- Сейчас не могу! - крикнул дедушка в ответ на безмолвный
взмах бутылкой. - Клиент!
- А... - И донеслось нечленораздельное проклятие.
- Вы уж извиняйте, барышня, - сказал дедушка и деликатно
рыгнул в кулачок. - В таком уж месте работаем. Прошу.
Наклонив голову, Гедда вошла в склеп.
Она ожидала увидеть все, что угодно. Стол, накрытый черной
скатертью. Магическую чашу, полную воды (или крови). Меч и
кристалл. Ручного дракона.
Только не компьютер.
В глубине склепа мерцал голубоватый огонек, похожий на тот,
что испускают в темной кухне маленькие черно-белые телевизоры.
Дедушка махнул рукой на провалившуюся тахту:
- Садитесь.
Гедда опустилась на краешек тахты. Под обивкой заскрипели
опилки. Сидеть было неудобно.
Дедушка строго поглядел на Гедду.
- Печатать умеете?
Гедда окончательно растерялась.
- Что?
- Я спрашиваю: печатать умеете? На машинке?
- Да... - выдавила Гедда.
- Идите сюда.
Гедда с облегчением покинула тахту и подошла к компьютеру.
Дедушка потыкал пальцем в клавиатуру. Дедушкины руки - грязные
обломанные ногти, распухшие суставы, въевшаяся под кожу жирная
кладбищенская земля - выглядели странно над холеными клавишами
компьютера.
На экране появилась надпись: "ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В
ЭРЕШКИГАЛЬ-ТЕЛЕПОРТ".
Дедушка подумал, нажал ENTER. В ответ компьютер выдал
длинную распечатку на харранском языке.
- Чтой-то там учудили... - пробурчал дедушка. Потом наугад
ткнул в ENTER. Компьютер затребовал шифр. Прикрываясь от Гедды
рукой, дедушка набрал несколько знаков.
"ERROR", - бесстрастно сообщил компьютер.
Дедушка поглядел в темный потолок склепа, пошевелил губами
в бороде, потом снова склонился над клавиатурой. На этот раз
компьютер остался доволен и разразился еще одной распечаткой -
на этот раз на клинописи.
- Сожрал, - обрадовался дедушка, - так тебе, сука. Подавись.
И нажал ENTER.
"ВВЕДИТЕ ИМЯ СУБЪЕКТА", - потребовал компьютер.
Дедушка оглянулся на Гедду.
- Как субъекта-то звать? - спросил он.
Гедда замешкалась с ответом, и дедушка прикрикнул на нее:
- Ворон ловим, барышня? Время-то оплочено.
- Пиф, - сказала Гедда. - То есть...
Но дедушка уже набирал: "ПИФ".
"СВЯЗЬ ТРИ МИНУТЫ", - появилось секундой позже на
экране. После чего несколько раз мигнула надпись:
"ПОДГОТОВКА".
Дедушка встал, жестом велел Гедде занять его место.
- Глядите на экран. Там все напишется.
Гедда осторожно, боясь порвать чулки, бочком уселась на
перевернутый ящик, наклонилась к экрану. Некоторое время
ничего не происходило, потом побежали буквы:
- ГЕДДА, КАК ТЫ?
- Что я должна делать? - шепотом спросила Гедда.
- Отвечайте, ежели охота, - сказал невидимый дедушка
откуда-то из темноты.
- А как?
- Печатайте.
Гедда торопливо напечатала: "Я В ПОРЯДКЕ. ПИФ, ЭТО ТЫ?"
- А КТО ЕЩЕ? Я, КОНЕЧНО. КОГДА ТЫ МЕНЯ НАШЛА?
- ДВАДЦАТЬ ПЯТОГО НИСАНУ. ПИФ, ЭТО БЫЛО УЖАСНО.
- ХИ-ХИ.
- ПИФ, КАК ТЫ ТАМ?
- НОРМАЛЬНО.
- КАК ТЫ УСТРОИЛАСЬ?
- Я ЖИВУ В ДОМЕ. НА ТОМ СВЕТЕ.
- НА ЧТО ПОХОЖ ТОТ СВЕТ?
- НА ПОМОЙКУ.
- Я СЕРЬЕЗНО.
- Я ТОЖЕ.
- ЧТО ТАМ НОСЯТ?
- ОДИН ПСИХ ВСЕ ВРЕМЯ НОСИТ СТЕКЛА. ГОВОРИТ, ЧТО
ТАК ПОЛОЖЕНО.
- ДА НЕТ, ХЛАМИДЫ ИЛИ ТУНИКИ?
- Я ВООБЩЕ ДО СИХ ПОР НЕ МОГУ ОПРЕДЕЛИТЬ, ОДЕТАЯ Я
ИЛИ ГОЛАЯ.
- С КЕМ ТЫ ТРАХАЕШЬСЯ?
- ДУРА. ВООБЩЕ-ТО С КОМЕДИАНТОМ. ОН СЛАВНЫЙ, ХОТЯ
НАРКОМАН.
- КАК С ПОГОДОЙ?
- ДОЖДЯ НЕТ. Я ЕЩЕ НЕ ВИДЕЛА НЕБА.
- ЧТО ВЫ ЕДИТЕ?
- НЕ ЗНАЮ.
- ЭТО ТЫ ЗАКАЗАЛА РАЗГОВОР?
- ДА.
- А КАК ЭТО ДЕЛАЕТСЯ?
- ПОПРОСИЛА ХОЗЯИНА. КСТАТИ, ДЕДУШКА, КОТОРЫЙ
ТЕБЕ ЭТО УСТРОИЛ... КАК ОН ТЕБЕ?
- УЖАСНО.
- ИМЕЙ В ВИДУ, ОН АНГЕЛ.
- Я ТОЖЕ АНГЕЛ.
- ОН НА САМОМ ДЕЛЕ АНГЕЛ. БУКВАЛЬНО.
Экран вдруг погас. Потом мигнула надпись: "ЗАВЕРШАЮ
ПРОГРАММУ".
Гедда оторвала глаза от экрана. Показалось ей, что ли? Она
еще раз коснулась клавиш, но ничего не произошло.
- Пиф, ты здесь? - спросила Гедда компьютер.
Дедушка наклонился над Геддой, окатив ее ароматом перегара
и старых носков, и Гедда непроизвольно отшатнулась.
- Поговорили, барышня?
- Да...
- Ну и отойдите. Машина казенная, время оплочено. Свое
получили, так что прошу.
- Кем оплочено?
- Да вам-то что? Уж не вами, ясное дело.
Не простившись, Гедда вышла из склепа. Дедушка продолжал
бубнить себе под нос, и в его бессвязной болтовне все чаще
поминались слова "опохмелка" и "ходят тут всякие".
Что это было? Она что, действительно разговаривала с Пиф?
Гедда остановилась. Впереди уже показался зеленый купол
церковки.
Я ЧТО, НА САМОМ ДЕЛЕ ТОЛЬКО ЧТО РАЗГОВАРИВАЛА С
ПИФ?
Пиф мертва, сказала она себе. Я сама видела то, что
осталось от ее трупа, разложенным на клеенке.
Но разговор БЫЛ. Как были и дедушка, и сердитый Петр, и
склеп с растрескавшимся мраморным ангелом. Ее пальцы до сих
пор помнили ощущение клавиатуры компьютера.
И отчаяние охватило Гедду.
У меня было три минуты, чтобы поговорить с умершей. Чтобы
по-настоящему поговорить с умершей. Я должна была спросить,
видела ли она богов и каковы из себя боги. Или прав был этот ее
белобрысый дурачок Бэда с его Богом Единым... И существует ли
вечное блаженство. И что такое грех и что такое истина... Боги,
какая я дура... У меня было три минуты прикосновения к вечности,
а я болтала с Пиф, точно она жива и мы с ней опять висим на
телефоне...
По лестнице загремели шаги. Голос Комедианта затрясся под
потолком, как студень. Комедиант повернул голову на звук;
Карусельщик не шевельнулся - как сидел, вертя в руках
крошечную шарманку, так и оставался. В пустой комнате,
отражаясь от всех битых стекол, разбросанных по полу, вертелась
назойливая механическая мелодия:
Поет моя шарманка
С весны до холодов,
Летит напев печальный
До самых чердаков...
Падам, падам, падам...
Между третьей и четвертой строчками мелодия-хромоножка
нелепо подскакивала, раздражая Пиф.
Толкнув дверь плечом, в комнату вошел Хозяин. Остановился,
огляделся с победоносным видом, и Пиф вдруг заметила, что перья
на крыльях ангела-хранителя были окрашены в камуфляжные цвета.
Хозяин держал какой-то неопрятный сверток. Он кивнул
Карусельщику, с Комедиантом поздоровался за руку и обернулся к
Пиф.
- Ну, как ты, девочка?
- Спасибо.
- Поговорила со своей подругой?
- Спасибо, Хозяин.
- Как впечатления от разговора?
Пиф заметила, что Хозяин ухмыляется.
- Гедда ничуть не изменилась.
- А ты?
Пиф засмеялась. Легко-легко стало ей, и она взлетела.
- Я тоже, - сказала она.
Хозяин протянул длинную руку, дернул Пиф за ногу, и она
снова опустилась на пол. Теперь Хозяин превышал ее ростом почти
вдвое, и Пиф поневоле уткнулась носом в его гениталии. Хозяин с
готовностью поводил поясницей.
- Перестань, - сказала Пиф, давясь от смеха. - У ангелов не
бывает хуев.
- Тебе же хотелось, - заметил Хозяин. Он наклонился -
высоченный, ужасный - и протянул ей сверток. - Возьми. Это тебе.
Подарок от меня.
Пиф обеими руками приняла подношение. Приняла, не
спрашивая, как делала еще в те годы, когда была жива.
Хозяин опустился рядом с ней на корточки. Бросив беглый
взгляд в его наглые любопытные глаза, Пиф принялась
разворачивать белую ткань, в которой находилось что-то круглое,
легкое, на ощупь резиновое. Комедиант подошел поближе и тоже
заглядывал через плечо.
Под первой белой тряпкой оказалась вторая, грязная, в пятнах
крови. Пиф прикусила губу - она догадалась. Хозяин пошевелил
крыльями, ветер пронесся по комнате, и всех окатило ароматом
хвойного леса. Пиф сняла последнюю тряпку и увидела
нерожденного ребенка.
Маленькое чудовище было таким отвратительным, что она едва
не выронила его, и Хозяин прикрикнул:
- Осторожней, ты!
- Это... - спотыкаясь, спросила Пиф.- Это МОЙ?
Хозяин пожал плечами, широким крылом едва не сбив с ног
Комедианта, который терся за его спиной.
- Нерожденное дитя, - сказал он, - твое, чужое, какая
разница? Оно ДАЕТСЯ тебе. Ты совершила убийство, теперь
посмотри ему в лицо.
Пиф подняла глаза на Хозяина и увидела, что он прекрасен.
Его лицо потемнело, рот изогнулся, глаза расширились - это был
дивный лик иконы. Лик смотрел на нее отрешенно и печально.
- Я ничем не могу помочь тебе, - сказал Хозяин словно
издалека. - Постарайся полюбить это существо.
Пиф еще раз взглянула на уродца.
- Оно вырастет?
- Зависит от тебя.
Хозяин встал, повернулся, чтобы уйти. Пиф смотрела ему
вслед, приоткрыв рот. Уродец корчился у нее на коленях, пачкая
пеленку какой-то зеленоватой жижей.
- Господи, каким же оно вырастет? - вырвалось у Пиф.
Уже в дверях Хозяин сказал, не оборачиваясь:
- Зависит от тебя.
Тяжелые шаги протопали по лестнице, шваркнула входная
дверь, упало и разбилось еще одно стекло. Голос Комедианта
взвизгнул.
Шевеля губами, Комедиант беззвучно сказал:
- Попытайся не видеть в этом наказания. В конце концов,
Хозяин же назвал его "подарком".
Пиф покачала головой. Она поняла вдруг, что плачет, но не
так, как при жизни, не слезами, не телом, не жалостью к себе, а
так, как иногда плакала во сне - без слез, одной только
содрогающейся душой.
Существо с гигантской сизой головой сморщилось, дернуло
крошечными лягушачьими лапками, повозило ими в воздухе и вдруг
нащупало огромную в синих венах пуповину, торчащую из
середины живота. Схватило ее цепкими пальчиками, потащило
куда-то, ткнуло себе в лоб, в щеку, наконец попало в маленький
рыбий ротик и начало жадно сосать.
Пиф взяла существо поудобнее на руки, обтерла жижу с
отвратительной головы, выбросила грязную пеленку, оставив только
белую. Закрыла глаза и начала укачивать уродца, напевая
колыбельную:
Летит напев печальный,
Падам, падам...
- Вот и все, - сказал санитар, обтирая руки. - Как живой,
даже лучше.
Покойник умиротворенно глядел на него со стола. Санитар
отбросил крем "Балет", которым гримировал мертвеца, в таз для
использованных тюбиков. Там их уже скопилось несколько
десятков, выдавленных, грязных.
Мэтр ничего этого не знал - он величаво шествовал навстречу
вечности. Его тропа была ровной и ясной, впереди, в белом венчике
из роз, вел его добрый ангел. Иначе и быть не могло.
Мэтр был человеком добродетельным. Сначала он верил в
правительство и Бэл-Мардука и знал, что плохих в светлое
будущее не берут. Потом под влиянием обстоятельств в пожилых
уже летах перешел в христианскую веру и так же твердо
уверовал, что плохих не берут в рай. Рай виделся ему чем-то вроде
территории пионерского лагеря: дивная природа, добрые
взаимоотношения, всеобщая справедливость и равенство. И - только
для хороших.
Мэтр оказался на равнине, затянутой туманом, огляделся по
сторонам. Фигура в сияющем венце исчезла, и это немного
обеспокоило Мэтра.
Он взволновался еще больше, когда увидел на этой равнине
трех голых молодых людей. Среди них была женщина. Хотя Мэтр
не мог толком разглядеть этих людей, но в том, что темноволосое
существо с ребенком на руках принадлежит к женскому полу,
почему-то не усомнился.
Голые разговаривали. Они были из тех, при виде которых Мэтр
при жизни всегда плевался. И прежде плевался, и потом, когда
обратился в истинную веру. У всех троих были длинные волосы, а у
одного - грязные бисерные цепочки на руках. И на плечах у него
сидел отвратительный студнеобразный демон. Демон растекся по
своему хозяину, свесив ему на спину крысиный хвост.
- Новенький идет, - сказал демон и затрясся.
