и небольшая разница для адвоката по космическому
праву, но это разница между тем, что я могу, и тем, чего не могу сделать,
действуя в рамках правил корпорации.
- Спасибо. - медленно сказал Дон, - но я, пожалуй, подожду еще. Может быть,
я смогу занять деньги где-нибудь в другом месте.
Мистер Костелло перевел взгляд с Дона на Изабель и пожал плечами.
- Что ж, давайте вашу расписку, - довольно резко сказал он. - Но пусть она
будет адресована лично мне, а не компании. Расплатитесь, когда сможете.
Он снова посмотрел на свою дочь, та одобрительно улыбалась. Дон составил
расписку. Когда они вышли из кабинета, Дон сказал:
- Это было очень благородно с его стороны.
- Чепуха, - ответила она. - Это только доказывает, как много может сделать
любящий отец для своей дочери, чтобы не испортить ее отношения с молодым
человеком.
- Вот как? Что ты имеешь в виду?
Она улыбнулась.
- Ничего. Абсолютно ничего. Бабушка Изабель просто разыгрывает тебя. Не
принимай всерьез.
Он улыбнулся в ответ.
- Куда бы мне тебя пригласить? Через улицу, в заведение "У Голландца", на
кока-колу?
- Уговорил.
Когда Дон вернулся в ресторан, он увидел большую груду немытой посуды.
Краем уха он услышал оживленную дискуссию посетителей относительно
какого-то нового закона, который должна была принять Генеральная Ассамблея.
Он напряг слух и разобрал, что суть закона в том, что будет объявлена
всеобщая мобилизация и он, судя по всему, угодит под нее. Однако он
собирался поступить иначе: он сам намеревался вступить в Космическую
гвардию. Совет Мак-Мастерса, говорившего, что это единственный способ
попасть на Марс, крепко засел у него в голове.
Большая часть посетителей поддерживала законопроект. Дон тоже не возражал
против него, хотя и сам попадал под его действие. Невысокий человек
выслушал всех, затем откашлялся.
- Закон не примут, - сказал он.
Один из говоривших, пилот корабля, все еще носивший на лацкане изображение
трех глобусов, ответил:
- Вот как? Что ты вообще знаешь об этом, коротышка?
- Я знаю довольно много. Позвольте представиться: я сенатор Оллендорф от
провинции Куй-Куй. Во-первых, нам не нужен такой закон. Мы не нуждаемся в
большой армии. Во-вторых, характер нашего народа не позволит ему смириться
с таким законом. В результате выборочной иммиграции у нас на Венере
сложилась нация, состоящая из твердолобых индивидуалистов, можно сказать,
анархистов. Им очень не понравится мобилизация. В-третьих,
налогоплательщики не поддерживают идею большой армии. У нас уже сейчас
достаточно добровольцев, их так много, что мы с трудом содержим их. И
последнее: мы с коллегами собираемся зарезать этот законопроект.
- Послушай, человече, - сказал пилот жалобно, - зачем вообще было называть
первые три причины?
- Я просто репетировал завтрашнюю речь, - сказал сенатор извиняющимся
тоном.
- А теперь, сэр, раз вы так явно поддерживаете этот законопроект, скажите,
пожалуйста, почему же вы не вступаете добровольцем в Космическую гвардию?
Совершенно очевидно, что с вашей квалификацией вас приняли бы без
разговоров.
- Ну что ж, отвечу. Во-первых, я не являюсь колонистом, и это не моя война.
Во-вторых, я впервые в отпуске с тех пор, как на межпланетные трассы вышли
корабли класса "Комета". А в-третьих - как раз вчера я вступил добровольцем
в армию и сейчас пропиваю свой аванс. Довольно с вас?
- Вполне, сэр. Вы позволите мне угостить вас?
- Старый Чарли не подает ничего, кроме кофе, вам пора уже знать это.
Возьмите чашку и расскажите нам, что творится на Губернаторском острове.
Дайте нам информацию из первых рук.
Дон держал уши открытыми, а рот, как всегда, закрытым. Кроме всего прочего,
он узнал, почему в этой войне не было никаких военных действий, за
исключением разрушения "Терры-Орбитальной". Дело было не только в огромном
расстоянии, периодически меняющемся от тридцати миллионов до ста пятидесяти
миллионов миль, что изрядно растягивало военные коммуникации. Основным
фактором был страх перед ответным ударом. Все это поддерживало статус-кво.
Сержант технической службы Орбитальной гвардии объяснял каждому, кто желал
его слушать:
- Сейчас начальство держит нас наготове, особенно по ночам, в ожидании
налетов. Но это все чепуха. Земля не нанесет нам удар, и военные
руководители Республики знают об этом. Можно считать, что война уже
окончена.
- Почему вы думаете, что они не нападут? - спросил Дон. - Мне кажется, мы
здесь представляем собой такую же хорошую мишень, как сидящие на воде утки.
- Так оно и есть. Достаточно одной бомбы, чтобы уничтожить этот город,
точнее, грязную дыру. То же самое относится и к Боконону, и к Куй-Куй. Но
какой с этого толк?
- Не знаю, но мне не нравится перспектива попасть под атомный удар.
- А ты и не попадешь. Подумай хорошенько. Что они разрушат? Только
магазины... да еще погибнет целая куча политиков, а вся остальная Венера
останется невредимой. Она сильна именно тем, что существуют только три
цели, которые можно бомбить. Вся остальная часть просто не стоит этого. Что
же из этого следует?
- Вы рассказываете, вы и объясняйте.
- Они получат мощный ответный удар. Вспомните-ка, ядерные заряды, которые
командор Хиггинс захватил на "Терре-Орбитальной". Мы захватили самые
быстроходные корабли, и перед нами самые крупные цели, какие только знала
история. Все, от Детройта до Боливара, - сплошные электростанции и заводы.
Они не рискнут щелкать нас по носу, зная, что в ответ получат ногой в
живот. Надо мыслить логично.
Сержант поставил свою чашку и торжествующе огляделся вокруг.
Человек, спокойно сидевший в конце стойки, выслушал все это и мягко сказал:
- Все так, но откуда вы знаете, что правительство Федерации будет мыслить
логично?
Сержант удивился.
- Как? Бросьте вы. Война окончена, точно говорю. Нам всем пора вернуться к
прежним делам, к своим домам. У меня сорок акров самой лучшей земли для
риса на этой планете. Кто-то должен собирать урожай? А я вместо этого сижу
здесь и играю в солдатики. Правительству пора одуматься.
Глава 10
"...КОГДА Я СМОТРЕЛ НА УГЛИ ПОТУХШЕГО ОЧАГА"
/Псалом 39, стих 3/
А правительство действовало. Закон о всеобщей воинской мобилизации был
принят на следующий день. Дон услышал об этом в полдень. Как только
закончилось самое напряженное обеденное время, он вытер руки и отправился в
город, на призывной пункт. Там стояла очередь. Он встал в конец и начал
ждать.
Спустя час он оказался перед задерганным унтер-офицером. Тот дал Дону
бланк.
- Напишите свое имя и фамилию печатными буквами. Подпишитесь внизу и
поставьте отпечаток пальца. Затем поднимите вашу правую руку.
- Минуточку, - ответил Дон. - Я хочу вступить в Космическую гвардию, а
здесь написано "наземные силы".
Офицер беззлобно ругнулся.
