существует.
Клерк выдернул лист из принтера.
- Пожалуйста, отпечатки больших пальцев. О'кей, с вас десять
долларов, включая федеральный налог.
Я расплатился, и он сунул контракт в копировальную машину.
- Копии будут высланы по адресам, соответствующим вашим серийным
номерам. Все. Какого рода церемонию вы предпочитаете? Могу я чем-нибудь
помочь?
- Мы не хотим никаких религиозных церемонии, - ответила Мэри.
- Тогда я могу посоветовать как раз то, что вам нужно. Старый добрый
доктор Чамли. Никакого предпочтения ни одной из религий, лучшее
стереосопровождение в городе, все четыре стены и настоящий оркестр. Полный
набор удовольствий, включая обряд плодородия и прочее, но все чинно, с
достоинством. Плюс личные отеческие советы. После него вы действительно
почувствуете себя семьей.
- Нет, - теперь это сказал я.
- Да полно вам! - принялся уговаривать меня клерк. - Подумайте о
молодой леди. Если она сдержит свои обязательства по контракту, второго
шанса у нее не будет. Каждая девушка заслуживает, чтобы у нее была
свадьба. И, честное слово, я не бог весть какие комиссионные получаю.
- Вы сами можете нас поженить? Да? - спросил я. - Тогда вперед. И
давайте покончим с этой процедурой.
- А вы что, не знали? - удивленно ответил он. - В этом штате люди
женятся сами. Вы уже женаты, поскольку поставили отпечатки пальцев на
лицензии.
Я сказал "О!". Мэри промолчала, и мы вышли на улицу.
На посадочной площадке к северу от города я взял напрокат машину -
развалюхе исполнилось лет десять, но там стоял автопилот, так что нас она
вполне устраивала. Мы облетели город по кругу, срезали над Манхэттенским
кратером, и я запрограммировал автоматику. Меня переполняло счастье, и в
то же время я ужасно волновался, но затем Мэри меня обняла... Не знаю уж,
сколько прошло времени, но скоро - слишком скоро - послышалось "БИП!
бип-бип БИП!" радиомаяка в моей хижине. Я высвободился из объятий и
направил машину на посадку.
- Где это мы? - спросила Мэри сонным голосом.
- Над моей хижиной в горах, - ответил я.
- Я даже не знала, что у тебя есть хижина. Думала, мы летим ко мне.
- Там же полно капканов! И кстати, это теперь не моя хижина, а наша.
Она снова меня поцеловала, и я чуть не врезался при посадке в землю.
Мне пришлось уделить несколько минут машине, а Мэри тем временем выбралась
и пошла вперед. Я ее догнал уже у дома.
- Бесподобно, милый!
- Адирондак! Этим все сказано, - согласился я.
Солнце висело над самым горизонтом, а легкая дымка, окутавшая горы,
придавала пейзажу какой-то особенный, удивительно объемный вид.
Мэри обернулась.
- Да. Только я не природу имела в виду, а твой дом. Давай зайдем?
- Конечно. Только это, скорее, просто хижина.
В общем-то, так она и планировалась. Внутри даже бассейна не было.
Приезжая сюда, я хотел чтобы город оставался где-то там, далеко позади.
Корпус - стандартный, из стали и стеклопластика, но снаружи обшит особо
прочными плитами - тоже пластик, но в форме бревен. Внутри - все просто:
одна большая гостиная с настоящим камином, мягкими коврами и низкими
креслами. Все необходимое оборудование марки "Компакто Спешиал" находилось
под фундаментом: кондиционер, энергоблок, фильтры, аудиооборудование,
водоснабжение и канализация, радиационные датчики, сервомеханизмы - все,
кроме морозильника и кухонного оборудования, упрятано вниз, и ни забот, ни
хлопот. Даже стереоэкраны не сразу заметишь, пока они не включены. Почти
настоящая бревенчатая хижина, но с водопроводом.
- Очень милая хижина, - сказала Мэри серьезным тоном. - Большой
роскошный дом мне бы, наверно, не понравился.
- Значит, нас уже двое. - Я набрал комбинацию на шифрозамке, дверь
разошлась в стороны, и Мэри прошмыгнула внутрь. - Эй! Ты куда?
Она вернулась на порог.
- Что такое, Сэм? Я что-то сделала не так?
- Еще бы! - Я вытащил ее на улицу, затем поднял на руки, перенес
через порог, поцеловал и поставил. - Вот, теперь ты у себя дома.
Когда мы вошли, включился свет. Мэри обвела гостиную взглядом,
повернулась и бросилась мне на шею.
- Дорогой...
Спустя какое-то время, она меня отпустила и принялась бродить по
комнате, останавливаясь то тут, то там, приглядываясь, трогая вещи.
- Знаешь, Сэм, если бы я планировала обстановку сама получилось бы то
же самое.
- У меня, к сожалению, только одна ванная, - признался я. - Будем
жить в суровых полевых условиях.
- Меня это вполне устраивает. Я даже счастлива; теперь я знаю, что ты
не водил сюда своих женщин.
- Каких женщин?
- Сам знаешь, каких. Если бы ты задумал этот дом как любовное
гнездышко, здесь была бы вторая ванная комната.
- Тебя не проведешь.
Она не ответила и ушла на кухню. Спустя секунду оттуда донесся
радостный визг.
- Что случилось? - спросил я, направляясь к ней.
- Я совсем не ожидала найти в холостяцком доме такую кухню.
- А я, кстати, неплохо готовлю. Мне хотелось хорошую кухню, вот я и
купил все, что нужно.
- Бесподобно! Но теперь готовить для тебя буду я.
- Хорошо, это твоя кухня. Распоряжайся. Но может быть, ты хочешь
сначала сполоснуться? Я пропущу тебя вперед. А завтра мы выпишем каталог и
закажем еще одну отдельную ванную. Ее доставят воздухом.
- Иди первым, - сказала она. - Я пока поставлю обед.
Домашняя жизнь началась у нас так гладко и естественно, словно мы
были женаты уже несколько лет. Нет, я не говорю, что медовый месяц прошел
скучно, или что мы не узнали друг о друге ничего нового - ни в коем
случае. Но мы уже знали достаточно - особенно Мэри - отчего и казалось,
что нашей семье не первый год.
В памяти те дни сохранились не очень ясно. Помню только ощущение
счастья. Видимо, я успел забыть, что это такое, или просто не понимал
раньше. Да, случалось, кто-то вызывал у меня интерес. Случалось, я
увлекался. Это славно, забавно, весело, но счастлив я ни с кем не был.
Мы ни разу не включали стерео и ничего не читали. Никого не видели и
ни с кем не говорили. Только на второй день сходили пешком до поселка,
потому что мне хотелось показаться на людях с Мэри. На обратном пути мы
проходили мимо хибары местного отшельника Старого Джона по прозвищу Горный
Козел, который присматривал за моим домом, и, увидев его, я помахал рукой.
Он помахал в ответ. Одет Джон был как обычно: старая армейская
куртка, вязаная шапка, шорты и сандалии. Я хотел предупредить его насчет
режима "Голая спина", но передумал и вместо этого крикнул:
- Пришли ко мне Пирата!
- Кто такой Пират, дорогой? - спросила Мэри.
- Увидишь.
Едва мы вернулись домой, появился Пират, здоровый хулиганистый кот:
дверца, что я для него сделал, открывалась на его "мяу". Он вошел,
высказал все, что думает о хозяевах, которые исчезают слишком надолго,
затем простил и ткнулся мордой мне в ноги. Я потрепал его по спине, и
Пират отправился обследовать Мэри. Та опустилась на колени, пытаясь
привлечь его звуками, которые издают обычно люди, понимающие кошачьи
повадки, однако Пират оставался на месте и долго ее разглядывал, не
скрывая своей подозрительности. Затем вдруг прыгнул на руки и, заурчав,
уткнулся в подбородок.
- Ну, слава богу, - произнес я с облегчением. - А то я уж думал, что
он не разрешит тебя оставить.
Мэри посмотрела на меня и улыбнулась.
- Не беспокойся. Я сама на две трети кошка.
- А еще на треть кто?
- Узнаешь.
С тех пор Пират почти все время оставался с нами; Мэри он уделял
внимания даже больше, чем мне. Я его выгонял только из спальни - Мэри и
кот протестовали, но тут я был неумолим.
Мэри очень неохотно говорила о прошлом - видимо, считала, что это ни
к чему. Она слушала, когда я говорил о себе, но свое прошлое обсуждать
отказывалась. Как-то раз, когда я пристал к ней с расспросами, она просто
сменила тему, сказав:
- Пойдем полюбуемся закатом.
- Каким закатом? - недоуменно спросил я. - Мы же только что
позавтракали. - Однако эта путаница со временем вернула меня в реальный
мир. - Мэри, сколько мы уже здесь?
- А это имеет значение?
- Еще как имеет. Прошло, наверно, больше недели. Наши телефоны могут
зазвонить в любую минуту - и все: назад на галеры.
- Да, но зачем беспокоиться заранее?
Однако я уже не мог успокоиться. Мне загорелось узнать, какое сегодня
число. Можно было, конечно, включить стерео, но там наверняка наткнешься
на сводку новостей, а это себе дороже: я все еще притворялся, что мы с ней
в каком-то другом мире, где нет никаких титанцев.
- Мэри, - спросил я. - У тебя есть "Темпус"? Много?
- Ни одной пилюли.
- Ладно. У меня хватит на двоих. Давай растянем наш отпуск. Вдруг нам
осталось всего двадцать четыре часа? Можно превратить их в целый месяц
субъективного времени.
- Не надо.
- Но почему? Нам только и остается, что старое доброе carpe diem
[лови день, лови мгновение (лат.)].
Она накрыла ладонью мою руку и посмотрела в глаза.
- Не надо, дорогой, это не для меня. Я хочу прожить каждое мгновение
своей жизни, не беспокоясь о следующем. - Наверно, я выглядел очень
упрямо, и она добавила: - Если хочешь принимать "Темпус", я не возражаю,
но, пожалуйста, не уговаривай меня.
- Бог с тобой! Неужели ты думаешь, я тебя брошу и буду веселиться
один?
Она промолчала, и надо заметить, это отличный способ выигрывать
споры.
Не то чтобы мы часто спорили. Если я из-за чего-то заводился, Мэри
обычно поддавалась, но в конце концов выходило, что не прав я. Несколько
раз я пытался разговорить ее, заставить рассказать о себе - нужно же мне
знать о своей жене хоть что-то, - и на один из моих вопросов о прошлом она
задумчиво ответила:
- Иногда мне кажется, что у меня и вовсе не было детства. Может, оно
мне просто приснилось?
Я спросил напрямик, как ее зовут.
- Мэри, - ответила она спокойно.
- Это твое настоящее имя? - я уже давно сказал ей свое, но она
по-прежнему звала меня Сэмом.
- Конечно, настоящее. С тех пор как ты меня назвал этим именем, я -
Мэри.
- Ладно, ты моя дорогая и любимая Мэри. А как тебя звали раньше?
В глазах у нее промелькнула какая-то затаенная боль, но она ответила:
- Одно время я носила имя Аллукьера.
- Аллукьера, - повторил я, наслаждаясь необычным звучанием. -
Аллукьера. Какое странное и красивое имя Аллукьера. В нем есть что-то
величественное. Моя дорогая Аллукьера.
- Теперь меня зовут Мэри. - Как отрубила.
Я понимал, что где-то, когда-то с ней случилось какое-то ужасное
событие, и память о нем до сих пор отзывается болью. Но видимо, мне просто
не суждено было о нем узнать. Что ж, нет, значит нет. Она моя жена, какая
есть, такая и есть - мы вместе и навсегда. От одного того, что она рядом,
на душе становилось тепло и светло, а это, право же, не так мало.
Я продолжал называть ее Мэри, но имя, которое она носила в прошлом,
не давало мне покоя. Аллукьера... Аллукьера... Меня не оставляло
впечатление, что где-то я его слышал.
И неожиданно я вспомнил. Настойчивая мысль все-таки раскопала
информацию на дальних полках памяти, заваленных всяким бесполезным хламом,
от которого невозможно избавиться. Была в свое время то ли секта, то ли
колония... Они пользовались искусственным языком и даже имена детям давали
новые, придуманные... Точно. Уитманиты. Анархистско-пацифистский культ. Их
вышибли из Канады, но они не смогли закрепиться даже в Литл-Америке
