этот путь. Полагаю, теперь можно позвонить Харрингтону. Пусть попробует
чего-нибудь добиться через печать и наших политиканов.
- Да, пусть попробует, - повторил Кинг с отсутствующим видом. -
Вы возвращаетесь в Чикаго?
- Нет, - пробормотал Ленц. - Нет. Я, пожалуй, полечу прямо в Лос-
Анджелес, а оттуда на вечерней ракете махну прямо к антиподам.
Кинг посмотрел на него с удивлением, но промолчал.
- Я сделал здесь все, что мог, - ответил Ленц на его
невысказанный вопрос. - И я предпочитаю быть живым пастухом в
Австралии, чем мертвым психиатром в Чикаго.
Кинг яростно закивал головой:
- Прямой смысл! Я гроша ломаного не дам за этот реактор, готов
хоть сейчас остановить его и последовать за вами!
- Нет, Кинг, не прямой смысл. Прямым путем попадешь из огня да в
полымя, чего я как раз и не собираюсь делать. А почему бы вам не
остаться? Тогда с помощью Харрингтона вы сможете нагнать на них такого
страху!..
Лицо Штейнке возникло на экране.
- Шеф, здесь Харпер и Эриксон.
- Я занят.
- Они срочно хотят вас видеть.
- О Господи! Ладно, впусти их, - проговорил Кинг устало. - Теперь
уже все не важно.
Они не вошли, а влетели. Харпер - первым и сразу заговорил,
сообразив, что генерал-директор не в духе и действительно занят:
- Шеф, мы нашли, мы своего добились! И все расчеты сходятся до
последней единички!
- Что вы нашли? Чего добились? Говорите толком.
Харпер только усмехнулся. Это был час его триумфа, и он хотел
насладиться им до конца.
- Шеф, помните, несколько недель назад я просил дополнительных
ассигнований, не объяснив, зачем они мне нужны?
- Да, конечно. Но в чем, наконец, дело?
- Сначала вы заупрямились, но потом выдали деньги, помните? Так
вот, за это мы вам принесли подарок - вот он, перевязанный розовой
ленточкой. Это величайшее достижение в атомной физике с тех пор, как
был расщеплен атом урана! Это - атомное горючее, шеф, атомное горючее,
безопасное, компактное, управляемое! Подходящее для ракет, для
электростанций, для всего, что душа пожелает!
Кинг наконец заинтересовался:
- Вы имеете в виду источник энергии, для которого не нужен
реактор?
- О нет, этого я не говорил. Наш большой реактор нужен для
производства горючего, но потом вы можете использовать это горючее где
угодно и как угодно, извлекая из него до девяноста двух процентов
энергии. Но, если хотите, можете и уменьшить отдачу.
Дикая надежда, что, может быть, это и есть выход из безвыходного
тупика, рухнула. Кинг сник.
- Продолжайте, - сказал он. - Рассказывайте все.
- Так вот, все дело в радиоактивных изотопах. Как раз перед тем,
как мы попросили дополнительные ассигнования на исследования, Эриксон и
я... Доктор Ленц тоже приложил свою руку, - добавил он, благодарно
кивнув психиатру, - обнаружили два взаимно антагонистичных изотопа. То
есть, когда их соединяешь, они сразу выделяют всю заложенную в них
энергию - взрываются ко всем чертям! Но самое главное в том, что мы
брали ничтожные крохи - реакция протекает при самой незначительной
массе.
- Не понимаю, как это может быть, - заметил Кинг.
- И мы не понимаем! Но так оно и есть. Мы молчали, пока сами в
этом не убедились. Но потом мы начали пробовать и нашли еще дюжину
различных атомных горючих. Возможно, если попотеть, мы сможем
скомбинировать горючее для любых целей. Вот здесь все изложено. Это ваш
экземпляр, взгляните!
И он протянул Кингу кипу машинописных листов. Кинг погрузился в
них. Ленц, попросив взглядом разрешения у Эриксона, который радостно
кивнул: "Ну, конечно!" - тоже начал читать.
По мере того, как Кинг просматривал страницу за страницей,
чувство издерганного и обиженного служаки постепенно оставляло его. Он
становился тем, кем был на самом деле, - ученым. Его охватывал чистый и
сдержанный азарт беспристрастного искателя истины. Кровь молчала -
сейчас ее задача сводилась к тому, чтобы насыщать мозг и поддерживать в
нем холодное пламя обостренной мысли. Сейчас он был совершенно здоров,
и разум его был яснее, чем у большинства людей в самые ясные моменты их
жизни.
Долгое время он лишь изредка одобрительно хмыкал, шелестел
страницами и молча покачивал головой. Но вот Кинг дочитал до конца.
- Вот это да! - сказал он. - Вы это сделали, мальчики! Это
здорово! Я вами горжусь!
Эриксон густо покраснел и сглотнул слюну; маленький взъерошенный
Харпер встрепенулся, как жесткошерстый фокстерьер, которого похвалил
хозяин.
- Спасибо, шеф! Для нас ваши слова дороже Нобелевской премии.
- Я думаю, вы и ее получите. Впрочем, - гордый блеск в глазах
Кинга померк, - я для вас уже ничего не смогу сделать.
- Но почему, шеф? - недоуменно спросил Харпер.
- Потому что мне предложили уйти в отставку. Мой преемник вскоре
прибудет, а это слишком большое дело, чтобы сейчас его начинать.
- Вы - и в отставку? Какого дьявола!
- Причина та же, по какой я отстранил тебя от дежурства. Во
всяком случае, на ней настаивает совет директоров.
- Но это же чепуха! Со мной вы были правы: я действительно чуть
не помешался. Но вы совсем другое - мы все вам верим!
- Спасибо, Кальвин, но дело обстоит именно так, и тут уже ничего
не изменишь. Вам не кажется, Ленц, что этот завершающий иронический
штрих окончательно превращает всю мою деятельность в фарс? Это великое
открытие, оно гораздо значительнее, чем мы сейчас думаем, и мне
приходится отдавать его в чужие руки.
В голосе Кинга звучала горечь.
- Ах так? - вспылил Харпер. - Ну ладно же, тогда я знаю, что
делать! - Он перегнулся через стол и схватил рукопись. - Либо вы
остаетесь генерал-директором, либо компания может идти ко всем чертям -
нашего открытия ей не видать вовек!
Эриксон воинственно поддержал его.
- Минутку! - На сцену выступил Ленц. - Доктор Харпер, вы
разработали способ производства ракетного горючего?
- Да, можно сказать так. Оно у нас в руках.
- И это космическое горючее? Все поняли, что Ленц имел в виду -
горючее, способное вырвать ракету из объятий земного тяготения.
- Разумеется! - ответил Харпер. - Можно взять любую рейсовую
межконтинентальную ракету, переделать ее немного и отправлять экскурсии
на Луну.
- Превосходно!
Ленц попросил у Кинга листок бумаги и принялся быстро писать.
Заинтригованные, все смотрели на него с нетерпением. Он писал бегло,
липа изредка задумываясь, и наконец протянул листок Кингу:
- Решите-ка эту задачку!
Кинг долго смотрел на листок, и постепенно удивление на его лице
сменялось восторгом.
- Эриксон! Харпер! - завопил он. - Мы возьмем ваше новое горючее,
построим большую ракету, установим на ней наш реактор и запустим его на
постоянную орбиту подальше от Земли! И пусть он там вырабатывает
атомное топливо, безопасное топливо для людей. Тогда взрыв Большой
Бомбы будет угрожать лишь дежурным операторам, да и то до поры до
времени. Понимаете?
Оваций не последовало: такую сложную идею нужно было переварить.
Наконец Харпер обрел дар речи.
- А как насчет вашей отставки? Шеф, мы все равно с этим не
согласимся.
- Не беспокойся, - утешил его Кинг, указывая на листок с
формулами. - Здесь все предусмотрено.
- Да, здесь предусмотрено все, - согласился Ленц. - Все, кроме
времени.
- Что?
- Ну да, посмотрите, оно выражено как неопределенная неизвестная.
- В самом деле... Ну что ж... Все равно рискнем! И не будем
терять времени!
Председательствующий на совете директоров Диксон попросил тишины.
- Поскольку это совещание экстраординарное, - объявил он, -
сегодня не будет ни докладов, ни сообщений. Согласно повестке дня
уходящему в отставку генерал-директору Кингу предоставляется два часа
для прощального слова.
- Господин президент!
- Да, мистер Строит?
- Я считал, что с этим вопросом покончили!
- Вы не ошиблись, мистер Строит. Однако, учитывая долголетнюю
безупречную службу мистера Кинга, мы решили удовлетворить его просьбу и
сочтем за честь его выслушать. Мистер Кинг, слово предоставляется вам!
Кинг встал, коротко сказал: "За меня будет говорить доктор Ленц"
- и снова сел.
Ленцу пришлось подождать, пока в зале утихнет гул. Ленц начал с
того, что Большая Бомба представляет собой грозную опасность, пока
находится на Земле, и сжато повторил свои основные доказательства.
После этого он сразу выдвинул предложение: поместить большой реактор в
ракетоплан и вывести его на стационарную орбиту, достаточно удаленную
от Земли - скажем, на пятнадцать тысяч миль. Пусть он работает там, на
искусственном спутнике, производя безопасное горючее для атомных
электростанций.
В связи с этим он сообщил об открытии Харпера-Эриксона,
подчеркнув его коммерческое значение. Он постарался изложить все это
как можно убедительнее, пустив в ход все свое обаяние, чтобы завоевать
доверие господ бизнесменов. Потом сделал паузу, выжидая ответной
реакции.
Она не заставила себя ждать. Послышались возгласы:
"Чепуха! Бред! Бездоказательно! Это ничего не изменит!" Ясно
было, что все были рады узнать о новом горючем, но должного впечатления
оно не произвело. Лет через двадцать, когда этот проект будет
досконально изучен и коммерческая выгода его будет доказана, они, может
быть, и решат запустить на орбиту еще один большой реактор. А пока -
время терпит. Только один из директоров поддержал Ленца, но явно было,
что он не пользуется симпатией остальных.
Ленц терпеливо и вежливо опроверг все их возражения. Он рассказал
об учащающихся случаях профессиональных психоневрозов среди инженеров и
подчеркнул огромную опасность, которой они подвергаются, работая с
Большой Бомбой, даже с точки зрения официальной теории Дестрея. Он
напомнил им о немыслимо высоких затратах на страхование и миллионных
суммах, идущих на "подмазку" политиканов.
Потом он резко изменил тон и обрушился открыто и яростно.
- Джентльмены! - сказал он. - Мы считаем, что это вопрос жизни и
смерти, нашей жизни и жизни наших семей, и не только их. И если вы не
пойдете на компромисс, мы будем драться, не считаясь ни с чем и не
соблюдая никаких правил, как борется за свою жизнь загнанный в угол
зверь.
После этого Ленц перешел в наступление. Первый его ход был
предельно прост. Он изложил подготовленный им план пропагандистской
кампании в общенациональном масштабе - так какая-нибудь фирма
предупреждает своих конкурентов. План был разработан до последних
мелочей. Тут было все: радио, телевидение, порочащие выступления,
инспирированные статьи в газетах и журналах, "гражданские комитеты", а
самое главное - активное распространение слухов и бомбардировка
Конгресса "письмами избирателей". Любой бизнесмен по собственному опыту
знал, что это такое. Цель кампании была одна: сделать из аризонского
реактора жупел, но вызвать не панику, а ярость обезумевших обывателей,
направить ее против совета директоров и добиться от Комиссии по атомной
энергии решения о немедленной переброске Большой Бомбы в космос.
- Это шантаж! Мы заткнем вам рот!
- Вряд ли, - вежливо возразил Ленц. - Вы можете только закрыть
нам доступ в некоторые газеты. Вам не удастся нас изолировать.
Страсти разгорались, и Диксон вынужден был призвать совет к
порядку.
- Доктор Лоренц, - сказал он, путая имя и с трудом сдерживая
собственную ярость, - вы хотите выставить нас эдакими кровожадными
