в стоимость билета.
Теперь обед насылал дурные сновидения. Ей снились
бесконечные переходы, лестницы, падающие лифты,
выскакивающие из-за угла бандиты, длинные тоннели метро, где нет
выхода. Наконец Мирра вышла к знакомому магазину. Там, за
углом, ее ждало спасение, и она это знала, потому и побежала из
последних сил. За углом магазина открылись широкие воды
Евфрата, и над Эбаббаррским парком, на противоположном
берегу, повисла огромная полная луна. Мирра выскочила на
набережную, наткнулась взглядом на луну - и луна стремительно
понеслась ей в лицо. Мирра закричала, но в волоске от ее лица
луна рассыпалась на тысячи осколков. Когда Мирра снова открыла
глаза, круглый желтый диск висел на прежнем месте.
И тогда она увидела свою душу. Душа стояла рядом, ковыряя в
носу. Оказалась душа Мирры чумазым низкорослым человечком с
черными блестящими волосами и раскосыми глазами. И такой это
был непослушный человечек! Он приплясывал и кривлялся и никак
не хотел слушаться.
- Душа! - строго сказала Мирра. - Вернись на свое место.
- Я иду к луне, к луне, - сказал человечек и скорчил ей
рожицу.
А потом побежал. Побежал на красное поле, а оттуда на
оранжевое, а оттуда на золотое. Бежал и приплясывал, от поля к
полю, прыгал и вертелся, напевал и дергал головой, как будто она
была на веревочке.
- Вернись! - еще раз крикнула Мирра.
Обернувшись, душа показала ей "нос".
- Дерзких рабов наказывают! - крикнула Мирра.
А душа убегала и убегала, веселая, вольная. Мирра смотрела
ей вслед, проклиная свое бессилие. И тут она обнаружила, что
неподалеку от нее стоит пастырь. Стоит и держит в одной руке
очки, а в другой - чистый клетчатый носовой платок с меткой в
углу.
- Я потеряла свою душу, - сказала она пастырю. - Отец мой,
что мне делать?
Пастырь протер очки, надел их на нос, поправил, чтоб не
сидели косо, а потом заметил, что стекла вытекли, и выбросил
оправу вон.
- Дайте мне руку, Мирра, - сказал он. - Я почти ничего не
вижу.
- Мне некогда, - сердито сказала Мирра. - У меня душа
убежала. Я должна ее догнать.
И она ступила на бескрайние белые поля облаков и пошла по
ним босая.
- Подождите! - закричал пастырь. - Мирра!
Она остановилась, дождалась, пока он, спотыкаясь,
доковыляет до нее, и подала ему руку.
- Похоже, мы высоко с вами забрались, - проговорила Мирра,
озираясь по сторонам. Солнце позолотило верхушки облаков. - А
там, внизу, небось, дождь идет. - И топнула пяткой по облакам.
Пастырь вцепился в ее руку.
- Осторожнее! Мы провалимся! Умоляю вас, Мирра,
осторожнее.
Они пошли дальше, и вдруг Мирра остановилась.
- Тут полно народу, - сказала она удивленно. - Прямо
демонстрация какая-то. Что они все тут делают?
- А мы с вами? - спросил пастырь и посмотрел на нее в упор
близорукими глазами. - Вам не приходило в голову, что пора бы
уже удивиться - что мы с вами тут делаем?
- Мы спим, - ответила Мирра. - А что еще?
Пастырь покачал головой.
- По-вашему, мы оба оказались в одном сне? А стюардесса -
она тоже вам снится? И вон тот толстяк, в футболке с надписью
"Харранские буйволы"... Я заметил его еще при посадке, он мне на
ногу наступил.
- Погодите, - Мирра все больше и больше удивлялась, - а как
это вы без очков разглядели надпись на футболке?
Пастырь пожал плечами.
И вдруг обоих охватил страх.
- Что это? - шепнула Мирра. - Что с нами?
К ним неспешно и все же довольно скорым шагом приближался
офицер полиции. Он внимательно оглядывал каждого, мимо кого
проходил, но никого не останавливал.
- Вон офицер, - сказал пастырь. - Давайте спросим его.
Офицер тем временем приблизился, прищурился.
- Представьтесь, пожалуйста, - сказал он Мирре.
- Я... Мирра.
Он осмотрел ее с ног до головы. Круглое лицо, темные волосы,
бледная кожа, рядом с которой можно представить только шелк.
- Кто твой ангел-хранитель? - резко спросил он.
Мирра растерялась. Офицер не дал ей опомниться. Тем же
отрывистым тоном пояснил:
- Самолет разбился, вы все погибли. По-ашшурски читаешь?
- Да...
- На, полюбуйся.
Он сунул ей газету. Мирра машинально прочла: "Heute, um
Kuhstunde..."
И выронила лист.
Дрожащими руками пастырь поднял газету, поднес к глазам,
зашевелил губами. Мирра услышала его бормотание:
- Mein Gott, mein Gott, warum hast du mich verlassen?..
Офицер неприязненно покосился на пастыря:
- А этот что, поп? Из Ашшура?
- Вроде... - осторожно ответила Мирра, боясь навредить
пастырю.
- Он с тобой?
Мирра пожала плечами.
- Мы попутчики.
- Терпеть не могу святош, да еще из Ашшура, - проворчал
офицер. - Следуй за мной.
- А... он?
- Так он все-таки твой родственник?
- Нет.
- Тогда что ты о нем печешься? Я не опекаю духовных лиц.
Мирра почти побежала, чтобы не отстать от офицера.
- Вы кто, господин? - вежливо спросила она его в спину.
- Ангел-хранитель, - бросил офицер.
Мирра споткнулась и упала. Пока она барахталась на облаке,
офицер успел уйти довольно далеко, так что ей пришлось догонять
его бегом.
- Мой ангел? - спросила она, задыхаясь.
Офицер остановился, поглядел на нее сверху вниз,
насмешливо кривя губы. Мирра тяжело дышала.
- Пока ты была жива, я тебя не опекал, - сказал ангел прямо. -
Первый раз тебя вижу, признаться. А куда ты дела свою душу?
- Она сбежала, - призналась Мирра.
Ангел вытащил из кармана засаленный блокнот, черкнул
карандашом и снова сунул блокнот в карман.
- Найдем, - пообещал он. - И не таких отыскивали.
- А почему вы забрали меня? - спросила Мирра. - Может быть,
стоило подождать моего ангела?
- А ты уверена, что тебе понравился бы твой ангел?
Мирра подняла брови, подумав о том, что ЭТОТ ангел, ей, во
всяком случае, не слишком нравится. Но промолчала.
- Смотри, с пастырем не связывайся, - предупредил ее ангел. -
Духовные из Ашшура - они только с толку сбивают. В полемику с
небесными силами лезут, дерзят, плодят всевозможные ереси...
- Mein Gott, des Tages rufe ich, doch antwortest du nicht... -
услышала Мирра голос пастыря, который вскоре заглушило, как
ватой, густыми облаками.
- Принимайте, - сказал Хозяин. - Подобрал на месте аварии.
Мирра остановилась посреди светлой комнаты.
Несколько человек, сидевших на полу, смотрели на нее с
интересом. Все они показались ей странно красивыми и
спокойными. Умиротворенными. Ни одно из лиц в самолете не
имело такого выражения.
Потом женщина с младенцем на руках встала, подошла к
Мирре, тронула ее за плечо.
- Как ты умерла? - спросила она дружески.
Мирра покачала головой.
- Не помню, - сказала она.
Они сидели кружком на земле - сухой, серой, сожженной.
Трава не росла на ней. Вокруг сидящих людей колебался туман,
скрывая гигантский скелет сломанного эскаватора с распахнутой
зубастой пастью ковша. Над ними стоял столб света.
Сияние исходило из невидимого источника высоко наверху.
Если бы кто-нибудь из сидящих поднял голову, он увидел бы
огромную крылатую фигуру, окутанную золотисто-зеленым
опереньем сложенных крыл. Ангел стоял, вытянув правую руку
высоко над головами сидящих, и свет изливался из его ладони.
Но никому даже на ум не пришло поднять голову.
Они были одеты в светлые одежды, мягче пыли, серебристые,
как крылья моли. Суровое, прекрасное лицо ангела склонялось над
ними с заботой и грустью, но никто не видел его.
Они разговаривали.
На коленях Пиф лежала черная книга. Обгоревшая мертвая
книга, которая не пачкала светлые одежды сажей.
- Она мертва, как и мы, - сказала Пиф и вспомнила о доме,
где были собраны мертвые вещи. - Нет, - сказала она, подумав, -
мы мертвы как-то иначе, чем другие люди.
- Глупости! - отрезал Голос Комедианта, колыхнув туман.
- Ты хочешь сказать, что, например, Мэтр мертв по-другому?
Пиф кивнула.
- А Пастырь - иначе, чем Мэтр.
- Мэтр ищет Бога. И Пастырь ищет Бога.
- Не хочешь же ты сказать, что они ищут разных богов?
- Возможно.
- Бог один, но они ищут Его по-разному, - сказала Мирра, и
все посмотрели на нее.
Из тумана донеслось хриплое механическое пение:
Поет моя шарманка
По городским дворам
Три песенки старинных
И нежный вальс для дам...
- Карусельщик идет, - сказал Беренгарий и придвинулся
ближе к Мирре, освобождая место. - Эй, Карусельщик! Иди, дело
есть.
- Чего? - спросил Карусельщик с подозрением, но из тумана
все же показался.
А шарманка не унималась, распевая во всю мощь своей
механической души:
Вот сядет с папироской
Девчонка у окна
И стряхивает пепел
На улицу она...
- Цыц, окаянная! - рявкнул Карусельщик и хватил кулаком по
расписному деревянному боку своей подруги.
- Падам, падам, па... - просипела шарманка и замолчала.
Карусельщик пристроился между Пиф и Беренгарием. Пиф
передала ему книгу, которую тот недоверчиво принял в руки.
- А что с ней делать-то? Головешка и головешка. - И хотел
выбросить книгу вон.
Пиф перехватила его руку.
- Попробуй прочитать.
Карусельщик повертел книгу так и эдак. Понюхал, потрогал
пальцем хрупкие страницы.
- Да как ее прочтешь-то, - сокрушенно проговорил он, все
еще подозревая подвох. - Испорчена вещь, как ни взгляни.
Издалека донеслись крики, прерывая негромкий разговор
собеседников. Невидимый за завесой тумана, Мэтр прокричал
срывающимся голосом:
- Я хочу говорить с Создателем! Я хочу говорить с
Создателем! Кто отвечает за этот бардак? Я хочу видеть Творца!
Из мрака ответил раскатистый бас:
- Нос не дорос!
Мэтр, отчаянно:
- Боже, ты меня слышишь?!
Бас:
- В гордыню впадаешь, смерд?
- Господи! Куда я попал?
- На тот свет! - рявкнули.
- Это ад, ад?.. - пискнул Мэтр.
В тумане вкусно хохотнули, зашумели крыльями.
- А ты как думаешь, холуй?
- Ад! - завизжал Мэтр.
- Ты сказал, червь! - удовлетворенно прогудел бас.
- Сатана! Изыди, изыди!
- Червь!
- Я не червь! - надрывался Мэтр. - Я член пар... и союза
писателей!
- Хуй ты, а не член! - сказал ангел.
- Господи, за что караешь?
- За гордыню тебя карают, жирный ты пиздюк. За глупость
тебя...
- Ты не Господь, - неуверенно сказал Мэтр.
- Я ангел Его, - загремело из тумана.
Потом стало очень тихо. И только через несколько минут Мэтр
простонал - еле слышно:
- Ой, мама, мамочка... куда же я попал?
Пиф посмотрела на Мирру.
- И сколько же лет он так...
Брови Мирры сошлись в дугу.
- Его удел - не понимать, бродить впотьмах и страдать. Твой
удел - жалеть его.
- ...летит напев печальный!.. - вдруг лязгнула шарманка и тут
же испуганно притихла.
Карусельщик осторожно перелистывал страницы. Все были
совершенно черны. Свесив голову, печалился возле него
Беренгарий.
- Все, все было напрасно, - бубнил он, - нам никогда не
прочитать ее...
Ему никто не ответил.
А потом в тумане появилась сияющая точка. Она
приближалась, и мгла расступалась перед ней, точно светом
сжигало туман.
- Аглая идет, - беззвучно проговорил Комедиант.
К собеседникам вышла девочка лет семи. Крепкий загорелый
ребенок с двумя толстенькими косичками. Она склонила голову
набок и улыбнулась, озарив собравшихся золотистым светом.
- Вот ты где, мама, - важно промолвила она, обращаясь к
Пиф.
Женщина и девочка шли, держась за руки, по цветущему
саду.
- С тех пор, как я здесь, впервые вижу цветущие деревья, -
говорила Пиф, касаясь рукой то одной ветки, то другой. - Прошло
