- Пятьдесят одна секунда реального времени, реальнее не бывает.
- И этим временем я могу распорядиться по своему усмотрению?
- Да, с помощью того, что ты называешь свободной волей.
- Ею я и воспользуюсь, можешь быть спокоен. Вот где собака зарыта.
Вся ваша дребедень парализует волю, ослабляет сопротивляемость человека,
и ваш испытуемый попросту впадает в состояние самогипноза, который зас-
тавляет его рабски копировать то, что ему внушается увиденным в чаше. Но
со мною этот номер не пройдет, не пройдет! Я вслух, громко скажу вам,
что я увидел, и поступлю наоборот, то есть в нашем случае начну расхажи-
вать по комнате, ну а если увижу в чаше, что я хожу, то усядусь на место
и буду сидеть.
- Нет, делать ты будешь то, что увидел! Гость посмотрел с недовери-
ем.
- Вы что, правда хотите меня загипнотизировать? Я вам согласия не
даю.
- Тип номер три, - произнес Янно, почти скучая.
- Станете вы меня гипнотизировать или нет? Я требую четкого ответа!
- Пожалуйста, четкий ответ: ничего подобного делать мы не собираем-
ся! Между прочим, твоя мысль о самогипнозе оригинальна, поздравляю. До
этого еще никто не додумался. Стало быть, в некотором отношении ты
представляешь собой исключение.
- Я буду исключением во всех отношениях, вот увидишь. Предлагаю па-
ри. Я заявляю, что если вы меня не загипнотизируете и не станете ка-
ким-либо иным способом мешать мне, то в момент X я сознательно сделаю
иное, нежели все мы видели перед этим, причем так, чтобы у вас не было
никаких сомнений. Ну, что ты теперь скажешь?
- Только одно: остальные говорили то же самое и с такой же уверен-
ностью. Они считали, что все зависит от их воли. Как мы ни старались
убедить их, нам не верили.
За поворотом начинался коридор с оранжевыми дверями. Здесь висела
картина, и Янно перевернул ее. Картина изображала великого просветителя
Кристиана Вольфа, на лице которого играла оптимистическая улыбка. На
обороте портрета была прикреплена бумажка с машинописным текстом: "Пари
предлагают не позднее, чем на этом месте!"
- Дешевые фокусы, - проворчал гость. - Если бы я не предложил пари,
ты бы даже не притронулся к портрету. И вообще, какого черта, - продол-
жал он, - не хватает только явления духов, как на спиритическом сеансе.
По-моему, подобное поведение - как бы сказать? - не слишком корректно
для научного работника. Я мог бы выразиться и резче.
- Черный юмор, - горько сказал Янно. - Так легче справиться со своим
бессилием. Впрочем, наверно, ты прав. Я действительно бестактен. Нервы у
нас сдают, тут уж ничего не поделаешь. Но, в сущности, я тебя не удержи-
ваю. Он повернул картину и добавил:
- Пожалуй, все-таки тип номер пять.
- Что значит "тип номер пять"?
- Это я о твоих последних словах. Да нет, больше я тебе ничего не
скажу, а то опять не поверишь, что я знал их заранее.
- У вас что, составлен целый каталог разных типов?
- Конечно! Можешь посмотреть его у Пабло. Очень интересно с психоло-
гической точки зрения: классификация типов неприятия действительности.
Тип номер один сомневается в аппаратуре. Например, он садится к чаше, а
потом говорит: "Ну, вот и все, можно вставать". И встает как раз в тот
момент, который рассчитан компьютером. Тогда сей тип заявляет, что часы
спешат или отстают. Тип номер два можно охарактеризовать следующим обра-
зом: допустим, человек увидел в чаше, как он почесывал затылок. Он гово-
рит: "Именно этого я делать не стану". И как раз когда он произносит
"именно этого", он почесывает затылок, причем все происходит точно в за-
данный момент. Тогда человек начинает ругаться, кричит, что его подлови-
ли... словом, что-то похожее на твою мысль о самовнушении. Тип номер три
- кто-то еще - считает, что его загипнотизировали.
- Позволь, но этого вы опровергнуть действительно не можете, по
крайней мере вы не можете доказать самому испытуемому, что не прибегали
к помощи гипноза.
Янно молча пожал плечами. Теперь он повернул в коридор с красными
дверями.
- Лаборатория Пабло находится в самом конце, - сказал Янно. - Мы шу-
тим, что Пабло работает почти в инфракрасном секторе.
Применяется ли в институте обычная шкала цветов для дверей или иная,
спросил гость, и Янно ответил, что обычная, то есть каждый цвет обозна-
чает степень секретности ведущихся работ, от красного цвета и выше; тог-
да гость с удивлением заметил, что Янно работает в коридоре с синими
дверями, значит, его работа считается гораздо секретнее, чем у Пабло,
хотя, насколько ему известно. Яйцо всего лишь навеете собирает и сорти-
рует газетные вырезки, Пабло же...
- Именно поэтому, - ответил Янно. - Подвохов можно ждать только от
прошлого, а будущее для всех открыто. Впрочем, - добавил он тут же, - мы
все здесь мелкая сошка, институт у нас оранжевый.
- Под стать вашей логике, - пробормотал гость и вдруг резко протянул
руку. - Итак, пари? Ставлю целых пять фунтов против одного!
- Нет, не могу, - покачал головой Янно. - Ведь я точно знаю, что ты
проиграешь. Погоди, не кричи, выслушай меня. Пари предлагались сотни
раз, десятки раз я сам был свидетелем - и ни одного исключения, ни одно-
го! Допустим, мы увидели, что человек будет сидеть у стола вполоборота,
причем ровно через двадцать секунд; увидев это, человек сразу вскакивает
и начинает бегать по комнате; вдруг он подворачивает себе ногу и падает
на стул, пододвигается вполоборота к столу, а время, конечно же, равно
Х! Вторая попытка. И снова мы видим то же самое: он будет сидеть за сто-
лом через двадцать - нет, на этот раз уже через восемнадцать секунд; че-
ловек опять встает, только теперь он ходит по комнате осторожно и гово-
рит, мол, ничего подобного больше не случится, уж теперь-то он ноги не
подвернет! Он медленно подходит к столу и внезапно, ни с того ни с сего
кричит: "Вы что думаете, я вам подопытная обезьяна? Думаете, я во всем
стану вам подчиняться? Вы ждете, что я по комнате буду мотаться, а я не
буду!" Он садится и орет: "В конце концов, я - свободный человек!" И ко-
нечно, опять время X. Нас словно обухом по голове ударило, и сам он был
совершенно подавлен, а потом превратил свою неудачу в целую программу.
Он стал твердить, что ему надоело во всем прислушиваться к мнению других
и теперь он намерен подчиняться лишь собственной воле, утверждая тем са-
мым свою индивидуальность. А тут как раз готовились очередные выборы в
институтское руководство. Вот он и написал большущее письмо в дирекцию с
отводом основного претендента. И надо же было приключиться такой чертов-
щине, что чуть ли не каждый сотрудник института написал похожее письмо,
и сверху поступило распоряжение снять кандидатуру претендента - помнишь,
ходили слухи, будто этот Н.Н. берет взятки, слухи, кстати говоря, вздор-
ные, как потом выяснилось. Тут бы нашему поборнику свободной воли обра-
зумиться, но он уже совсем закусил удила. Еще бы. Ведь он из чистейшего
каприза хотел выкинуть штуку, которая совершенно противоречила бы здра-
вому смыслу, и вдруг каждый, буквально каждый, делает то же самое; потом
еще раз, и опять совершенно сознательно, он сделал новую глупость, а лю-
ди опять взяли с него пример, к тому же в результате по институту вышел
приказ, который дирекция долго не решалась подписывать, хотя и очень же-
лала этого и даже получила соответствующее указание от вышестоящего на-
чальства. В конце концов он решил, что у него есть лишь один-единствен-
ный способ проявить свою свободную волю, и он кончил жизнь самоубийством
- и в тот же день разразилась целая эпидемия самоубийств. Так что ему
пришлось выпить чашу бессилия до самого дна. Словом, это был жуткий "эф-
фект засасывающей струи".
- Тьфу! Опять самовнушение, и больше ничего, - скривился гость и
предложил ставку до десяти фунтов к одному. Они остановились перед лабо-
раторией Пабло.
- Конечно, мы работаем всего-навсего в оранжевом институте, - мрачно
сказал Янно, - но это еще не означает, что здесь собрались круглые идио-
ты! Мы привлекали к экспериментам психологов; мы привязывали человека к
стулу, если видели, что он должен встать, но у него от нейлонового шнура
тут же начиналась острая аллергия, приходилось человека отвязывать, и он
сразу вскакивал с места. Или мы приделывали к подлокотникам кресла
стальные наручники, но испытуемый буквально за несколько десятых секунды
до срока вдруг отказывался от продолжения эксперимента, так как он, ви-
дите ли, боится, что его потом будут мучить кошмары. Я мог бы рассказать
тебе сотни таких случаев. Мы снимали всю лабораторию на пленку, опреде-
ляли время X с точностью до микросекунды, и всегда происходило одно и то
же: будущее оказывалось именно таким, каким оно должно было оказаться.
Что показывает светящаяся чаша, то и наступает, и нет никакой возможнос-
ти как-то помешать этому или что-либо изменить. Сначала говоришь себе:
"Ну дела! С ума сойти!" А потом чувствуешь, что действительно сходишь с
ума; сначала смеешься ты, а потом смех раздается внутри тебя сам собой,
будто над тобой смеются какие-то адские силы, во власти которых ты ока-
зался. Ты бессилен, совершенно бессилен - поверь мне, это нельзя предс-
тавить себе со стороны!
У него достаточно богатая фантазия, чтобы представить себе самые не-
вероятные вещи, ответил гость.
- Но только не такие, поверь нашему опыту! Мы почувствовали это уже
в самом первом эксперименте: отчаяние и унижение. Зачем они тебе? Не на-
до, еще раз прошу тебя! Я же твой друг, послушайся моего совета...
- А есть у тебя, - спросил гость, взявшись за ручку двери, - есть у
тебя какое-нибудь объяснение этому? Ты же специалист по проблемам кау-
зальности. Следствия без причины не бывает, так ведь ваши классики учат.
Какие же у тебя есть объяснения?
- Эффект АК со струйным засасыванием, - тихо сказал Янно.
- Что такое АК?
- Антикаузальность.
- Черт вас дери! - прокричал голос из комнаты. - Хотите зайти, так
заходите. От вашей болтовни за дверью свихнуться можно.
Гость открыл дверь и растерянно замер на пороге; Янно подтолкнул его
вперед. Лаборатория чем-то походила на прачечную: стены из бетона, пол
из бетона, потолок из бетона; маленькое окно; тяжелый табачный дым и
винный перегар. Ни одной картины, ни одного горшка с цветами, даже ка-
кой-нибудь статистической диаграммы с красными и синими кривыми и той
нет; ни одного цветного пятна - кругом только серый цвет. Даже письмен-
ный стол и сидящий за ним Набло были серыми; коричнево-серый стол и пе-
пельно-серый Пабло; а между письменным столом и окном стоял - это был
единственный прибор - светло-серый каркас с бледно-серой чашей из плек-
сигласа, а рядом темно-серым пенькомвращающийся стул. Пабло фыркнул, как
тюлень, и его одутловатое лицо с недельной щетиной на щеках поднялось из
глубины кресла. Он что-то поставил в ящик письменного стола и задвинул
его. Глаза Пабло были несколько остекленевшими. Гость все еще стоял на
пороге.
- Это Пабло, - сказал Янно. Пабло засопел; гость шагнул было к нему,
но тут Янно вскрикнул.
- Что за чертовщина? - заволновался он. - Смотрите на компьютер.
- Не двигайтесь с места! - крикнул вслед за ним Пабло. Гость замер.
- О материя, - сказал Янно, - такого никогда не бывало!
Гость в поисках компьютера посмотрел в том направлении, куда глядели
оба экспериментатора, и стал внимательно изучать каркас. Высотой он был
в половину человеческого роста, вверху сходились на конус четыре метал-
лические трубки, снизу они были загнуты, образуя ножки; сверху на трубки
было насажено металлическое кольцо, в нем помещалась чаша из плексигла-
са; в центре каркаса выглядывала небольшая серо-зеленая панель размером
с футляр для маникюрного набора; двумя серебристосерыми проводниками па-
нель соединялась с пультом, установленным на письменном столе; на пульте
