Джефри нет дома -- он устраивается хозяином на постоялом
дворе у брода, том самом постоялом дворе, который
аббат в свое время обещал Камбале-меггс, -- но
Сайсели поцеловала его, схватила ребенка, который радостно
лепетал что-то и, кружась, исчезла вместе с ним
из комнаты. Ибо на сердце у Сайсели было теперь легко
и весело.
На свадьбу Эмлин Стоуэр и Томаса Болла собралось
много народу: последнее время в Блосхолме было невесело,
и это празднество явилось как бы дыханием весны,
оживляющим леса и луга, залогом радости после зимнего
мрака. Повсюду рассказывали историю жениха и
невесты: как они были в юности помолвлены, а затем
разлучены кознями людей, преследующих свои личные
дели, как Эмлин выдали против ее воли замуж за ненавистного
ей пожилого человека, а Томас вынужден был
пойти братом-мирянином в монастырь -- в качестве сильного
и искусного в обращении со скотом батрака, но
полупомешанного, ибо он предпочитал выдавать себя за
безумца.
Люди знали и конец этой истории: Эмлин прокляла
настоятеля, и проклятие ее исполнилось; а Томас Болл
преодолел свой суеверный страх, восстал против монахов,
получил от короля назначение и, как офицер войск
его милости, показал себя отнюдь не безумцем, но человеком,
полным мужества, который сумел штурмом взять
аббатство и освободить из темницы сэра Кристофера
Харфлита. Эмлин, вместе со своей госпожой, должна
была взойти на костер, как ведьма, но от сожжения ее
спас тот же Томас, участвовавший, подобно ей, во многих
необычайных событиях, о которых по всей округе
разносились и были и небылицы.
Теперь, после всех этих приключений, они шли под
венец. Как же было не сбежаться на такое событие людям,
жившим хотя бы на расстоянии десяти миль от
Блосхолм а 1
Монахов уже не было, и отец Роджер Нектон, старый
крануэлский викарий, который при столь необычных
обстоятельствах совершил бракосочетание Кристофера и
Сайсели (после этого, спасая свою жизнь, он вынужден
был бежать, когда последний настоятель Блосхолмского
аббатства сжег Крануэл Тауэрс), возвратился теперь
освятить новый брачный союз перед всем собравшимся
народом. Хотя и жених и невеста были уже не первой
молодости, Эмлин в своем богатом свадебном платье
и мускулистый рыжеволосый Томас в зеленой одежде
йомена, какую он носил много лет назад, в дни своей
помолвки с Эмлин, до того как напялил на себя коричневую
монашескую рясу, -- оба являли собою в церкви
перед алтарем красивую и видную пару. Во всяком случае
таково было мнение всего народа, хотя какой-то сторонник
монахов, вспомнив, как Болл разгуливал ряженым
чертом, а Эмлин слыла колдуньей, крякнул из темного
угла, что это сам сатана щенится на ведьме, но
Джефри так хватил его кулаком, что едва не раздробил
ему череп.
И вот седовласый добродушный отец Нектон, прочитав
сперва Королевский указ, разрешающий Томаса от
его обетов, по-старинному совершил свадебный обряд и
благословил молодоженов.
Наконец все кончилось, и молодые двинулись из старой
церкви в замковую ферму, где им предстояло поселиться,
в сопровождении, согласно обычаю, всех друзей
и доброжелателей. Когда они проходили через небольшую
рощицу у речки, где в этот весенний вечер разносился
сладкий аромат диких лилий и нарциссов, Эмлин
на миг задержалась и сказала своему мужу, капитану
Боллу:
-- Помнишь ты это место?
-- Да, жена, -- ответил он, -- это здесь мы с тобой
в молодости пообещались друг другу и вдруг увидели.
как вон под тем дубом проходит Мэлдон, и тень его
холодом легла на наши сердца. Ты заговорила об
этом и в часовне женской обители, когда я пришел к
тебе потайным ходом, и я чуть не обезумел, припомнив
все.
-- Да, Томас, я об этом говорила, -- ответила Эмлин
глубоким, ласковым, новым для него голосом. -- Ну ладно,
пусть теперь это воспоминание сделает тебя счастливым.
Я тоще об этом постараюсь, несмотря на все мои
недостатки, если только сумею. -- Тут она быстрым движением
прижалась к нему, поцеловала его и прибавила:
-- Пойдем, муженек, за нами столько народу. Я надеюсь,
что теперь все беды и козни миновали.
-- Аминь, -- ответил Болл. Сказав это, он заметил каких-то
незнакомых людей под королевским флагом,
которые шли поодаль в том же направлении, как и они,
и тащили за собой длинную приставную лестницу. Недоумевая,
что нужно этим людям в Блосхолме, холоде-
жены вышли из рощи и взобрались на холм, с которого
на расстоянии пятидесяти шагов виден был мрачный
остов сгоревшего аббатства. Они остановились я глядели
в ту сторону, и тут их нагнали Кристофер и Сайсели,
мать Матильда с монашками, Джефри Стоукс и другие.
В лучах заката место это казалось угрюмым, опустошенным,
и все они стояли и смотрели на него, думая каждый
о своем.
-- Что это там такое? -- вздрогнув, спросила Сайсели
и указала на какой-то круглый черный предмет, только
сейчас появившийся на развалинах главной башни.
В то же самое мгновение на него упал красный луч
заходящего солнца.
Это была отрубленная голова Клемента Мэлдона,
испанца,
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Английский писатель Генри Райдер Хаггард (1855 -- -1925 гг.), автор
множества исторических и приключенческих романов, хорошо известен
не только в Англии, но и далеко за ее пределами. Его произведения
неоднократно издавались и в нашей стране.
Следует отметить, что исторические романы Хаггарда страдают
существенными недостатками. В погоне за занимательностью автор
нередко пренебрегает исторической правдой, приписывает реально
существовавшим политическим деятелям несвойственные им черты и
поступки, смещает историческую перспективу.
В этом отношении "Хозяйка Блосхолма" выгодно отличается от
других произведений Хаггарда. Здесь нет серьезных искажений истории.
Образы короля Генриха VIII, его министра Томаса Кромуэла,
аббата Мэлдона и других персонажей обрисованы правдиво, мух эпохи
передан верно.
Однако и этот роман не может быть признан безупречным с исторической
точки зрения. Действие происходит в 1535 -- 1537 годах, в
переломный период английской истории, но многие важнейшие стороны
жизни того времени автор не освещает вовсе, а других касается
лишь вскользь.
Главные изменения в английской общественной жизни XVI столетия
заключались в том, что страна вступала тогда на путь капиталистического
развития, и в недрах одряхлевшего феодального строя
шел быстрый процесс формирования новых классов -- буржуазии и
пролетариата, причем формирование пролетариата протекало чрезвычайно
болезненно, путем разорения десятков тысяч крестьян, Об
этом всемирно-исторического значения процессе Хаггард, поглощенный
злоключениями Сайсели Фотрел, ничего не говорит в своем романе.
Значительно больше внимания уделяет автор происходившей тогда
ожесточенной религиозной борьбе и англо-испанскому соперничеству.
Однако эти вопросы излагаются в "Хозяйке Блосхолма" отрывочно.
Поэтому необходимо хотя бы кратко о них рассказать.
В конце XV века английский престол заняла новая династия --
Тюдоры, основателем которой был отец Генриха VIII -- Генрих VII
(1485 -- 1509 гг.). К этому времени наиболее могущественные феодалы
перебили друг друга в междоусобных войнах. Это позволило первым
Тюдорам укрепить свою власть. На смену старой сословной монархии,
при которой ведущая роль принадлежала феодалам, приходила
новая форма правления -- абсолютизм, то есть неограниченная власть
короля.
Тюдоры конфискуют и забирают в казну земли крупных. феодалов,
распускают вооруженные дружины, которые до этого содержал
каждый из них, создают королевские суды и особые трибуналы для
обуздания непокорных. В своей борьбе против засилий феодалов
королевская власть опирается на поддержку буржуазии, заинтересованной
в стабильности и прекращении губительных усобиц.
Установление королевского абсолютизма встречало упорное со-
против.пение со стороны феодалов. Не только при Генрихе VII, но и
при Генрихе VIII и даже позднее они поднимали восстания и пытались
с оружием в руках отстоять свои вольности. Важнейшим) оплотом
старых феодальных сил были отсталые в экономическом отношении
районы Англии -- Север и Запад. В романе "Хозяйка Блосхолма"
говорится, в частности, об одном из самых больши: восстаний
северной феодальной знати, происходившем в 1536 -- 1537 годах.
Восстание это, как и другие подобные выступления, Генрих VIII беспощадно
подавил.
Преодолев сопротивление крупных феодалов, которые лишились
своих привилегий, пошли на службу к королю и получили высшие
должности при дворе, королевская власть столкнулась с другой силой, препятствовавшей дальнейшему расширению и укреплению абсолютизма,
-- католической церковью. В те времена церковь обладала
почти неограниченным могуществом, она представляла собой своеобразное
государство в государстве. Католическая церковь подчинялась
не королю, а папе римскому, ей принадлежали огромные богатства,
она пользовалась большим влиянием в массах.
Причины этого влияния нетрудно понять: без санкции церкви
человек не мог тогда и шагу ступить. Человеком он мог именоваться
только после того, как священник его крестил, и его зависимость от
церкви не ослабевала до самой смерти. Кроме того, в то время люди,
будучи не в состоянии понять природу вещей, были проникнуты религиозными
представлениями, верили в загробную жизнь и больше:
всего на свете боялись ада. Церковь умело эксплуатировала эти чувства:
церковники распространяли теорию, согласно которой человек
по своей сущности склонен к греху и поэтому без помощи церкви
обязательно попадет в ад. Спасти его могут лишь особые таинства
церкви- причащение, исповедь и т. д. -- и стоит то.только исполнять
все обряды, поддерживать церковь материаль:но, приобщаться к ее
таинствам, и человек избежит вечных мук.
Пользуясь зависимостью ходей от церкви и обладая грозным
оружием для борьбы с любым проявлением непокорности -- инквнзиционными
трибуналами и отлучением от церкви, -- -католическое духовенство
окончательно распоясалось. Большая часть католических
священников, разумеется, не верила во все те таинства, которыми она
одурачивала прихожан, и беззастенчиво грабила верующи:х. Папы,
кардиналы, епископы, многие аббаты получали баснословные доходы,
утопали в роскоши, вели разгульную жизнь, нередко шли на
преступления. Важным средством выкачивания денег у населения
были так называемые индульгенции -- грамоты об отпущении грехов.
Сначала продавались индульгенции, отпускавшие уже совершенные
грехи, а потом, когда спрос на них стал падать, церковь стала продавать
новые, авансом освобождавшие верующих от отв:етственности
за грехи, которые они еще не совершили, но могут совершить в будущем.
Спекуляция индульгенциями и другие преступления католических
священников вызывали растущее возмущение, ибо они находились
в вопиющем противоречии с проповедуемым теми же священниками
христианским учением. Недовольство католицизмом приняло
широкие масштабы. Повсеместно раздавались голоса, требующие реформации
(преобразования) церкви. При этом различные слои населения,
различные общественные классы и группы, в соответствии со
своими интересами, вкладывали в понятие реформации различное содержание.
Так, буржуазия видела в католической церкви оплот феодализма,
серьезное препятствие для роста и развития капиталистических отношения.
В католической церкви существовала та же сложная
иерархия, что и в феодальном государстве, -- целая лестница чинов;
так же как и в государстве, в церкви руководящие должности могли
занять только выходцы из господствующего класса -- класса феодалов;
буржуазии доступ к ним был практически закрыт. Между тем
английская буржуазия уже в XVI столетии представляла собой значительную
экономическую силу и претендовала на активное участие
в управлении государством и церковью -- только таким путем она
могла создать условия, необходимые для дальнейшего роста своего
могущества.
Буржуазия требовала упразднения церковной иерархии, открытия
доступа на церковные должности представителям народа (понимая
